В свободном падении

олос ее стал жестким от болезненных воспоминаний, и она сознательно смягчила его. – Конечно, мы будем работать, но для себя и своих детей.

– В основном для детей, – грустно сказала Пэтти.

– Это не так уж плохо, – заметила Эмма.

Клэр показалось, что она уловила причину пессимизма Пэтти.

– А в случае, если вы захотите рожать еще раз, вы сами сможете выбрать отца своему ребенку. Никто не будет вам указывать.

Лицо Пэтти сразу повеселело.

– Правда… Увещевания Клэр подействовали, и разговор стал оживленнее. Прошло достаточно много времени, прежде чем открылся люк и показалась голова Прамода.

– Мы получили сигнал от Сильвер, – просто сказал он.

Клэр вскрикнула от радости, Пэтти и Эмма, обнявшись, закружились в воздухе.

Прамод предостерегающе поднял руку:

– Мы не будем начинать сейчас. Вам еще нужно оставаться здесь.

– Но почему?

– Мы ожидаем специально оборудованный шаттл снизу. Когда он причалит, это будет сигналом к действию.

У Клэр забилось сердце.

– Тони! Они привезут Тони!

Прамод покачал головой. Его черные глаза с болью смотрели на Клэр. – Нет, только топливо. Лео требует топливо. Он боится, что его не хватит для отбуксировки поселка к Проходу.

– О, да, конечно.

Клэр опять замкнулась в себе.

– Наберитесь терпения, сидите и ни на что не обращайте внимания. Сирену вы услышите и здесь, – сказал Прамод. Его нижние руки сомкнулись в ободряющем жесте, и он улетел.

Клэр снова приготовилась ждать. Если бы не Пэтти и Эмма, она бы заплакала от горя, но кому нужен такой пример!

Брюс Ван Атта зажал пальцем одну ноздрю и сильно потянул носом: потом проделал это с другой ноздрей. Из-за проклятой невесомости внутренние ходы носоглотки не очищаются сами собой, и это ко всем прочим неудобствам. Он с трудом дожидался возвращения на Землю. Даже унылая Родэо была бы облегчением. Можно отправиться инспектировать бараки для квадди, которые уже, наверное, готовы. Дней на пять, по крайней мере, если правильно организовать дело. Он лениво раздумывал над этой проблемой.

Ван Атта медленно перелетел на другое место и расположился в углу клиновидного кабинета доктора Еи, напротив ее стола, зацепившись ногами за магнитную доску, на которой возвышались кипы бумаг и пластиковых листков. Еи с досадой поджала губы, оказавшись с ним лицо к лицу. Он поудобнее скрестил ноги, назло ей пихая бумаги и приводя их в беспорядок. Она отвернулась к дисплею головида, не поддаваясь на провокацию, а он еще сильнее завозился ногами в бумагах. Какая-то монашка! Хорошо, что осталось всего несколько недель работать вместе, и больше никогда не придется наслаждаться ее обществом.

– Так до чего мы уже добрались? – спросил Ван Атта.

– Я не знаю, до чего вы добираетесь, – ядовито ответила Еи и добавила. – Я вообще не знаю, чем вы занимаетесь… Ван Атта понимающе ухмыльнулся. Червяк может извиваться в конце концов. Некоторые администраторы обижаются даже при намеках на непочтительное отношение – он мог поздравить себя с тем, что чувство юмора