Горизонты безумия

- Ну, мне пора. Спокойной ночи. Обязательно набери меня завтра, как обустроитесь на новой квартире...

- Доме. На съёмную квартиру у нас нет больше средств.

- Разве это так важно?

- Именно это?.. Нет. Совершенно не важно. Спокойной ночи.

Холмин отложил мобильник и ухватился руками за голову.

«Галина определённо должна быть рядом с Олегом. Я этого не вынесу – кого только пытаюсь обмануть? Я похож на подвижного спрута, только пребывая в выдуманном самим же собой пространстве. В мире грёз и фантазий, где всё подчинено исключительно мне. Я дёргаю за веревочки, и послушные марионетки совершают поступки. Я хочу лето, и светит солнце, я хочу смерть – тут же выстраивается похоронная процессия. Я громовержец, вседержитель, бог! Я определяю правила, а вовсе не пляшу под чью-то безумную дудку!.. Однако на грешной Земле – всё иначе. Я всего лишь один безвольный персонаж из семи с половиной миллиардов статистов, с мнением которого не желают считаться».

Холмин выдохнул. Вытер тыльной стороной ладони бисеринки пота со лба. Глянул на часы.

«Четверть десятого... Нужно посмотреть, как там Димка, – давно не слышно сорванца».

Экран ноутбука погас, словно соглашаясь с данностью.

Холмин поднялся, смерил кабинет широким шагом, огибая расставленные тут и там коробки с вещами, вышел в прихожую. Под потолком тускло алел абажур. Холмин, не зная зачем, крутанул верньер на стене. Света прибавилось, но легче от этого не стало. Грудь по-прежнему грызли изнутри, ныло под левой лопаткой.

Холмин, теряя шлёпанцы, свернул на кухню. Не включая свет, на ощупь, отыскал стол, выдвинул знакомый ящик – последнее время данный путь он мог проделать и вовсе с закрытыми глазами. Причём из любой комнаты. Пузырёк валидола казался невесомым, но таблетки внутри всё же были. Холмин сунул лекарство под язык, постоял просто так в темноте, прислушиваясь к чувствам. Ничего не изменилось, и он снова вышел в прихожую.

Димка спал на расстеленном у стены матрасе, уткнувшись носом в помятый комикс. Плазменная панель, прислонённая к сдвинутой в угол мебели, работала в режиме «no comment», то есть без звука. Показывали кровь, кровь... и снова кровь. Новости. Под матрасом что-то еле слышно попискивало.

Холмин наклонился, подобрал завалившийся планшет сына, мимоходом глянул на экран. Села зарядка, а потому всю диагональ занимала лиловая батарейка безысходности. Прибор из последних сил звал беспечного хозяина, чтобы тот продлил ему жизнь. Ещё на миг... Но ампер-часы истекли, и устройство оказалось в забвении.

Холмин спонтанно вспомнил давнюю фабулу:

«Сон разума рождает чудовищ...»

- Так что же ты сейчас видишь ТАМ? – спросил Холмин у электронной вещицы.

- Па?..

Холмин вздрогнул. Испуганно глянул в глаза проснувшегося сына. Димка смешно щурился – как землеройка, выглянувшая из норы.

- Пап, а мама звонила уже?

Холмин глупо кивнул.

- А ты почему меня не позвал?

Сын состроил серьёзное личико.

- Пап, ты же обещал, – сказал Димка звенящим голосом. – Олегу уже лучше?

Холмин сглотнул. Полость рта тут же наполнилась шлейфом растворяющегося лекарства. К горлу подкатил ком.

Твари стало плохо внутри, она рвалась наружу – ей нужен был второй сын.

Холмин сглотнул, приготовившись врать.

«Просто так нужно, – успокоил он себя, хотя спокойствием и не пахло. – Сыну не нужен червь отчаяния. Только лучик надежды. Без него – никак!»

Взгляд Димки заблестел.

- Мы всего парой слов обмолвились, – как мог уверенно, сказал Холмин. – За Олегом сейчас уход пристальный нужен, так что у мамы совсем нет времени.

- Как он? – Димка отложил комикс, забрался на матрас с ногами, обнял худые коленки; глаз от лица отца не оторвал.

«Чувствует всё. А чего ты хотел? Ведь Олег – его брат! Как же всё непросто устроено на этом свете!»

- Врачи наблюдают положительную динамику. Состояние стабильно. Но процедуры пока необходимы.

- Он не очнулся, – медленно проговорил Димка себе под нос.

Холмин стиснул зубы.

Сын терпеливо ждал.

- Видишь ли, Дим... то, что Олег не приходит в себя, ещё не значит, что всё настолько плохо. Просто организму так легче бороться. Точнее противостоять той ситуации, в которой мы все оказались...

«Противостоять?.. Да чему же, чёрт возьми?! Что ты такое несёшь?..»

- Па, ты о чём сейчас? – Димка отвернулся. – Ну даже если так. Как противостоять, когда повсюду неправда? Ведь Олег – где бы он сейчас не находился – наверняка слышит то же что и мы все. Как думаешь, ему приятно это слышать?

Холмин в ужасе выронил планшет.

Сын даже бровью не повёл.

- Дим, я вовсе не то собирался сказать.

- Уж лучше бы тогда совсем ничего не говорил.

В сознании возник штамп:

«Ты как с отцом разговариваешь!» – но Холмин тут же стёр его, понимая, что устами ребёнка, в данный момент, глаголет истина. Как же он сам сейчас глупо выглядит в глазах тринадцатилетнего сына, которого решил не беспокоить взрослыми проблемами. Более того, увести прочь от истины. Да Димка его за это возненавидеть должен – и то, в лучшем случае!

- Пап, – голос Димки дрожал. – Прости меня. Я не знаю, как так получилось. Я не хотел, честно. Просто страшно...

Холмин почувствовал неприятную дрожь в коленках. Он машинально подобрал планшет, сунул в задний карман джинс и сел рядом с сыном.

Димка подвинулся, искренне заглянул в глаза отцу, пытаясь прочитать в них хоть толику правды.

Холмин улыбнулся – как бы тяжело не было, нужно улыбаться... В памяти всплыли слова из старой песенки: «Нужно улыбаться, чтоб живым казаться, нужно улыбаться, чтоб живым остаться».

«Кажется, «Отто Дикс», но не уверен...»

Димка уткнулся носом в плечо.

- Па, а почему это случилось именно с Олегом?

Холмин напряг извилины – мозг ему сейчас был нужен, как никогда! Но ответил он банальность. Точнее и вовсе ничего не ответил. Съеврейничал:

- Дим, о чём ты сейчас?

Сын шмыгнул носом. Вновь отстранился. Уставился в голое окно, на блин низкой Луны.

- За что он так с нами?

- Кто?

- Бог, – Димка разочарованно склонил голову. – Ведь мы же не сделали ничего плохого. Почему он допустил аварию? Я не понимаю.

Холмин проглотил таблетку.

- Может быть потому, что его нет? – начал он осторожно.

Сын глянул, как на душевнобольного.

- Тогда кому мама молится?

- Мама молится вовсе не кому-то конкретному, а просто потому, что ей от этого легче.

Димка ничего не ответил. Но по осанке фигуры было видно, что мальчик не верит.

Холмин вздохнул.

- Видишь ли, Димка... Так получается, что больше всего на свете человек боится смерти. Потому что не знает, что там, за гранью. Туда невозможно заслать экспедицию – ведь это бессмысленно.

- Почему?

- Ну, сам подумай... Оттуда ещё никто не возвращался. Даже если исследователи добудут информацию, они не смогут передать её нам, живым.

Димка почесал затылок.

- Но я видел по телику передачу, в которой показывали людей, перенёсших клиническую смерть. Они говорили, что что-то видели там, пока их сердца не бились...

- Это шарлатаны. Единственное что им необходимо – пропиариться. Встречаются ещё душевнобольные, а с таких, сам понимаешь, какой спрос.

- И что же, совсем ничего нельзя поделать? – расстроился Димка.

- Почему? Главное, задаться правильной целью, и инсайт обязательно настанет.

- Инсайт?

- Озарение.

Димка кивнул.

- Странно выходит. Значит, обрести смысл может, кто угодно...

- Тебя что-то смущает?

- Но ведь даже учёные не могут много объяснить. Остаётся только религия. Так почему ты не веришь в Бога?

Пришла очередь тереть затылок Холмину.

- Видишь ли, Дим... Даже не знаю, как проще объяснить, чтобы ты меня правильно понял...

Сын превратился в слух – даже вперёд немного подался.

- Это слишком просто.

- Что? Бог?

- Скажем так, религия в целом. Вот сам посмотри, что получает человек, когда начинает осознанно мыслить?