Звезда надежды

Гленда Норамли

Звезда надежды

ГЛАВА 1

Пирс Кейлен натянул поводья, остановил коня на вершине холма и огляделся. Он долго неподвижно сидел в седле, переводя зоркие зеленые глаза с далеких гор и предгорий на поросшую деревьями равнину, пока наконец не остановил взгляд на приземистых строениях станции. Вьючная лошадь, которая везла инструменты его ремесла, замотала головой и принялась толкать мордой ногу хозяина, словно торопя его снова двинуться в путь. Лошадь была переправная и отличалась дурным характером и суетливостью, однако Пирс Кейлен, мастер-картограф из Кибблберри, был не таков, чтобы обеспокоиться из-за раздражительности животного.

Он очень внимательно смотрел на открывшуюся ему картину, однако ничего изменчивого, как ни всматривался, не увидел. Тридцатилетний опыт научил его замечать перемены окраски, скрытое движение или рябь миража, предупреждающие об опасности, но ничего такого заметно не было. Станция, построенная из нетесаных неошкуренных бревен, раскинулась рядом с прудом; кусочки коры облетали со стен и крыши, словно чешуйки с высохшей рыбьей кожи, — все было точно так же, как когда Пирс Кейлен проезжал мимо, отправляясь на разведку. Заостренные бревна частокола, окружающего строения, были все такими же прямыми, их острия выровненными, словно по линейке, — никаких признаков нападения Неустойчивости.

«Похоже, везение не изменило тебе, Пикль, дружочек мой, — подумал Пирс. — Три года на одном месте, и ни намека на искажение. Твой выбор был хорош».

Однако Пирс был слишком опытен, чтобы позволить себе благодушие. К станции не вело ни единой тропинки, вокруг не было заметно следов ни человека, ни животных. Серовато-зеленая трава и густые колючие кусты вокруг частокола выглядели так, словно их ничто не тревожило на протяжении жизни целого поколения, — одного этого Пирсу было достаточно, чтобы понять: Неустойчивость здесь ничуть не менее могущественна, чем всюду. Станция не была оплотом Порядка, хотя дом и службы теперь, через три года после того, как были выстроены, все еще стояли нетронутые и без порока. Здесь ничего нельзя было принимать на веру: в конце концов, вокруг простиралась Неустойчивость.

Пирс направил коня вниз по склону, вьючная лошадь двинулась следом. Там, где копыта только что придавливали траву, серо-зеленые стебли и листья принимали прежнее положение; растения стряхивали с себя насилие тяжести, как звери стряхивают воду со шкуры. Там, где кони оставили следы на голой почве, песчинки вздрагивали и перемещались, над землей, казалось, струился горячий воздух.

Пирс не обращал на это внимания. Он ведь был вне границ Постоянства, и здесь ничего другого нельзя было ожидать.

На звон колокольчика из-за частокола, распахнув ворота, вышел сам Пикль. Пирс достаточно хорошо знал хозяина станции, чтобы не обеспокоиться видом существа, больше похожего на приснившегося в кошмарном сне тролля, чем на человека. Ухмыльнувшись, он воскликнул:

— Привет, Пикль! Ты все еще здесь, как я вижу.

— Что ждет нас? — ответил тот ритуальной для земель Неустойчивости фразой, сопровождая ее приветственным кинезисом: коснулся правой рукой сердца и живота, потом протянул вперед раскрытую ладонь.

Хоть слова и жест были данью обычаю, Пирс знал, что от него ожидают развернутого ответа.

— Ну, этой ночью едва ли тебе что грозит, — сказал он, направляя коня в безопасный огороженный двор и спешиваясь. — Поблизости — по крайней мере на двадцать лиг к востоку — я не заметил никаких изменений.

— А Блуждающий?

— В этом сезоне Тварь устремилась на восток, и быстро, а эманации от Костлявого Кулака еще хуже обычного, да к тому же появились новые разветвления, вредоносные, как сам Хаос; но все они идут в другую сторону, не сюда. Твоя станция, если будет на то милость Создателя, простоит еще некоторое время. Как у тебя насчет компании?

— Набирается понемножку. Для большинства паломников еще рановато, но одно-два небольших товарищества уже добрались к нам, и с ними наставник. После ужина в зале будет молитвенное собрание.

Пирс поморщился:

— Спасибо, что предупредил. Я лучше останусь в своей комнате. Местечко у тебя найдется? — Он начал расседлывать верховую лошадь, не дожидаясь ответа: для картографа всегда найдется место, даже если дом набит до отказа.

— А как же! Не беспокойся. Можешь занять ту комнату, в которой останавливался в прошлый раз. — Пикль махнул лениво прислонившемуся к стене конюху, чтобы тот помог разгрузить вьючную лошадь. Лошадь тут же зловеще оскалила на него желтые зубы.

— Ну-ка прекрати! — прорычал Пирс и предостерегающе дернул за жесткие волосы полосатой гривы.

— Поужинаешь со мной? — предложил Пикль.

Пирс с благодарностью кивнул, зная, что ни за еду, ни за пристанище денег с него не возьмут, — ни один картограф-леувидец никогда не расплачивался за ночлег на станциях: в конце концов, именно знания таких, как Пирс, позволяли их обитателям оставаться в живых.

Пикль затопал к дому; его толстые ноги сотрясали утоптанную землю двора, как тараны. Хозяин станции весил три сотни фунтов — сплошные кости и мышцы. «Жаль, что шкура его такого странного цвета», — не в первый раз подумал Пирс. Зеленая кожа наводила на мысли о жабах или водяных варанах — просто позор, ведь Пикль был самым настоящим человеком, хоть и выглядел как житель тины под мостом.

Опасливо косясь на оскаленную морду вьючной лошади, конюх повел коней в стойла. В сгущающихся сумерках полосы на конских шкурах сливались с вертикалями столбов частокола, и Пирс, опираясь на посох, какое-то время смотрел им вслед; потом он направился в свою комнату, предвкушая давно желанную возможность умыться.

На ужин подали густую похлебку, щедро сдобренную ямсом, луком и специями в тщетной попытке сделать не такой заметной жилистость вяленого мяса: свежатинки на станциях в Неустойчивости никогда не бывало.

Как всегда, разговор в зале вертелся вокруг последних перемещений потоков леу: не только Пикль интересовался новостями, которые мог сообщить Пирс. Двое курьеров, проводник и купец — все леувидцы — окружили картографа, чтобы перекинуться словечком и выведать, что удастся. Ни с одним из них Пирс не стал особо откровенничать, хоть это и были старые знакомцы.

— Мои новости — на продажу, как всегда, — сказал он им. — У меня есть старые карты земель к северу от Широкого, с лучшими местами переправ. Я могу нанести на них последние изменения, или, если хотите, через пару недель карты со всеми поправками появятся в моей лавке. Вы все знаете, где я живу…

— В Кибблберри на южной дороге в Драмлин в Первом Постоянстве, — закончил за него, ухмыляясь, один из курьеров. Повернувшись к остальным, он сказал: — Ладно вам, незаконные отпрыски стервятников Разрушителя, — давно известно, что от Пирса Кейлена ничего не получишь, пока не заплатишь.

— Вот проклятые кровососы, — беззлобно проворчал Пирс, когда они разошлись. — Хотят знать самые свежие новости, чтобы спасти свои шкуры, но терпеть не могут за них платить. Хоть бы подумали: я три месяца бродил по Неустойчивости, рискуя головой по пять раз на дню, еле отбился от Приспешников у Кулака, чуть не распростился с жизнью, переправляясь через Струящуюся, меня укусила паралич-змея на расстоянии полета стрелы от Блуждающего! И что же — все это за так?

Пикль рассмеялся:

— Обычная поездка, а? Клянусь тьмой Хаоса, Пирс, ты, должно быть, самый крутой из всех старых грешников, что бродят по Неустойчивости. Немногие могут похвастаться тем, что прожили столько, сколько ты. И ведь чаще всего ты ездишь в одиночку!