Шмордонские войны (СИ)

– Ой! Что-то они действительно опасно бросают Неллу! – тревожным голосом воскликнул Джем.

Он вскочил на ноги и бросился к воде.

– Стоять! – гневно крикнула Белла. – Я сейчас посохом отца Эндульгена переломаю тебе обе ноги! Трудовой Кодекс предусматривает больничный лист!

Джем, не оборачиваясь, с разбега булькнул в море, а позади королевы кто-то сказал:

– И руки ему надо переломать. Тогда можно будет делать с ним все, что захочешь.

Белла, обернувшись, увидела чисто выбритого Кебаба, неторопливо стягивавшего с себя шорты.

– Все вы мерзавцы! – крикнула королева, гневно сверкнув глазами. – Никогда не думаете о тех, кто вас любит и ждет! Что, нельзя было взорвать корабль этого чертового императора? Сейчас бы Джему никуда не пришлось уезжать!

– Добрая вы, однако, ваше величество, – покачал головой Кебаб и стянул с себя майку.

– Разве непонятно, что Джем им нужен в качестве заложника?! Разве не ясно, что новый мирный договор – бумажка, которой можно будет подтереться после того, как лорд Крокозябл опять получит по морде где-нибудь на лыжной базе Дубаря или в борделе Хачапура на Сочи?! А Джем останется там, в этом ужасном Шмордоне…

Она яростно топнула ногой и крикнула:

– Чем подвергать Джема опасностям позорного плена, я лучше сама его утоплю! Ни нашим – ни вашим!

Королева, разбежавшись, бросилась в море.

– Да уж, – хладнокровно заметил Кебаб, снимая с шеи золотую цепь и пряча ее в специальный карман плавок, – настоящая горячая любовь у них. Как у диких пуцликов.

Подойдя к воде, он осторожно потрогал ее ногой, и рот его растянулся в улыбке.

– Теплая, как всегда, – сказал он вслух.

Кебаб нырнул в набегавшую волну и погреб в сторону хорошо видимой светлой головки королевы, быстро настигавшей патлатую голову своего любимого…

Джем плавал плохо, поэтому, заметив приближавшихся к нему королеву и Кебаба, резко свернул в сторону и изо всех сил погреб к берегу. Белла, рассмеявшись, не стала его преследовать, а поплыла к буйку. Кебаб, как местный уроженец, прекрасно держался на воде и потому последовал за королевой.

Джем, тяжело дыша, выбрался на берег сам и выгнал туда же Неллу, у которой от долгого купания посинели губы. Святые отцы чинно уселись на песок, подставив ноги набегавшей ласковой волне, достали из своих банок для сбора пожертвований фляжки и дружно присосались к горлышкам.

Растерев Неллу полотенцем, Джем усадил ее на покрывало.

– Горячая кукуруза! – послышался где-то рядом визгливый голос.

– Папочка! – взвизгнула Нелла. – Хочу кукурузы!

Перед Джемом возникла неопрятная старуха с двумя сумками в руках.

– Эй, Чурчхела! – крикнул Эндульген. – И нам парочку.

– Деньги сначала давайте, – недоброжелательно откликнулась бабка.

– Какие деньги? – удивленно воскликнул Аллилуй. – Мы божьи люди.

– Вот пусть Бог вам кукурузу и варит! – заявила Чурчхела.

– Я заплачу за них, – подал голос Джем.

Он купил кукурузы на всех, не забыв и Беллу с Кебабом. Старуха унеслась со своими сумками дальше по пляжу, а Нелла, присыпав кочан солью, жадно впилась в него зубками. Святые отцы также принялись есть, но использовали кукурузу неторопливо – как закуску.

– Папа, а правда, что шмордонцы едят кукурузу сладкой? – спросила Нелла.

– Да, – ответил Джем. – Они даже в банки закатывают зерна и продают их как сладкие консервы.

– Фу, гадость какая! – скривилась принцесса. – Как можно кукурузу без соли есть? Извращенцы!

– Откуда ты такие слова знаешь?

– От мамы еще не то услышать можно. Тяжело быть королевой… – Она схватила пакетик с солью и попыталась посыпать свой кочан сильнее, но Джем вовремя дал ей по рукам и пакетик отобрал.

– Хватит! – строго сказал он. – Меру надо знать.

Нелла ничуть не обиделась, продолжая есть. Она и так была счастлива, понимая, что мать вообще не позволила бы ей лакомиться пляжной кукурузой.

– Это что такое? – раздался возмущенный голос Беллы, выходящей из воды. – Ну-ка, выбрось немедленно эту гадость!

– Угу! – промычала принцесса, доедая последние зерна.

Прожевав до конца, она показала матери обглоданный кочан и заявила:

– Конечно, мамочка! Сейчас схожу, в урну выброшу.

Она вскочила на ноги и весело унеслась в сторону набережной, а королева принялась выговаривать Джему:

– Все! Теперь у девочки никакого аппетита за обедом не будет. Да и вообще – ты зачем позволяешь ребенку совать в рот всякую гадость?

– Почему гадость? – спросил Джем, жуя. – Ничего, вроде, очень вкусно…

– Бабки варят эту кукурузу в тазиках для грязного белья!

– А в чем ее еще варить? – сказал Кебаб, выходя из воды. – Специальные кастрюли покупать, что ли?

Он подошел, взял протянутый ему Джемом кочан, посыпал его солью и заметил:

– Надо же! Везде заметен прогресс. Раньше мы посыпали солью кочаны, размазывая ее грязными руками, а сейчас вон даже специальные пакетики появились.

– На, – предложил Джем кукурузу Белле.

– Я не такая дура как вы, – покрутила она пальцем у виска. – Мне не хочется в молодом возрасте умереть от какой-нибудь заразы.

– Моя королева, я ее с детства ел, варил и продавал, – заметил, жуя, Кебаб. – И до сих пор жив. Как и все остальные вокруг: – он обвел рукой пляж.

– Я не твоя королева. Я его королева, – Белла показала пальцем на Джема.

– Ничего подобного, – не согласился Кебаб. – Вы его любимая женщина. А королева – моя, Эндульгена, Пахана Родимого и даже, представьте себе, – Хачапура Волосатого. Хотя, если разобраться глубже, то и Джема тоже…

– Раз я ваша королева, приказываю больше не покупать моей дочери кукурузу на пляже!

Джем, зажав в зубах недоеденный кочан, закатил глаза и рухнул спиной на песок.

– Что с тобой, папочка! – воскликнула подбежавшая Нелла.

– Он изображает из себя акробата, – пояснила королева.

– Пойдем купаться!

– Иди, вон, тебя уже святые отцы заждались.

Белла уселась на песок рядом с Джемом, который продолжал в положении лежа жевать кукурузу, не открывая глаз. Королева взяла ранее отвергнутый кочан, обильно посыпала его солью и принялась есть. Кебаб, округлив от удивления глаза, поинтересовался:

– А зачем вам был нужен цирк с распеканием Джема? Вы устроили ему взбучку, а теперь сами едите кукурузу.

– Никакой цирк я не устраивала, – ответила она. – Его не надо устраивать, потому что он и так нас окружает, и мы живем именно в этом балагане. А Джему досталось просто так, чтобы не расслаблялся и Родину любил, а то цирк раскатает его в блин…

Джем, рассмеявшись, приподнялся на локте и обратился к Кебабу:

– Как у тебя дела?

– Плохо, – ответил тот. – Родители мои вернулись с шмордонской каторги, где отсидели двадцать пять лет за контрабанду.

– Что же в этом плохого? – удивилась Белла. – Радоваться надо!

– Я и радуюсь, – уныло ответил Кебаб. – Уже неделю как прыгаю от счастья.

– Как их зовут? – спросила королева.

– Мать – Пахлава́ Медовая; отец – Чуре́к Беспонтовый, – ответил Кебаб и продолжил, – вообще-то с детства его прозывали Чуреком Никаким. Но позднее переименовали и лучшего сделать не могли. В отличие от его родного брата Лаваша ему никогда не везло. И если моя мать его полюбила, то, скорее всего, из жалости. Но это не помогло обоим. Отца всегда тянуло в авантюры и редко, когда эти авантюры удавались. Потому и появилось это прозвище. Но мать все равно осталась с ним. И вот результат…

Кебаб ткнул пальцем в себя:

– Плод медовой любви и авантюры.

– В кого же тогда ты, такой неугомонный и драчливый? – поинтересовался Джем.

– А черт его знает! В тетку Чурчхелу, наверное.

– Ты их любишь? – спросил Джем.

– А ты бы стал любить тех, кто бросил тебя в пять лет, отдав при этом в ненасытные лапы Чурчхелы? У кого-то были в жизни любовь и обожание родителей. А у меня – пинки, тычки и упреки, что я мало краду и много ем. Вон, у твоей дочери хоть мать всегда под боком!