Сказка Чёрной Луны (СИ)

Сказка Чёрной Луны

Олег Семироль

Алене

I

Лесное озеро, лежащее на ладонях леса, напоминало капельку утренней росы на листке просыпающегося цветка. Морщась от зябкой прохлады, щекотными мурашками пробежавшей по обнаженному телу, Элия доплела косу и разбежавшись, замирая от ожидания обжигающей прохлады воды, прыгнула разбивая блестящее в первых лучах рождающегося рассвета зеркало воды. Тысячи маленьких брызг взметнулись навстречу быстро светлеющему небу, словно пытаясь заменить собой угасающие звезды. Неожиданно теплая вода приняла в свои ласковые объятия молодое, упругое тело и смыло следы ночной, нежной усталости, как летний дождь смывает с листьев вязкую, придорожную пыль. Чувствуя, как уходит утомление из переполненного воспоминаниями о судорожных ласках тела, Элия перевернулась на спину, и расслабившись, словно став ещё одной каплей, наполняющей вместе с неисчислимым множеством подруг волшебную чашу озера, глядела как последние, припоздавшие звезды исчезают с розовато-зеленоватого свода небес, словно слизанные языком приближающейся зари. Элия вспомнила, как шершавый язык Вакколла проникал в самые потаенные местечки её тела, и как невыносимо стыдны, но в тоже время безумно сладостны были эти прикосновения. Чувствуя как покрывается горячим жаром лицо, Элия нырнула чтобы милостивая вода смыла с него краску смущения, будто было что-то постыдное в том, что ей грезилось. Вынырнув и ощутив заметно потяжелевшую от воды косу, Элия поплыла чувствуя, как возвращаются казалось бы полностью растраченные в ночной борьбе силы. На душе было тепло и радостно. Элия представила, как придут скоро на их мельницу сваты от Вакколла, и отец обязательно согласится отдать её замуж, куда же ему деться, если они все равно уже стали мужем и женой? И пусть он выпорет её, пусть даже тем страшным кнутом, что висит у них над камином! Пусть... Главное, что после этого она навсегда будет рядом с любимым! "Пока смерть не разлучит нас!" - вспомнились слова древней свадебной клятвы. Ну и что, что её отец мельник? Вакколл тоже не последний человек в селении! Как-никак кузнец! А куда нынче без кузнеца? Элия вспомнила, как огромный, словно чудо-витязь из бабушкиных сказок, кузнец играл огромным молотом на пороге своей кузницы, в ожидании пока мальчишки-подмастерья разведут огонь. Вспоминалось его гладкое тело, мышцы змейками шевелящиеся под кожей, руки ласкающие её... Элия вновь почувствовала, что хочет быть не здесь, среди всей этой волшебной, сказочной красоты, а там, среди душной колкости сеновала. Чувствовать на себе давящую тяжесть любимого мужчины, и вновь и вновь понимать, что вот оно то счастье, о котором мечтают все девчонки, ещё до того как у них проявится то, что отличает женщину от девочки. Элия опять поймала себя на том, что уже с рассвета она считает время до заката, до того момента, когда она снова станет женой единственного мужчины на свете. Её мужчины. И разозлившись на себя, пытаясь напряжением всех сил избавиться от неприличных мыслей, Элия быстро поплыла к берегу. Отфыркиваясь, как водяная кошка, девушка выскочила из воды, и бегом, чтобы не замерзнуть на хоть и ласковом, но все же прохладно-утреннем ветерке, бросилась к жалкой кучке своей одежды.

Неожиданно что-то тугое и шершавое обхватило её за лодыжки, и жесткий рывок бросил её на мокрую от утренней росы траву. Не успев понять, что происходит, девушка увидела, как летит ей в лицо земля, почувствовала как болезненная, злая сила выкручивает руки и что-то стягивает запястья... Элия попыталась закричать, но в раскрытый для отчаянного вопля рот тут же был всунут кусок пахнущего свежей елкой дерева, давя не родившуюся мольбу о помощи в зародыше. Только стон услышала равнодушная природа, когда сильным рывком за волосы девушку оторвали от земли и швырнули на колени. Ничего не понимая от боли, чувствуя как вскипающие слезы заливают лицо, а внутри ледяным гвоздем сковывает душу неведомое ранее ощущение смертного, последнего ужаса, Элия попыталась свернуться клубочком, чтобы боль осталось снаружи, чтобы всё это оказалось лишь страшным, нелепым сном. Но что-то держащее её косу не давало даже наклонить голову. Девушка сквозь бегущие слезы попыталась разглядеть, что это было. "Не что, а КТО" - родилось ужасное понимание. За короткий миг, что потребовался ей для того чтобы понять, кто мучает её, в её памяти промелькнули все рассказы о придорожных татях, что отлавливали хорошеньких девушек и вдоволь наиздевавшись клеймили, а потом продавали в придорожные трактиры, для услады господ путешественников. Вспомнила, как пыталась расспросить одну из ТАКИХ девушек, возле придорожного трактира, когда они всей семьей ездили на городскую ярмарку, в день Праздника Урожая. И порку что задал ей отец, которому донесли об этом "добрые" люди... Пелена слез на миг растаяла и Элия обмирающим сознанием поняла, что сейчас с ней случится то стыдное, чего не было с тех пор, как ей исполнилось пять весен, то что заставляло ворчащую бабушку часто сушить намокшие пуховики. Огромное, зеленокожее чудище смотрело ей в лицо желтыми, кошачьими глазами, злобно взирающими с морды похожей на жабью. Гладкая зеленоватая кожа жабы была покрыта редкой буроватой шерстью. "Это не жаба, это жаб" - отрешенно подумала Элия, уткнувшись взглядом в тот предмет, что исконно отличает самок от самцов, к какому бы виду они не принадлежали. И тут же новая волна ужаса накрыла её, гася остатки разума, как гасит огонь льющаяся вода. "Это ОРК!" - Элия никогда не видела орков, но вспомнила рассказы стариков о этих чудовищах, которые с помощью Пресветлых Эльфов были отброшены далеко за горы, в пустынные земли Тарсиса. Давно. Ещё до её рождения. И вот теперь один из них, силами Проклятой Тьмы оказавшийся здесь, стоит перед ней. Чувствуя, как слабеет все внутри и что-то теплое течет по бедрам, она вспомнила рассказы о кострах на которых эти чудовища жарили людей, о женщинах опоганенных этой нежитью и рожавших уродов... Желудок оказался где-то возле горла и всё что она съела за ужином выплеснулось наружу, встретив преграду в виде кляпа... Элия поняла, что захлебывается, и за границей уползающего сознания успела обрадоваться, что все кончается не так уж и страшно. Она встретит Всевышнего не опоганенной.

Холодная вода попадала в нос и мешала дышать, резкий кисловатый запах вызывал тошноту, в висках ломило от боли. Девушка попыталась вытереть залитое водой лицо, но боль в немеющих руках вернула ей воспоминание о происходящем. Почувствовав, что изо рта исчез мешающий дышать кляп, Элия закричала, но вместо крика вышло что-то отдаленно напоминающее писк новорожденного котенка. Сухая ткань прошлась по её лицу, стирая воду и остатки вчерашнего ужина. Орк, когда-то успевший облачиться в кожаные штаны и кожаную же безрукавку, присев на корточки вытирал её тряпкой в котором легко узнавалось её самое любимое бирюзовое платье. Элии стало казаться, что все это происходит не с ней, что она наблюдает за всем этим кошмаром со стороны. И что зеленокожее чудовище обтирающее обнаженную растрепанную девчонку, как какой-то заморский, неведомый плод, всего лишь картинка на коре, вроде тех, что продают на ярмарке. Детишки давно прозвали их "корки". У неё были такие. Изображающие чудесные эльфийские дворцы, странных животных с двумя хвостами, и страшных огнедышащих драконов. И это тоже картинка - Элия хихикнула. Потом поглядела на толстогубое, зеленое лицо и захохотала в полный голос, сама не замечая как смех превращается в рыдания. Когда плачешь, время несется в ином ритме. В ритме вздрагивающего тела, льющихся слез, в ритме обиды на человека или на судьбу, в ритме замирающего от боли сердца. Элия не помнила сколько времени она рыдала, уткнувшись в пушистую, пахнущую летом и надвигающимся зноем траву. Просто слезы кончились, так же неожиданно и внезапно, как кончается жизнь. В девушке не осталось ничего, кроме переполняющей её пустоты, и только где-то вдалеке пульсировала в такт биению жилки на виске мысль: "Быстрее! Все равно как, но пусть ЭТО быстрее закончится!". Элия всегда боявшаяся темноты, сейчас мечтала о ней. Ведь нет на свете ничего страшнее чудовища стоящего рядом, собиравшегося истерзать её тело, пожрать её плоть и навечно погубить её душу. Разве примет Всевышний душу, если её земное вместилище окажется в желудке зеленорожего жабоморда? "Все равно, все равно, все равно... Лишь бы быстрее, быстрее, быстрее..." - билась, залетевшей в окошко птицей, последняя мысль.