Песня для тумана (СИ)

Anevka

Песня для тумана

Часть 1

Два острова

Глава 1. Подарок королевы

Болли опустил морду на лапы, оскалил зубы и тихонько зарычал. Хозяин успокаивающе потрепал друга по прижатым к голове ушам. Добрый пёс. Преданный, сильный, свирепый. Но уж больно впечатлительный, когда рядом туман. Впрочем, оно и понятно: тут и человеку жутко становится, что уж с бессловесной твари взять.

Болли тоскливо покосился на хозяина единственным глазом. У Эрика-то глаза два, а не видит хозяин ни сида. В буквальном смысле. Тонкие полупризрачные тени, от которых тягучим, сладковатым веет, клубятся у самой воды. Эрик рукой достал бы, если б захотел. Болли тяжело вздохнул и снова предостерегающе рыкнул на размытую фигуру. Кошки, те альвов получше видят, конечно. Но эти ж твари разве хозяев предупредят? Ведьмовское отродье!

Пёс обеспокоенно втянул воздух, принюхиваясь, но тут же улёгся у ног Эрика. Запах, примешивавшийся к влажно-тягучим струям тумана, был знакомым, почти родным. Сигрид.

Юная девушка, светловолосая, тоненькая, выпорхнула из-за скалы фьорда, будто стрекозка. Море холодное, короткое северное лето ещё не набрало силу, а она ступает босиком по кромке прибоя, и пена облекает её ступни тонким кружевом. Тоньше, чем привезённое в подарок Эриком. Удачным выдался прошлогодний поход, много диковинок погрузил рыжий викинг на свой драккар, не стыдно и к дочери ярла посвататься. Вот только на Зелёный остров заходить не стоило. И девчонку с заострёнными, будто лошадиными, ушами без мочек, надо было оставить в покое. Может, тогда бы и не увязался за резной драконьей мордой этот туман…

— Сигрид, — сурово нахмурился Эрик, — зачем пришла? Знаешь же, что на побережье теперь небезопасно.

— Тебя искала. — Голубые глаза девушки вызывающе блеснули.

— Нашла, так что ж теперь? — Эрик опустил голову, стал внимательно разглядывать камни, только бы на Сигрид не смотреть. Дочь ярла, правду сказать, тоже на викинга любоваться не стала: к драккару взглядом прикипела.

— Ты что, снова? Ты же обещал! — Развернулась, вдоль влажной белёсой стены побежала. Может, и прав отец, что за Ульва замуж идти велит. Тот, говорят, своему слову хозяин.

— Сигрид! — Крик в туман, словно в ворох бархата упал, запутался, Эрику к ногам скатился. Хотел, было, следом за любимой броситься, да сам себя осадил. Да, обещал. Свадьбу обещал, как богатств в походе раздобудет. Да кто ж знал, чем Королева Мэб за ласку к её подданной викингов отдарит? Эрик туман домой привёз. Эрику и обратно его загонять. А вернётся ли… про то только богам знать. Если промеж собой уже договорились.

Ушам своим не поверил ярл Альвгейр, когда любимая дочь объявила: согласна покориться воле отца. Раз Ульв Стейнсон человек достойный и надёжный, быть ему ярлу зятем. И до осени тянуть не нужно: чем быстрее свадьбу сыграют, тем лучше. Об Эрике и словом не помянула. Вот вернётся он с полным драккаром добра, а она уже… Представлять себе лицо рыжего викинга в момент, когда он увидит Сигрид чужой женой, было щемяще-горько и оттого приятно. Гордо пройдёт мимо жена Ульва, позванивая золотыми запястьями и покачивая зелёными серьгами. Редок в этих землях малахит, а что редко, то и ценно. Синие глаза у каждого второго: что у Эрика, что у ярла… Уговаривает себя Сигрид, а сама себе не верит: страшно на жениха глядеть. Противно даже. Худой, невысокий, волосы цвета воронова крыла, а кожа бледная, и той же каменной зеленью отливает, что и глаза. Будто хвори туманные, от которых Ульв викингов избавил, на себя забрал.

Прикусила невеста губу, на жениха украдкой всё же поглядела. Боязно, а любопытно. Кто он, Ульв Стейнсон с Зелёных Холмов? Как добрался сюда один, без ладьи и драккара? Почему не носит бороды, как подобает мужчине? Горы сокровищ для подарков жене и её родичам будто из-под земли достал. Но более всего интересно, что такое ярл Альвгейр ему сказал, когда незаметно со спины подошёл. Тихо сказал, чтоб гости не расслышали. Хоть Сигрид и рядом была, а ни словечка не разобрала — на чужом наречии ярл к зятю обратился, будто ясень листвой зашелестел. Ульв волчьими зубами заблестел. Говор чужой у него оказался, а слова знакомые:

— Откуда такие мысли, ярл? Ты же меня знаешь.

— Знаю. — Голос Альвгейра морозными рунами затвердел. — Отсюда и такие мысли. Не убережёшь Сигрид…

— Разве ты не слышал мою брачную клятву, ярл?

Съёжилась молодая жена от жёсткого тона и вспомнила, что Ульв Стейнсон мудрой Вар обещал: до самой смерти оберегать и защищать жену, а также весь её род. Вот только про любовь ничего не говорил.

Скрипнул Альвгейр зубами, да в сторону отошёл, факел первым зажёг.

Идут молодые в круге огня, и чем дальше, тем страшнее тени, которые Ульву на лицо ложатся. Кажется он Сигрид то волком, то вороном, то вовсе страшилищем с носа драккара. Отсюда мыслям уже к Эрику мостик. Картинка с серьгами-браслетами поблекла, далеко уже где-то… а ненавистный муж вот он, руку протяни. Двери закрыл и запер, остались молодожёны одни наедине со свадебным ложем. Ой, не так себе брачную ночь Сигрид представляла. Были в мечтах рыжая страсть, восторженный крик и сладостный стон в объятиях статного викинга. А вот страшного карлика, тянущего к Сигрид тонкие паучьи лапки, не было. Что ж ты, синеглазый Эрик, наделал? И до того себя жалко стало, что забылась на секундочку дочь ярла — тихо всхлипнула. Ульв небрежно развалился на медвежьей шкуре. Равнодушно сапоги скинул.

— Будет уже, не трясись. Ты не в моём вкусе.

Причалили ночью, обойдя остров по широкой дуге. Викинги надеялись высадиться незаметно, не всполошить побережье. «Глупо, — тоскливо думал Болли и жался к ноге хозяина. — Туман вокруг». Туман всё видит и следует за рыжим предводителем, как горностаевая мантия чужеземного конунга. Роскошный плащ из шкурок маленьких мёртвых существ. Болли взглянул на луну, гостеприимно расстелившую дорожку перед драккаром, и тихонько завыл.

Опытные воины пользовались каждым клочком тени, скрытно пробирались к стене леса. Главное — незамеченными пересечь открытую полосу берега. Драккар в маленькой укромной бухте заметят не сразу.

До леса добрались. И там началось самое страшное.

Невозможно застать крадущегося викинга врасплох. Вот и Олав развернулся одним плавным, но стремительным движением, рубанул нападающего наотмашь. Ночную тишину разорвал крик боли и ярости.

Драка началась сразу со всех сторон. Эрик никак не мог сообразить, куда ему прорываться. Просто бил, парировал, уходил от удара и бил снова, время от времени пытаясь построить хирд в круг. Но его выкрики бессильно тонули в тумане, не долетали до товарищей. Нападение оказалось чудовищным в своей неотвратимости: от засевших на деревьях лучников может спасти построение за щитами, но в викингов не стреляли. Безобразно размалёванные рожи возникали прямо из тумана, словно рождались в нём.

Туман… серебристо-лунное марево окутывало воинов, искажало звуки, скрадывало лица и обманчиво изменяло расстояния. Выбрасывая вперёд руку в стремительном выпаде, Эрик терял из виду собственное запястье. Его окружал узкий круг обозреваемого пространства, остальное же терялось за липкими белёсыми стенами.

Эрик крутанулся вокруг своей оси, отражая целящееся в него из пелены стремительное лезвие, и с досадой пнул Болли коленом в бок. «Что же ты, одноглазый, совсем нюх потерял?» — зло выплюнул он сквозь свежую щербину между зубами. Боевой пёс вёл себя, как глупый щенок: огрызался и щерился, но как-то неуверенно, а то и вовсе начинал жалобно поскуливать, стараясь заглянуть хозяину в глаза.

Но вот на рыжего предводителя накинулись сразу двое. Одному Эрик вспорол живот, и тот упал, машинально, но уже бессмысленно, зажимая смертельную рану, второго же подмял под себя Болли, наконец, избавившийся от колебаний.