Потерявший имя (СИ)

Потерявший имя

Глава 1

Потерявший имя

Этого никогда не было...

Но, если будет...

Часть первая

Пронзительно синее небо.

Белые облака.

Вялые, словно корки съеденного на прошлой неделе арбуза, мысли.

Где-то, возможно, идет дождь.

Удары сердца отдаются в ушах и, кажется, что ходит ходуном земля.

Кровь приливает к мозгу, затем к ногам и все тело горит, словно в огне.

Ноют мускулы, в глазах иногда темнеет, но сердце упорно колотится: стук-стук, словно заставляя умирающий мозг додумать какую-то, очень нужную, мысль.

Тихий ветер, желтый песок, темно-зеленая вода, нежно ласкающая подошвы грубых, армейских сапог с высокими голенищами на шнуровке.

Тяжелый вздох и легкие обжигает горячий воздух...

Что-то подсказывает мне, что лежать на пляже, в это время, в одежде - не дело, но встать, раздеться...

Может, просто чуть-чуть сползти?

И тогда, набежавшая волна зальет ноги, перекатится через грудь и животворным ручьем омоет разгоряченное лицо...

Нет. Это тоже не выход...

Чуть-чуть приоткрыв глаза наблюдаю за небом: там, высоко, белые громады облаков плывут по своим незатейливым делам. Им до меня нет никакого дела. Да и мне - тоже...

Сколько может лежать под палящим солнцем человек? Час? Два? Двадцать минут?

Закрыв глаза, мрачно думаю о том, что-же будет дальше...

...Капли дождя упали на лицо и, словно живая вода, вернули...

Откуда?

Из сна?

Провала?

Или - тривиального обморока?

Жадно ловлю губами капельки дождя и смеюсь.

Нет, не смеюсь - Хохочу!

Хохочу от удивительного чувства жизни вокруг...

Раскат грома веселит меня еще больше; налетевший порыв ветра срывает пенные верхушки волн, бросает к ногам и, легко оттолкнувшись, я парю над песком, заливаемым приливом и дождем.

Кувыркнувшись, для пробы, устремляюсь вверх, к тучам, изрыгающим дождь и красивейшие зигзаги молний, а затем вниз, к бушующему морю...

Задеваю, нечаянно, камень и тот вдруг взрывается миллиардами разноцветных осколков, которые, замерев на мгновение, наперекор всем законам, взлетают вверх и висят, освещая море над камнем, частью которого они были...

Ну, вот и всё...

Глава 2

*****

Огромный, на полстены, экран, сверкал яркими красками.

- Ну-с, начнем, пожалуй? - Монтажер глупо ухмыльнулся.

... За окном уже давно висит ночь и в тихом шелесте снега слышится музыка, далекая и нежная.

Экран наполнен бесконечной вереницей кадров - студия в работе:

- Нет! Не этот, следующий... Ага...

- Сколько еще?

- Хватит и повеситься, и замотаться...

- Прекратить балаган! - Это режиссер.

"Зверь-баба, ну да ничего - к утру спечётся, а там мы все сделаем по моему!"

Монтажер, с темными кругами под глазами тянется к сигаретам.

- Ну ты и задал задачку... А ведь, черт побери, красиво получается!

- Ага. Слушай, а если без "компрессии"?

- А если без советов? - Монтажер злобно вбил сигарету в пепельницу. - Тащи еще кофе. Будем дальше делать...

Внезапно студию залил яркий свет.

Журналист и монтажер зажмурились и тихо, сквозь зубы, выматерились: "настраивай теперь этот чертов экран, по новой!"

- А, вот Вы чем здесь занимаетесь... Ну, извините, что помешал! - Продюсер студии, мило улыбаясь, выключил свет и закрыл за собой дверь.

Выждав пять минут, оба потянулись за сигаретами.

- Можно подумать, этот... Не знает, что завтра...

- Сегодня.

- ... Сегодня, в 22.00 - эфир!

- Он знает. Потому и волнуется. Это первая передача, такого типа...А ее еще копировать, цифровать...

Журналист в ответ только вздохнул. Яркие огоньки сигарет описывали грациозные дуги, то угасая, то разгораясь.

- Хотелось бы мне знать, где он шунгОвый экран раздобыл?

- Мама, на Рождество, подарила. - Предположил монтажер и внимательно посмотрел на кресло у стены, в котором, откинув голову на высокую спинку, спал режиссер.

- Всё. Спеклась. - Констатировал факт журналист и загасив окурок, встал с тихо скрипнувшего стула. - Надо цвет вернуть...

Монтажер потянулся, что-то переключая на пульте.

- Минут семь делать по новой?

- Нет. Секунд сорок. Повезло: ждал, что ты за кофе пойдешь, закрепил...

- Слушай... Ты настраивай, а я, эту... В "КО" откачу. А то, сопит, отвлекает...

- Давай, - согласился монтажер.

- И, кофе, не забудь! - Шепотом крикнул он вдогонку.

Через минуту дверь тихо скрипнула, журналист рыбкой-угрем скользнул внутрь и торжественно водрузил кофейник на заляпанную столешницу, рядом с двумя кружками, мельком глянул на часы и устало опустился на стул.

- Минус сорок секунд, со слов "Хорошо ли это..." - Монтажер поправил растрепанную, взмокшую прическу и махнул рукой, давая отмашку.

- ... Хорошо ли это? Плохо ли? Решать не нам. Каждый делает то, что умеет лучше всего. Люди, о которых мы Вам рассказываем - разные. Но, объединяет их одно - Жажда Жить, стремление жить так, как живут здоровые люди, жить среди людей... Давайте вспомним "Повесть о Настоящем Человеке" и поклонимся низко тем, кто имеет огромную волю к победе...

- ...Отлично... Нам с тобой, за эту передачу, отвалят кучу "комплиментов"!

- Брось, Витя... Тебе, может быть - да. Мне - вломят по первое число, за то, что мало рекламных пауз... Или еще за что-нибудь...

- Зато: три месяца по командировкам! Заграничным!

- Ага. Из ЮАР в Корею, которая Северная. Из Кореи - в Германию и так почти тридцать стран. - Журналист устало потер виски. - И почти три года подготовки. Три года полунищего существования...

- И, как результат - двух часовая передача, в прайм-тайм, по всему миру! Во всех часовых поясах! На всех языках!

- И седые волосы, когда выходишь из госпиталя или больницы, для детей-сирот... Нашей долбанной стране крупно повезло, что Наступающий год, провозгласили "Годом Человека"! Иначе, не было бы этой передачи в прай-тайм, по всем каналам...

- Эк ты раскис... Ничего, доделаем - напьешься... Враз соберешься!

- Уже собрался. Даже билеты взял, на самолет до островов. До тех самых, где эта передача показываться не будет. Стоп-стоп! Далеко замотал... Назад, до нуля сорока трех.

- Это что - Германия?

- Швеция. Последняя четырехминутка.

- Сколько там?

- Без пяти восемь. Все, Витя. Теперь этот "кусок моря" и - "ключи на старт"!

- А ты знаешь... Передача-то не веселая...

- "Тихая печаль наполняет комнату.

В голове туман и приходит боль.

Осень отшумевшая, золотой листвой." - Тихо продекламировал журналист.

- Ага. "Тупой и гнутый нож,

Пирог, исчезнувший в ночи.

Вокруг тебя обман и ложь,

Поди, хоть что-то разбери..."

Дружный взрыв хохота был прерван внезапно открывшейся дверью:

- А! Сволочи! Кто из Вас догадался устроить меня в а-а-а-апчхи, апчхи, в аппаратной?! Там же дубак!

Громкий хохот потряс стены "монтажки".

Разгневанная подобным обращением, режиссер схватила кофейник и обнаружив, что он пуст, злобно выскочила в коридор.

- Тыбыдын, тыбыдын... - Грустно, сквозь смех, сказал монтажер, отбивая пальцами такт.

- Тыбыдец! - Весело закончил журналист и в этот момент, в коридоре раздался грохот.

- Хорошо хоть кофейник железный! - Плача от смеха и сползая со стула, добавил он.

- Пойди, глянь, цела она там? - Внезапно обеспокоился Витя.

С "нежной" улыбкой на устах, журналист вышел из студии, и, сделав буквально пять шагов, наткнулся на валяющийся стул. Зашипев от боли, он нащупал выключатель и включил свет: режиссера не было, только в углу, возле решетки, темнела кучка кофейной гущи.