Братья по оружию

аспинаться: – В любом случае, я испытал облегчение, когда понял, что это у меня не дар ясновидения внезапно прорезался. Боюсь, мое подсознание куда умнее, чем прочие части разума. Я просто не получил его послания. – Он снова ткнул пальцем вверх: – Так не цетагандийцы?

– Нет. – Галени с каменным лицом откинулся к стене. – Комаррцы.

– А-а! – выдохнул Майлз. – Комаррский заговор. Как… удручающе.

Губы Галени изогнулись. – Весьма.

– Ну, – неубедительно начал Майлз, – нас пока не убили. У них должны быть какие-то причины сохранить нам жизнь.

Галени раздвинул губы в жестокой усмешке, полуприкрыв глаза. – Совершенно никаких. – Слова эти сопровождались хриплым смешком, резко оборвавшимся. Явно личная шутка, понятная лишь Галени и световой панели. – Он воображает, что такие причины есть, – объяснил Галени, – но он здорово ошибается. – Этот горький выпад тоже был адресован потолку.

– Давайте-ка не разговаривать с ними, – сквозь зубы процедил Майлз. Он набрал воздуху. – Ладно, Галени, выкладывайте. Что случилось тем утром, когда вы исчезли из посольства?

Галени вздохнул и вроде как взял себя в руки. – Тем утром я получил звонок от … кое-кого из прежних комаррских знакомых. С просьбой о встрече.

– Звонок не был зарегистрирован. Айвен проверил ваш комм-пульт.

– Я стер запись. Это было ошибкой, но в тот момент я этого не понимал. Но кое-что из сказанного по комму заставило меня подумать, что встреча поможет мне проникнуть в тайну странных инструкций относительно вашего статуса.

– Так я убедил вас, что с моими инструкциями что-то не так?

– О, да. Но было ясно, что в этом случае в систему безопасности посольства, за которую я отвечаю, проник и нарушил ее работу кто-то из своих. Вероятно, через курьера. Но я не посмел выдвинуть подобное обвинение, не приобщив к делу объективных доказательств.

– Курьер, да, – отозвался Майлз. – Он был моей второй кандидатурой.

Галени приподнял брови. – А первой кто?

– Боюсь, что вы.

Кислая улыбка Галени сказала все без слов.

Майлз смущенно пожал плечами. – Я решил, что это вы прикарманили мои восемнадцать миллионов марок. Но если они у вас, почему вы не сбежите? И тут вы сбежали.

– О-о, – отозвался на этот раз Галени.

– Все факты укладывались в теорию, – объяснил Майлз. – Я понял, что вы казнокрад, дезертир, вор и вообще комаррский сукин сын.

– И что вас удержало от предъявления подобного обвинения?

– К сожалению, ничего. – Майлз откашлялся. – Простите.

Лицо Галени позеленело, на нем отразилось такое смятение, что он даже не поднял на Майлза яростного, разубеждающего взгляда – хоть и пытался.

– Абсолютно верно, – подтвердил Майлз. – Если мы отсюда не выберемся, ваше имя смешают с грязью.

– Все напрасно… – Галени откинулся на стену, прижался к ней затылком и закрыл глаза, точно от боли.

Майлз принялся думать, что за политические последствия может вызвать их с Галени бесследное исчезновение. Следователи ухватятся за майлзову теорию о казнокрадстве еще с большим рвением,