Золотое перо. Эти. короткая повесть и рассказ, фантастика (СИ)

И в ту минуту, когда Владик Бухнов, глядя на белые ризы, самодовольно думал о том, как

хорошо и совершенно он написал о кладбищенских узорах, и перевел взгляд на лицо писательницы, он увидел, что оно живое. И почудился ему вдруг под вздрогнувшими веками такой живой, такой жгучий взгляд, словно с тоской говоривший ему: " Ну что ж вы живую меня хороните?.." И из левого века покатилась кровавая, смешанная с водою слеза. Безотчетным порывом рванулся поэт к изголовью и схватив голову Вероники, приподнял ее от изголовья. И словно какие-то хрящи хрустнули в этой голове. И тут же он почувствовал ее холодную, мертвую тяжесть.

- Видел?.. - спросил он друга Сашку.

- Ну, - ответил тот без всякого выражения.

Они тут же вышли и пригласили врача.

- Ничего особенного: стигма, - сказал светило, - У кого-то во время прощания на голову покойной упала кровавая слеза. Такое бывает.

Молча возвращались они, потрясенные, по холодным снежным кладбищенским аллеям.

- Посмотри, какое знамение, - проговорил Владик, - И как много она успела! По-настоящему работала только последние семь лет. И как много сделала! И какой знак!..

- Она всегда была сумасшедшая, - сказал друг Саша, и Владик вздрогнул.

13

А в это время из жерла гудящей печи железный автомат выдвинул опустевшие носилки.

И один из служителей крематория, собрав специальной лопаточкой пепел, вынес его в холодную комнату и рассыпал небольшой горкой на мраморную доску. И когда он раздрабливал железным пестиком не перегоревшие кости, из комка пористого пепла выпала узкая пластинка железа и сверкнул луч желтого цвета.

- Смотри, - сказал человек, вынимая перо, - Не сгорело. И как это оно могло сохраниться?

Он оттирал его огрубевшими пальцами и даже принес из своего шкафчика кусок мягкого полотна.

- Пригодится, - сказал он, закладывая перо в слюдяной карманчик записной книжки и пряча ее на грудь.

- Достань фужер, да поставь его отдельно, завтра в десять ноль-ноль выдавать его будем, - приказал он товарищу, показывая пальцем на стоящий на полке печальный кубок.

Эти

Борис Сокольников

1

Она задевала, проходя по коридору, о ящики и этажерки, которых тут было множество. Из раскрывшейся двери была видна продолговатая, со скошенным потолком и крашенными синими стенами, кухня.

Они прошли мимо стоящей на деревянном крашенном коричневой краской полу большой немецкой проволочной крысоловки со множеством отделений. В приемное отделение этой крысоловки вела большая отдельная открытая дверца и из нее попавшая туда крыса попадала в главное отделение по специальной круглой изогнутой жестяной трубе. В этот момент, пробираясь по этому жестяному желобу, она опять взводила крысоловку, открывалась дверца приемного отделения и следующая крыса могла забраться внутрь за своим куском сала.

Эта громадная крысоловка, изобретение немецкого гения, немецкого инженера, была знакома ему с детства. Такая крысоловка когда-то стояла и у них в огромной коммунальной квартире в Калининграде на улице Карла Маркса. Иногда туда попадало сразу несколько крыс. Крысоловка была изготовлена на заводе, или в специальной мастерской, с качеством изготовления артиллерийского орудия или какой-нибудь такой подобной, требующей высокого контроля и качества изготовления техники. В этой крысоловке была еще одна, маленькая, незаметная, выдвигающаяся проволочная комнатка.

Отчаявшаяся крыса пробиралась в эту маленькую комнатку по второму отдельному проходу, запирая себя окончательно в этой западне, и оттуда ее можно было достать вместе с этой проволочной комнаткой-клеткой.

Когда такое происходило, они с Витькой Фрицем предупреждали всех соседей, чтобы те не открывали своих дверей, выносили эту клетку в большой коридор, вооружались деревянной шваброй и кочергой, и начинали гонять крыс, выпуская их по одной. Вот было веселья и спортивной радости, когда они гоняли и колотили этих крыс!

- Мальчики, перестаньте! Прекратите! - всегда истерически кричала соседка тетя Ксюша из третьей комнаты. Но другие жильцы ее не поддерживали, понимая что ребята заняты нужным и необходимым делом.

Иногда попадалось две или три крысы, а один раз попалось целых пять. Все это глубоко переживалось, обсуждалось и комментировалось.

Через некоторое время крысы переставали залезать в клетку, но проходило полгода, или год, и все повторялось снова.

- Здесь крыс нет, - сказала хозяйка, хотя было видно, что в крысоловке в первом отделении на крючке висит кусок свежего сала, - Эти тут всех крыс съели.

- Кто, жильцы, что ли?..

Хозяйка посмотрела на него и ничего не ответила.

- Вот!.. - сказала она, вытаскивая скомканную скатерть из нижнего этажа оригинального старого сундука, поставленного на попа и перегороженного полками.

Вообще все здесь было старое. Старая, задрипанная комната с обносившейся обстановкой, составленная сюда, казалось,с самого чердака. От коричневых вишневых шкафов, полов и кроватей веяло запахом ушедшего младенчества начала пятидесятых годов.

- Хорошая квартира, хорошая, - повторяла хозяйка, - сухая, нигде ничего не протекает, даром что мансарда. И туалет не течет. Вы за туалетом смотрите. Вы не глядите на потолки, все уже починено, ничего не протекает, даром что мансарда. Тут два года назад у меня Хана Шломовна жила со своим сыном , она тут хороший ремонт делала, хорошая женщина, ее потом в Калининграде в психиатрическую лечебницу отвезли. И ее сына тоже. Она сейчас в Израиль уехала.

Он еще раз прошел по квартире. Может быть, Хана Шломовна и делала здесь когда-то ремонт, но не два года назад, а десять.

Но квартира была хорошая. Как раз то, что нужно.

То есть квартира была старая, несколько лет не ремонтировавшаяся, вся какая-то зацарапанная, но как раз то, что было ему и нужно. Однокомнатная, со скошенными потолками, небольшими квадратными окнами, глядящими на стену напротив стоящего трехэтажного здания, с туалетом, без ванной. Небольшой коридор располагался между кухней и туалетом. Тут в потолке мерцал квадрат маленького уходящего в красную черепицу металлического окна. Узкое пространство от стоящих здесь этажерок и ящиков позволяло протиснуться к двери, что полная хозяйка и делала с необычной ловкостью.

- Живите! С удобствами ведь, - распевала добродушная хозяйка, заходя в туалет и гремя унитазом, - Одни ведь! Одни! Никто не мешает!

- Вот как раз хорошо! Мне для работы квартира нужна, чтобы как раз мне никто не мешал работать.

- И поработаете! И поживете! Никто ведь не мешает! Тридцать рублей, недорого. А может и побольше поживете. Два года. Пожалуйста!