Второй шанс

Никита не был похож на Илью. Но что-то меня в нем цепляло, заставляло сравнивать их постоянно. Мне хотелось его защитить, пока не будет слишком поздно. Наверное, поэтому я обратил на него внимание и привел к себе домой. И скорее всего это же являлось причиной, почему я приезжал и смотрел на него украдкой. Я боялся повторить второй раз ту же ошибку.

Коля повернул голову и проследил за моим взглядом. Среди деревьев показался одинокий силуэт Никиты. Он шел не торопясь по каменной дорожке, пытаясь обогнуть наклонившиеся к земле от недавнего ветра цветочные кусты. Вдруг к нему под ноги подкатился футбольный мяч, неудачно отбитый мальчишками, игравшими во дворе. Я подумал, что парень кинется сделать пасс. Однако он лишь остановился и неподвижно следил за приближавшимся мальчиком. Такое поведение было несколько нестандартно для подростка. Лицо парня не выражало ничего. Малец подхватил мяч руками и убежал, а Никита как ни в чем не бывало продолжил свой путь.

 — Все равно не могу понять, что тебя привлекает в этом парне, — протянул Коля.

Дверь в подъезд закрылась, и я, наконец, оставил свои наблюдения, повернувшись к Николаю лицом.

 — Он такой равнодушный, - закончил друг.

Я проигнорировал его высказывание.

 — Ты сделал, о чем я тебя просил?

Коля оторвал взгляд от улицы и посмотрел на меня.

— Ты сомневался? — Николай улыбнулся, а затем уточнил: — Будешь слушать здесь?

Я только кивнул.

 — Тут в принципе и рассказывать особо нечего. Грозовой Никита, восемнадцать лет. Поступил в университет. Химический факультет. Живет с родителями. В семье единственный ребенок. Одноклассники рассказали, что до недавнего времени был открытым и общительным юношей, но потом резко замкнулся в себе. Чем это вызвано, никто не знает. Семья среднего достатка. Со слов тех же одноклассников, наш Никита, должно быть, еще девственник, — на этом моменте Николай похабно улыбнулся, но продолжил: — Девушек у него не было, да и парней тоже. Вот, наверное, и все.

Я откинулся на спинку кресла.

 — А что насчет физического насилия?

 — Ничего. Я даже подкупил медработника в школе. Он утверждает, что никаких серьезных ссадин или побоев не замечал на теле подростка.

Я поднес руку к подбородку, погружаясь в свои мысли. Коля тем временем встал и вышел на улицу размять ноги, давая возможность мне побыть одному.

Через некоторое время я спустил стекло в машине.

 — Все, поехали.

 — Что на счет предложения корпорации? — сменил тему друг. Тембр голоса его немного изменился, а зрачки чуть сузились. Теперь это не походило на разговор друзей. Это был разговор двух оборотней, обеспокоенных судьбой стаи.

 — Стая дала свое согласие, — ответил я.

 — Ты мог настоять на отказе, — бросил Николай.

 — Это бы выглядело необоснованно.

 — Когда тебя это волновало? — Коля осекся под моим предупреждающим взглядом и продолжил уже абсолютно в другом направлении. — Что будешь делать со своим Никитой?

 — Еще не решил.

Неизвестное прошлое - часть первая

Никита

Мне снова снился мучительный сон. Я брел в кромешной тьме по улицам разрушенного города. Я не понимал, куда иду и зачем, но отчего-то упрямо не поворачивал обратно. Пытаясь успокоить сердцебиение и выровнять дыхание, я прибегнул к методу, которому нас обучали в академии. Однако ничего не получалось. На меня давили нечёткие тени и очертания. В висках стучала единственная мысль: нужно повернуть обратно! Но любые попытки заставить себя хотя бы остановиться заканчивались полным крахом. Кожа покрылась мурашками от холода, и в тоже время я чувствовал болезненный жар. Мне было страшно. Чувство страха было вызвано неизвестностью и непонятностью происходящего.

Я проснулся посреди ночи, тяжело дыша и сжимая в руке край одеяла. Несколько секунд я смотрел на тонкий луч света от уличного фонаря, разливавшийся на потолке. Сделав над собой усилие, я вздохнул полной грудью. После того как я вернулся в свое же прошлое, меня с завидным постоянством посещали только ночные кошмары.

Я откинул одеяло и сел, свесив ноги с кровати.

Панический ужас исчезал, и я, вымотанный недосыпанием, откинулся на подушку. Накрыв взмокшее тело, я закрыл глаза. Мне стоило хорошо выспаться. Завтрашний день обещал быть тяжелым.

Расслабившись и погрузившись в спасительную дремоту, я оказался на том же месте, на котором был прерван кошмар. В том же темном безлюдном переулке. На этот раз в воздухе ощущался запах смерти и разложения человеческих тел. К чувству страха прибавилось какое-то внутреннее омерзение. Я старался не прикасаться ни к чему, удивленно обводя взглядом огромное количество мертвецов. Шероховатая поверхность асфальта от обилия липкой крови выглядела неестественно гладкой.

Улочка петляла. Мне то и дело приходилось сворачивать за угол. С каждым шагом я запутывался еще больше. За очередным поворотом я ждал нападения. Но за ним — ничего, кроме новой порции нервозности и сомнения.

Внезапно давящую тишину прорезало дыхание зверя. Оно будто преследовало. Я ускорил шаг. Потом побежал, не желая останавливаться.

Завернув за один из поворотов, я замер. В отличие от остальных улиц, эта была освещена тусклым светом болтавшейся одинокой лампочки. Болезненно сглотнув, я принялся ждать. Дыхание приближалось. Надо было бежать дальше, однако ступни словно приросли к полу. Первое, что я увидел, так это изогнутые когти мутанта, покрытые вязкой бурой кровью жертв. К горлу подкатила тошнота. Я хотел поднять руки, но тело не слушалось. И все, что я мог делать, это молча смотреть, как медленно приближался зверь, как его безобразные пальцы смыкались на моей шее. Оборотень поднял пасть и повернул ее в мою сторону. Знакомые черные глаза заполнялись пеленой первобытной жажды. Чувства полного бессилия и обреченности смешивались и разливались по венам стремительным потоком. Хотелось кричать, но крик утонул в его захвате, и только характерные булькающие всхлипы извещали о моей приближавшейся кончине.

Я дернулся на постели и открыл глаза. В эту ночь я больше не делал попытки заснуть. Так и просидел до самого рассвета, обхватив руками колени, еще сильнее притягивая их к груди.

Как только прозвенел будильник, я натянул штаны и подошел к окну. В дверь негромко постучали. Я вздрогнул. Никак не мог привыкнуть к тому, что я жил не один. Обернувшись и прижавшись спиной к подоконнику, я дал разрешение зайти.

 — Войдите! — громко произнес я.

Дверь, наконец-то открылась, и на пороге показались родители. Отец стоял ближе к двери, он мешкался на пороге, пока мать не вытолкнула его чуть вперед сильным толчком в спину.

 — Доброе утро, сынок, — буркнул папа в пространство, оборачиваясь и кидая недовольный взгляд на маму.

Мать даже не обратила внимания на его настроение. Приближаясь ко мне, она улыбалась.

— Сколько можно спать? Мы подумали, что тебе будет приятно в первый день поехать в университет на машине.

 — А как же ты? — обратился я к отцу.

 — Не волнуйся, за мной водитель приедет, — отмахнулся он.

Мне, действительно, стало приятно. И даже не от того, что я поеду сам на машине, а от проявленной заботы. За это лето мы сблизились с отцом. Я раньше не придавал значения тому, что мы отдалились. Мы, как было в детстве, начали снова ходить на рыбалку и подолгу сидели вечерами на веранде, слушая бесконечную трескотню сверчков. Иногда просто наслаждались тишиной. Я насыщался каждым мигом, проведенным с ними, боясь, что, проснувшись однажды, не увижу их в живых. А еще я убегал от влечения к Дмитрию. Стараясь забыться в дневной суете, чтобы ночью бороться, одновременно желая увидеть его и нет. Но он, несмотря ни на что, приходил каждую ночь, оставляя после себя болезненную истому.

Я слышал, что такое могут испытывать жертвы к своему насильнику. Я несколько раз ловил себя на мысли, что все это время старался оправдать его действия в будущем, вдумываясь в его идею, в брошенные тогда слова.