Иногда оно светится (СИ)

— Привет, — я осторожно, не делая резких движений, отставил стакан с вином, — Тебя как зовут?

Он посмотрел на меня так, что я чуть не хмыкнул. Кажется, еще немного — и с его волос посыпятся искры. Кайхиттен заворожено смотрел на меня и в глазах у него была слепая ярость.

Он пришел сюда не говорить.

— Меня зовут Линус, — я решил пока не говорить про титул, парень и так взведен, как пружина, — Я здесь живу. Тебе нравится тут? Ты уже видел море?

Молчание. В транс он что ли впал?

— Ты умеешь говорить? На имперском говоришь?

Несмотря на то, что в роду ван-Вортов изучению языков всегда уделяли много внимания, у меня был врожденный иммунитет против любых языков. По-кайхиттенски я знал всего фраз пять, причем смысл у них был не очень подходящий, по крайней мере для голого мужчины, сидящего в ванной.

Он перехватил поудобнее свое оружие и сделал еще один плавный шаг по направлению ко мне. Походка у него была бесшумной, точно дикий кот. И по тому, как он сделал этот шаг я понял, что махать своей железякой он умеет. И видимо, хорошо. Коготки у нашего кота были серьезные.

«Не кот, — поправил я сам себя, дружелюбно улыбаясь, — Скорее, котенок. Но, кажется, чертовски сердитый котенок…»

— Убери пожалуйста эту штуку, — я указал на меч, — Я привык пользоваться куда меньшей бритвой. Давай поговорим.

Кажется, он зашипел. Говорить явно не расположен. Не затем пришел.

В глазах медленно тает ледяной огонек ярости. В таком состоянии человек бросается в бой не рассуждая.

У меня появилось такое ощущение, словно я стою перед роющим землю копытом быком.

— Давай я вылезу отсюда, налью нам обоим вина и мы поговорим, тихо и спокойно, как взрослые люди, да?

Космос сожри меня с потрохами, ведь с самого начала знал! Как чувствовал… А теперь что? Только потасовки не хватало. Не сломать бы ему чего-то ненароком… Тощий и руки тонкие, устрою ему пару переломов — тогда что?

«Или сам останешься лежать тут, — мерзко хихикнул голос, — У него острая штука, может занести инфекцию.»

— Можно мне вылезти?

Он молчал. И почему-то не бил. Но я понял, что осталось немного. Будто невидимая стрелка, вертящаяся у него в голове, уже входила в красный сектор на шкале. Этот сектор назывался «Смерть Линуса ван-Ворта».

— Спокойно, — я выставил руки ладонями вперед, жест, демонстрирующий безопасность и готовность к диалогу. Наверно, у кайхиттенов какие-то другие жесты, — Слушай, это ведь в конце концов невежливо — зарубить хозяина дома в ванне!

Кайхиттен сделал еще шаг и я сразу понял, что этот шаг последний. Сейчас ударит. И положение паршивое!.. Из ванны не выскочишь, вода как-никак. Придется уклоняться, он тогда запросто может разбить ванну пополам, тоже неприятно.

Но он не ударил. Сделал свой последний шаг, потом его зеленые глаза вдруг уставились на что-то ниже моего лица, пару раз моргнули длинными темными ресницами и снова встретились с моими. Но теперь в них было… Я задумался. Нерешительность? Страх? Что за черт… Что ж его так напугало? Сидит голый человек в ванне… Я тоже кинул взгляд вниз. И вроде понял.

— Я вылажу, — улыбнулся я как можно более мирно, — Опусти оружие.

Я встал на ноги, пенная вода схлынула, оставив меня нагишом. Животом надо бы заняться, — недовольно подумал я, глядя на себя, — Апполон сельский…

Мальчишка, увидев меня целиком, вдруг вздрогнул и поддался назад, его щеки порозовели. Слабое место?.. Я не прекращал улыбаться.

— В чем дело? Кажется, мы остановились на том, что ты хотел разрубить меня на пару кусков, так ведь? Ну что же?..

Он смотрел на меня, а я думал, как, оказывается, широко могут открываться эти зеленые глаза. Бушующая в них ярость смешалась едва ли не с ужасом, изумрудное пламя горело, но уже не обжигало.

На щеках неожиданно возникли пунцовые пятна. Да, котенок, может махать своей железякой ты и умеешь, а вот краснеешь просто невероятно, как гимназистка. Ну нельзя же быть таким впечатлительным! Вот тебе и варвар…

Я ухмыльнулся — нарочито нагло, обезоруживающе.

Самодовольная такая уверенная ухмылочка, оскал породистого лица а-ля Сам Граф ван-Ворт, с бесенятами в глазах. Эту улыбку я отрепетировал еще в юношеские годы на Герхане. Действовала она всегда.

Эта улыбка подействовала на него сильнее, чем мог бы подействовать ствол логгера, смотрящий в лоб. Впрочем, откуда у меня тут логгер…

Он упустил свой шанс. Прежде, чем меч в его руках перестал дрожать, я одним коротким прыжком перескочил через борт ванны и схватил его за запястье. Он дернулся, но поздно, я уже крепко держал его. Кайхиттен ударил быстро, так быстро, что я даже не успел удивиться. А потом согнулся, чувствуя, как пульсирует глубоко в животе тугой кокон боли. Очень, очень быстрый котенок. И сильный. Он прыгнул ко мне, я увидел несущуюся к лицу руку с неприятно выставленными пальцами. Ну малыш, что ты… Так ведь и убить можно, да? Я перехватил его руку — жестко — он тонко вскрикнул от боли. Ничего, это не серьезно. Опухнет, не больше, кость цела.

Возле моего лица что-то просвистело, что-то тяжелое и нехорошее. Лезвие палаша врезалось в край ванны и со скрежетом снесло сразу половину борта. Вода, только этого и ждавшая, хлынула вниз потоком. Комната сразу стала напоминать каюту тонущего корабля, огромная волна разбилась о стены, схлынула и закружилась водоворотами.

Черт! Прыткий, как молодой бес!

Я аккуратно двинул его тыльной стороной ладони по шее и, пока он считал звезды, всей своей массой потянул вниз, в мыльные волны, гуляющие под нами. Он стал падать легко, как и должен был, но на полпути вдруг выгнулся, невероятно извернулся, так, словно все кости в его теле были сделаны из упругого пластика, вывернул мне руку и вдобавок пнул под колено.

Потрясающая скорость. Кайхиттен, маленькая машина для уничтожения себе подобных.

Я бултыхнулся в воду, поднял небольшую волну и успел хлебнуть немного мыльной воды, прежде, чем вынырнул на поверхность. Это меня разозлило. Кайхиттен или кто, но победить герханца в рукопашной у него не выйдет!

На полу было полно воды, по колено, не меньше. Мыльная пена висела на стенах. Наша потасовка смотрелась донельзя нелепо. Должно быть, со стороны мы выглядели как два плещущихся в бассейне ребенка.

Мальчишка сделал ошибку — вместо того чтобы попытаться добить меня он потянулся к мечу. То ли решил, что отрубить мне голову более надежный способ, то ли просто растерялся и решил вернуться к привычному оружию. В общем, это было его ошибкой. Я вскочил, нанес отвлекающий удар и когда он попытался его сблокировать левой рукой — правая все еще тянулась к палашу — нанес два быстрых удара — в локоть и плечо. Левая рука у него тут же обвисла, я злорадно подумал, что брать ей что-нибудь у него появится желание не раньше завтрашнего дня.

Кайхиттен стиснул зубы от боли, отпустил меч и ударил меня в живот — оттопыренными пальцами, как в первый раз. Я не сомневался, что ему не составило бы труда прошибить и толстую доску. Но проверять я не собирался. Перехватил его руку на середине движения, вывернул кисть.

— Вонючий пес!.. — взвыл он, пытаясь выгнуться так чтобы высвободить руку. Голос у него был звонкий, ребяческий. Такой не умеет врать. Сказано было на скверном имперском, с резкими окончаниями и неправильным выговором.

Я усмехнулся.

— Осваиваем языки? Быстро.

Он попытался лягнуть меня ногой в пах, но я уже был начеку — отступил на шаг назад, выкрутил руку еще сильнее. Ему очень хотелось застонать, но он сдержался, лишь оскалил зубы. Боль должна быть и в самом деле неприятной. Я-то знал, как трудно сдерживаться, когда рука оказывается в медленно сжимающихся стальных тисках. Но отпустить не мог — мальчишка вполне мог схватиться вновь за меч и тогда, вероятно, мне пришлось бы уже бить в полную силу.

Кайхиттен прорычал еще что-то, моего познания в его диалекте хватило только для того, чтоб понять — он говорил что-то то ли о моей матери, то ли о бабке. Может, он подразумевал сразу всю женскую линию рода ван-Ворт.