Дар(СИ)

Найти богатый постоялый двор, расположенный в трехэтажном большом здании из коричневого камня оказалось не так трудно, как вначале боялась Маара. Она рассеянно осматривалась по сторонам, практически ничего не замечая вокруг себя. Странная встреча все никак не желала выходить из ее памяти, вновь и вновь тревожа ее странными и такими пугающими ощущениями в груди. Едва избежав столкновения с мальчишкой, ведущим в поводу большого, статного коня в богато отделанной сбруе, она заставила себя встряхнуться и сосредоточиться на том, чтобы найти хозяина и снять себе комнату. Добродушный, уже далеко не молодой мужчина хмыкнул в пышные усы, когда увидел ее.

Через несколько минут расторопная прислужница в кокетливом черном платье с белоснежным передником уже открывала перед ней дверь в большую, светлую комнату на втором этаже. Маара, как и учила ее Зиберина, вложила в ладонь девушки монетку, заставив ту присесть в реверансе. Она прошла вперед, с жадным любопытством оглядываясь по сторонам. Большую часть комнаты занимала кровать с балдахином и пышно взбитыми подушками. Стены были обтянуты светлой тканью, на полу лежал пышный ковер, а на высоких окнах в такт ветру танцевали легкие, белоснежные занавеси. На комоде из светлого дерева и низком столике благоухали в вазах из яркого стекла букеты роз. Маара провела ладонью по мягкому, расшитому покрывалу, прислушиваясь к ощущениям, которыми отзывалась душа. Все здесь было совсем не похоже на яркую, роскошную и пышную красоту, вызывающе дерзкую и великолепную, с которой был обставлен дом Зиберины. Приятная простота линий и нежность кроя ей приглянулась значительно больше. Ей было уютно в этих стенах... Этой ночью ей впервые приснился сон - яркий, красочный, ослепляющий такими живыми и неповторимыми ощущениями. В нем она снова переживала свое путешествие и встречу с мужчиной, удержавшем ее при падении... Маара проснулась с криком, резко садясь на смятой постели. Не сдержавшись, она рассмеялась. Боги, Зиберина предупреждала ее о силе сновидений, но она даже представить себе не могла, что в своих снах люди заново переживают испытываемые эмоции и чувства. Это было так необычно, но невероятно восхитительно и чудесно.

Рассвет едва-едва показал свои первые лучи, окрасив крыши домов нежными и теплыми красками всех оттенков красного и оранжевого цветов, когда Маара торопливо покинула постоялый двор, чтобы успеть на местный огромный рынок, на котором с первыми лучами солнца начинала кипеть бурная торговля. О нем ей рассказала служанка, убирающая в ее комнате и приносившая ужин. В один из дней она была так возбуждена и радостна, что не удержалась и начала рассказывать ей о новой моде, привезенной местной аристократкой из столицы. Теперь все знатные дамы торопливо меняли гардероб, а более ограниченным в средствах модницам оставалось лишь подражать им хотя бы в деталях, мучаясь завистью. Так Маара впервые попала в это оживленное, живущее своей необычной и странной жизнью место, которое полюбила посещать по утрам. Ей нравилось бродить между огромными рядами свежих, спелых плодов, поражающих яркими красками всех цветов радуги, вдыхать аромат специй и зелени, рассматривать горы круглых сыров, завернутых в белоснежную шуршащую бумагу. Примерять красивые наряды, наперебой предлагаемые ей местными торговцами, любоваться утонченными кружевами и изящными лентами, изучать изумительные вышивки на перчатках.

Но больше всего ей нравилось наведываться в лавку одного из ювелиров, создававшего поистине шедевры из камней и золота. Она любовалась блеском и сиянием драгоценностей, с удовольствием наблюдая за работой мастеров, создающих свои творения, дарующих камням новую, яркую и величественную жизнь. Маара остановилась у стеклянной витрины, рассматривая украшения, когда ее внимание привлекла роскошная в своей простоте подвеска из белого золота, большого изумруда в обрамлении малахитовой каймы, тонко и искусно вырезанной из камня. Она сразу напомнила ей о Зиберине - такой же холодной, строгой, сдержанной, но при этом очаровывающей одной своей спокойной улыбкой и взглядом ярких, больших глаз. Она, не раздумывая, купила ее, чтобы затем подарить той, по ком она все это время так сильно скучала.

Еще одним местом, которое Маара сразу полюбила страстной любовью с первого взгляда, был цветущий парк, разбитый в центре большого города. Его высокие деревья, в чьей тени прятались мраморные скамейки и небольшие беседки, весело журчащие фонтанчики и живописно разбитые клумбы напоминали лес, оставленный ею. И пусть здесь окружающая красота была искусно создана человеческой рукой, она нравилась ей даже больше, чем растущие сами по себе вековые деревья в родном краю, которые сплетались и тянулись к солнцу так, как им хотелось, не потревоженные вмешательством человека, образуя глухие чащи и непроходимые дебри. Она могла часами любоваться пышными кустарниками и яркими цветами, но больше всего ей нравилось следить за людьми, приходившими сюда на прогулку, просто посидеть на скамейке и отдохнуть от забот, покормить крикливых уток в большом озере или устроить пикник в тени одного из деревьев. Ей нравилось наблюдать за влюбленными парами, беззаботно и весело гуляющими по дорожкам, не отрывающим друг от друга восторженных взглядов, полных яркого огня. В такие моменты она тоже чувствовала себя причастной к жизни, полностью принадлежащей окружающему ее многообразному миру.

Маара рассматривала улицу вокруг себя, мало обращая внимания на суетливое движение, когда неожиданная резкая боль заставила ее рухнуть на нагретые камни дороги, тихо вскрикнув. Перед глазами все потемнело, а дыхание срывалось. Боль судорожными рывками поднималась вверх по ноге, заставив ее стиснуть зубы, чтобы не закричать. Последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание, были взволнованно сверкающие серые глаза. Ее кто-то звал, она слышала бархатистый голос, что-то говоривший ей, но сквозь пелену, заволакивающую сознание, уже не смогла разобрать слов. Ее глаза закрылись, а тело безвольно откинулось на сильные руки, подхватившие ее с мостовой.

Мерзкий, сильный запах проникал в легкие, вызывая отвращение. Она мотнула головой, стараясь прогнать его, но он стал только сильнее и назойливее, окутывая ее невыносимой вонью. Маара с трудом приоткрыла глаза, и, не удержавшись, звонко чихнула, вызвав волну смеха. Она попыталась сесть, но твердая рука тут же уложила ее обратно, предотвратив попытку.

-Я бы на твоем месте этого не делала, деточка, - проворчал голос над ее ухом, но в нем, не смотря на кажущуюся суровость, звучала только доброта и забота,- это же надо было угодить под несущуюся во весь опор лошадь. Хорошо еще, хоть жива осталась...

-Прекрати, Найрин, - осадил ее другой, глубокий и красивый голос, - разве не видишь, ты пугаешь ее...

Маара заставила себя приоткрыть глаза, болезненно реагирующие на солнечный свет, заливающий комнату, и огляделась. На краю огромной постели, в которой она лежала, сидела полная, невысокая женщина с простым, добродушным лицом, взволнованно изучающая ее потемневшими от тревоги голубыми глазами. Немного в стороне стояла высокая, худощавая женщина, очень красивая и элегантная в роскошной тунике цвета спелой вишни и накидке, расшитой золотом. Ее иссиня-черные волосы были уложены в высокую прическу, перевитую нитками кремового жемчуга. Черты ее лица поражали своей правильностью, плавностью и благородством, и казались ей удивительно знакомыми. Рядом с женщиной переминалась с ноги на ногу девушка, с рассыпавшимися по покатым плечам золотистыми кудрями и россыпью ярких веснушек на вздернутом, курносом носике. Ее огромные, словно кукольные глаза, цвета ярких полевых васильков, взволнованно блестели. Заметив ее взгляд, девушка облегченно выдохнула и ослепительно улыбнулась: светло и радостно.

-Где я? - Маара осмотрелась, но богато убранная комната, в которой она сейчас находилась, казалась ей совершенно чужой и незнакомой. Она не помнила, что произошло и это пугало ее.

-Ты в нашем доме. Мой сын успел спасти тебя, вытащив из-под копыт лошади, и привез к нам. Тебя осмотрел лекарь, твоей жизни ничего не угрожает. Но в ближайшие несколько дней тебе нельзя вставать, ты еще очень слаба.