Горизонты безумия

- Правда, Юрка, хватит уже заливать, не смешно, – Светка придвинулась к младшей сестрёнке и прижала ту к себе. – Ириш, это же просто страшилка. Это – не взаправду. Наш Юрик насочинял всё. Ведь так?

Юрка недобро проскрипел – совсем как раздосадованный кот. Подобрал из-под ног палку, принялся ворошить тлеющие угли.

- Сами ведь напросились. Сидели бы дома тогда, кукол наряжали...

- Щас! – Светка удостоверилась в том, что Иринка не собирается плакать, и накинулась на Юрку: – Сам ведь рад, что есть кого попугать!

- Очень надо, – Юрка раздвинул угли, склонился над костровищем, выкатил запечённый картофельный клубень. – Между прочим, я ничего и не насочинял. Это легенда такая.

- Ага, как же! – Светка демонстративно отмахнулась. – Знаем мы твои легенды. Если бы всё, из рассказанного тобой правдой было, – мы бы невесть где тогда жили, среди нежити внеземной!

Иринка дёрнула сестру за руку.

Светка тут же прикусила язык.

- Так а что дальше-то было? – подал голос сидевший рядом с девочками Егорка. – Куда попали те три девочки?

Юрка потыкал клубень палкой, о чём-то поразмыслил, потом вернул картофелину на место и принялся основательно собирать угли.

- А это, Ярик, теперь не дано знать. Цензоры со всех сторон насели.

Егорка-Ярик разочарованно выдохнул.

Светка фыркнула.

- Ой, молчал бы, плагиатор!

Юрка усмехнулся.

- Плагиатор – это тот, кто чужие истории пересказывает...

- Ну, я и говорю, что выдумал всё, – парировала Светка.

Юрка искоса глянул на девочку.

- Да хоть и так, ведь страшно же было.

Светка не преминула состроить рожицу.

- Сказочник, вот ты кто!

Юрка отмахнулся. Вернулся к стволу опрокинутого дерева, на котором сидели слушатели, огляделся.

- И где только этого Вадика носит!.. Костёр уже догорает, а он дров, элементарно, найти не может.

- Наверное, интересное что-нибудь повстречал, – улыбнулся Ярик.

- Ага, как же, – усмехнулся в ответ Юрка. – Наверняка очередного жуколета мучает, или муравейник потрошит – юный натуралист сыскался!

- Между прочим, у человека реальное хобби есть, – тут же прицепилась Светка. – Не то, что у некоторых...

Юрка вздохнул.

- Ох, и не повезёт тому человеку, кто тебя замуж возьмёт.

Светка аж вспыхнула в темноте.

- У тебя забыли спросить! Обормот.

Какое-то время сидели молча. Юрка сопел, оставшись непонятым и неоцененным по заслугам. Светка просто дулась. Ярик колупал босую пятку. Иринка изредка шмыгала носом, испытывая вину, – а чего, ведь с неё всё началось. Девочка вздохнула и, набравшись смелости, спросила:

- Юр, а те сестрёнки... Им ведь не было больно?

Светка опешила.

- Иришка, ты чего?! Он ведь тебя сейчас совсем запугает! Не заснёшь потом.

- Засну. Честно-честно! – Иринка кивнула, как могла уверенно.

Юрка тёр заросший затылок, явно не зная, как поступить.

- Ты в двух словах, образно, – подсказал Егорка, отрываясь от своего занятия. – Без этих огней, воя и страшных предметов, что в лесу прорастают. А то и впрямь, жутковато выходит.

- Да, поменьше энтузиазма, – саркастически заметила Светка. – А то нам ещё домой возвращаться.

- Ты ж не веришь во всё это, – сказал Юрка.

Светка пожала плечами, неохотно покосилась на Иринку; девчушка набухла, как испуганная синичка, и мелко тряслась.

В ветвях над головой проорала ночная птица. Ярик, с испугу, кувырнулся с насеста – только пятки просвистели. Светка молча наблюдала за разыгранной пантомимой; Иринка звонко смеялась.

- Ты-то чего начинаешь... – разочарованно выдохнул Юрка. – Цел хоть?

Из-за сука показалось обозлённое лицо Егорки. Взор прыгал по ветвям в поисках обидчика.

- Курица. Вот поймаю, в миг без хвоста останешься, кошачий ужин!

- Залезай, давай, чудо в перьях! – Светка в коей-то веки отвернулась от заливающейся Иринки и помогла Ярику вскарабкаться на прежнее место; мальчик сконфуженно притих, вновь принялся за пятку.

- Девочки сказали, что ничто не в силах им помочь. Точнее вернуть обратно, в мир живых. Потому что из того места, в которое их уволокли, – обратного хода нет. Можно идти только вперёд: на ослепительный свет или во всепоглощающую тьму. Но и на свет так легко не отпустят. Особенно детей. Потому что души тех чисты, и они представляют какую-то ценность во мраке. Они как разменная монета в клешнях нежити. За детские души уничтожаются целые миры. Душа же взрослого человека – совсем не ценится, – Юрка вздохнул.

- Но почему так? – спросил Ярик.

- Не перебивай, а? – тут же вставила реплику Светка. – Пускай уже заканчивает. Умник.

Егорка послушно притих.

- Значит, эти огни только на детей охотятся? – подола голос Иринка. – В темноте?

Юрка кивнул.

- Да. Но и взрослого человека запросто утянуть могут. Так просто, чтобы не выдал тайны. Неизвестность пугает в разы сильнее. Обретение же истины просто сводит с ума, – мальчик на секунду о чём-то задумался, после чего продолжил рассказ: – Женщина кинулась через лес. Хотя леса, как такового, уже не было. Она ступила в топь. В ту самую, о которой в народе ходили дурные слухи. Якобы тут завелось зло, ещё с исконных времён. Кто-то что-то позвал, и оно явилось на зов, потому что внимать к просьбам – смысл его существования.

- Как это? – не понял Ярик.

- Просто. Выполнил людскую волю и получил что-то взамен.

- Хочешь сказать, душу? – уточнила Светка.

Юрка развёл руками: мол, понимай, как знаешь.

Светка тут же демонстративно отвернулась – ну не верила она во всю эту кабалистику!

- Куда ни глянь, пузырилась болотная жижа. Редкие кочки возникали на пути, так и норовя повалить с ног, в нос били слезоточивые миазмы. Изредка женщина останавливалась, чтобы отдышаться. Мысленно звала сгинувших во мраке дочерей, но те больше не отзывались...

Тогда женщина прислушалась к окружающим звукам – повсюду чавкало, однако определить, что именно является первоисточником звука было нереальным.

Женщина в отчаянии срывалась с места, бежала куда глаза глядят... Бежала... бежала... И снова бежала. До тех самых пор, пока организм не стал противиться воле сознания. Сердце молотило на износ. Во рту поселилась горечь. Воздуха катастрофически не хватало. Перед взором плыло оранжевое марево... Огни размеренно двигались следом – от них невозможно было скрыться. Женщина в ужасе устремилась прочь, стараясь не повалиться в жижу – подняться заново она бы точно не смогла. Одно из деревьев бросилось ей наперерез...

Грудная клетка озарилась вспышкой боли, дыхание тут же перехватило, всё вокруг принялось вращаться. Ноги подкосились. Вдохнуть не получалось – организм словно разучился дышать. Женщина мотнула свинцовой головой, силясь вернуть под лобную кость так некстати утраченный порядок. Вниз по носоглотке ползло удушье: как тромб, как паразит, как страшный недуг, от которого ещё не найдено панацеи. Понимая, что сейчас задохнётся, женщина закричала во всё горло. Странно, но крик спас. Гад вылетел из горла мерзким сгустком, свалился в топь, запузырился... Женщина выпрямилась, огляделась. Ничего. Она налетела на невидимую преграду – иначе не скажешь! А огни всё приближались...

- Женщина нерешительно шагнула в сторону. Ноги в чём-то запутались. Она глянула вниз, на плывущую ленточку из банта Любви... – Юрка помолчал. – Девочки были тут, все вместе. Топь и впрямь завладела их сущностями, а заодно и телами. Женщина попятилась. Вода забурлила, дно предательски осело. Женщина взмахнула руками и ушла под воду с головой...

- Мамочки! – воскликнула Иринка, закрыв ладошками глаза.

- Так, всё, хватит! – распорядилась Светка. – И без того уже достаточно!

- Но она всё же выбралась, – подмигнул во тьме Юрка.

- И спаслась? – взволнованно спросил Ярик.

Юрка молчал.

Иринка выглянула из-за сведённых ладоней, посмотрела на рассказчика.

- Юр, ты чего? Ведь она живая осталась?