Охотник и его горгулья (СИ)

В мое окно забилась Нюка. Я нехотя открыл створки и впустил предательницу.

- Ты чего? - удивленно спросила она, усаживаясь на стол, не заботясь о сохранности столешницы.

- Как видишь, не собираюсь встречать ночь в этом чудном месте, - фыркнул я, надевая куртку.

- Погоди, ты что, сбежать вздумал? - похоже, искренне удивилась горгулья.

- Наконец-то додумалась! - бросил я ей и умолк, только сейчас рассмотрел обрывки сети на ее лапах и кровь на крыле и на шее. - Где тебя так?

- Пока я с детками беседовала, меня рыбаки на спор поймать решили. Они не только рыбу ловить умеют, оказывается!

- Поэтому ты и не помогла мне, - вздохнул я, опускаясь на узкую кровать. В голове было пусто и звонко.

- Ты и сам неплохо справился, - мне показалось, Нюка усмехнулась. - Я летала к особняку Аганьера. И даже поставила ребят следить за ним. Послушала разговоры…

- И когда за мной стража заявится?

- Не заявятся. Во всяком случае, не днем. Свидетельства очевидцев разнятся. Могильщик ранен и задет заклинанием. Аганьер мычит и слюни пускает.

- Как это? - вырвалось у меня.

- Слушай меня, чародей, - назидательно произнесла горгулья. - Ты же, вроде, умный, должен это знать. Если двое друг против друга выпускают одно и то же заклинание, побеждает тот, кто успел первым. А заклинание возвращается к опоздавшему с куда большей силой. Теперь вспомни, что ты на него наслал.

- Я проклял его на забывчивость, - растерялся я.

Выходит, помимо Аганьера заклинание задело всех, находившихся поблизости. Я не маг-проклинатель. Мои чары держатся самое большее с десяток дней и тают. Но такое умение в себе я несказанно ценил. Не раз и не два меня оно выручало. Жаль только, не удавалось заставить забыть ненавистных кредиторов…

- Одного из красхов мы пока обезвредили. То, что он красх, я не сомневаюсь. Высшие твари глубин могут действовать только в здоровых телах, цепляясь за умения и знания своих жертв. Если жертва становится недееспособной, теряет свою силу и красх. Ты несказанно везучий. Осталось выяснить, кто остальные одержимые.

- Нюка, уже темнеет, одернул я ее. - Мы не успеваем.

- Хорошо, продолжим утром и будем молиться, что сегодня о "Счастливой подкове" они не вспомнят.

Я не разделял Нюкиного оптимизма. Тем более, очень переживал за Аганьера. Что если я победил не одержимого красхом, а обычного человека? Пусть и не совершенного, но человека? Это я выясню не ранее, чем завтра. Потому следует запихнуть поглубже свои страхи и приложить все возможные усилия, чтобы я и не верящие мне купцы пережили грядущую ночь.

Когда я спустился вниз, в общем зале было немноголюдно. Несколько купеческих помощников, Беранель и Ронвел. При виде меня проклинатель осклабился и громогласно поинтересовался:

- Ты, оказывается, накоротке с Одноглазым? И что он тебе сказал? Просвети меня, не понимающего ничего в проклятьях.

- Это не Одноглазый и не проклятье, - буркнул я, выискивая место подальше от мага. - Это одержимые глубинными тварям люди. А на чужаков они нападают потому как за тех часто некому заступиться.

- Ой ли? - с издевкой переспросил проклинатель, подаваясь вперед. Черные с проседью патлы упали на глаза, поблескивающие злющими искорками. - А за тебя есть, кому заступиться?

- Представь себе, - вынырнула из полумрака лестницы Нюка, пролетела до стола, плюхнулась на скамью подле меня и бесцеремонно потянула лапы к кувшину с молоком.

- Смотри-ка, домашнее животное тявкает! - продолжал издевательства маг. - Ванитар, ты еще на ошейник с поводком не заработал?

- Для тебя нет, - огрызнулся я.

Он расплылся в довольной улыбке. Взрослый же дядька, а ведет себя, точно малыш неразумный. Остальные молчат, наблюдают за зрелищем, не вмешиваясь. Беранель даже голову в нашу строну не повернул от тарелки.

- И также пойдешь ночью гулять? - в тон ему поинтересовалась Нюка. - Не струсишь?

- А чего мне трусить? Я маг, не то, что некоторые, - проклинатель многозначительно посмотрел на меня и поднялся из-за стола.

- Иди-иди, утром похвастаешься, коли жив вернешься, - продолжала подзуживать его Нюка.

Я понимал, на что она его толкает, но моя неприязнь к Ронвелу была столь велика, что я не попытался его остановить. Да он бы и не послушал.

Беранель молча доужинал. Остальные люди тоже разбрелись из зала. Остались только я с Нюкой, да Сервено - толстый владелец гостиницы. Оказывается, он все это время подслушивал нашу "мирную" беседу.

- Что делать будешь, чародей? Мало кто верит в проклятье или как там оно у вас называется, - остановил он наши с Нюкой возражения. - За все годы ни разу на "Подкову" не нападали. В других трактирах были гости. Нас Всевеликий миловал. Но мало ли…

- Сколько заплатишь за ночное дежурство? - немедленно оживилась оборотистая Нюка.

- Четыре серебряных.

- Ванитар, пошли спать. Здесь нас не ценят, - распорядилась горгулья. Я едва сдержал улыбку.

- Хорошо, - поспешил набавить цену Сервено. - Шесть серебром - это максимум.

- Сегодня согласны, - опередила меня крылатая скряга.

Сервено молча вытащил из кармана горсть монет, отсчитал шесть и удалился. Горгулья довольно прицокнула.

- Он тебе завидует.

- Кто? Трактирщик? - не понял я.

- Проклинатель. Завидует отчаянно, оттого и цепляется, - Нюка перебралась на стол и принялась опустошать корзинку с печеньем.

- Чему? - искренне изумился я. - Я кругом всем должен. У меня нет ничего своего. Даже одежду в последний месяц беру к скупщиков старья. Боюсь проверять, сколько тел эти тряпки согревали до меня! - я подергал за рукав застиранную рубашку.

Некстати перед глазами промелькнула витрина моего… когда-то моего магазинчика, дом Энафара, фигуры шести охранников Сварлига. Вспомнилось, как захлебывался болью от переломанных ребер, как унижался, просил не отбирать последнее, как ковылял от кредиторов в пропитавшихся кровью лохмотьях… Всевеликий, если я за ближайшие три месяца не заработаю требуемою сумму, проще утопиться…

- Жавидофать мош-жно мнохому, - с набитой пастью прошамкала Нюка. Она потянулась к кувшину молока, плеснула себе в блюдечко и напившись продолжила поучения. - Порой достаточно пустяка для зарождения зависти, перетекающей в лютую ненависть. Вот ты молод, здоров, недурен собой. У тебя есть шанс чего-то добиться. Чем не повод для зависти старого, не нужного никому неудачника, у которого впереди только дно бутылки?

Я неопределенно пожал плечами. Нюка, вроде, дала повод для гордости, а мне не радостно. Вообще никак.

- Слушай, хорош умничать. Давай деньги отрабатывать, - поторопил я ее.

И потянулась долгая жуткая ночь. Я старательно обошел гостиницу, устанавливая сигнальные заклинания на окнах и дверях. Потом зажег несколько светляков, подвесил их над столом и принялся читать какую-то книженцию, обнаруженную на кухне под вешалкой поваров. Текст не оседал у меня в памяти, но сейчас сойдет любое занятие - лишь бы отвлечься от мрачных мыслей.

Черные тени вяло толкались по углам общего зала, словно овцы перед дверями загона. От матери-тьмы их отделяли стены, довольно прочные на вид. Но уж если красхи с легкостью рвали на части магов, что им кирпичи?

"Брось, Ванитар, - утешал я себя, - красхи сейчас всего лишь люди из плоти и крови. Наверняка, даже чародейству не обученые как следует. Это не маги-землеройки, способные усилием воли обращать камень в пыль. Интересно, если Аганьер красх, отчего он испугался меня? И стыдился? Разве порождениям бездны доступны подобные чувства?"

Темнота скреблась и мяукала приблудным котенком под окном, сулила россыпи звезд, возила по стеклу ветвями плакучей ивы, продрогшей от сырого озерного ветра. Ночь по-старушечьи ныла и сиротливо жаловалась скрипящей калиткой дома напротив. В нем полукругом света теплилось верхнее окно, точно болотный огонек над трясиной.

Тихо ругаясь про себя, я пустился в обход гостиницы. А где-то красхи готовили вылазку, выбирали жертву. Только не к нам, ребятушки. Катитесь куда-нибудь подальше. Мы невкусные, ядовитые, как пауки-жабодеры…