Право на безумие

Оксана откинулась в кресле и посмотрела в иллюминатор. Лайнер шел выше облаков и земли видно не было. Сидящая рядом бабушка Наташа о чем-то весело сюсюкала с внуком. Оксана благодарно улыбнулась и, вспомнив, на сколько вопросов ей пришлось ответить матери, закрыла глаза. Самолет летел в Россию, а она в который раз вспоминала все, что этому предшествовало, и особенно первый совместный вечер их нынешней теплой компании, когда Арлетта волком смотрела на Наталью Васильевну, а та кричала на дочь, требуя выставить «эту странную особу» вон и срочно вызвать полицию.

Кричать мать начала сразу как вошла в дом, и ничего не хотела слушать. В принципе, сказать кому-нибудь из них слово она тоже не давала. Оксана испугалась. Она помнила, что об Арлетте рассказывал Алексей, и боялась, что женщина-воин разрешит ситуацию каким-нибудь запредельным способом.

- Оксанка, ты как была круглой дурой, так и осталась. Годы тебя не меняют. Ты мне не объясняй кто это такая. Я таких, как она, на своем веку вдоволь повидала. Шалашовка элитная.

- Мама, ну разве так можно?

- Что можно? Мне сейчас все можно. Она же не твоя подруга, а этого твоего… попрыгунчика. Что молчишь? Не надо мне врать, я сама все знаю и вижу. Она здесь не просто так появилась. Он прислал. И не от любви большой. Я тебе точно говорю. Случилось у них что-то, квартирка чистая понадобилась. Говорила я, уезжать надо побыстрее и подальше. Так нет же, дождались. А ты – любовь, любовь. Какая любовь, дура? Что молчишь?

- Мама, я…

- И не надо мне ничего говорить. Меня слушать надо!

Вот в этот момент Арлетта и показала себя во всей своей нечеловеческой красе. Она грациозно опустилась на одно колено, склонила голову и произнесла вежливым, но очень твердым голосом, абсолютно не допускающим сомнений или возможности его проигнорировать:

- Держащая в руках огонь, прошу мне ответить. Вы видели Отмеченного богами? Когда и где?

В комнате воцарилось молчание. Наталья Васильевна тяжело опустилась в кресло и, держась за сердце, ошарашено смотрела на застывшую дочь и склоненную в поклоне женщину.

- Неужели теперь психованных на работу берут? Да-а, Оксанка, ты у меня особым умом не блещешь, но друзья у тебя – просто загляденье.

- Мама, Аля очень издалека, у них так принято со старшими разговаривать. Ты просто меня попробуй выслушать, а я тебе расскажу немного, чтобы не так странно казалось.

- Я вижу, из какого далека. Чудный южный говорок. Не иначе, с под Луганска. Ну шо, на суржике балакаем.

- Мама!

- Что, мама? Собирай чемоданы, а я вызываю полицию. Пока еще кто-нибудь подозрительный не заявился.

Сказано это было немного спокойней, и, насколько Оксана знала мать, та уже выдохлась и кричала, скорее, по инерции, чем действительно со зла.

Арлетта подняла голову и посмотрела в глаза Наталье Васильевне. Об этот взгляд можно было порезаться, но та взора не отвела, хотя слегка и побледнела.

- Держащая в руках огонь, я не представляю для вас, для вашей дочери и для вашего внука никакой опасности. Хотя вы абсолютно правы, опасность вам угрожает. Но если кто сейчас вам и поможет, то это я. И я прошу принять эту помощь. И я прошу ответить на мой вопрос.

Теперь в кресло рухнула Оксана. У нее в голове ворочались чудовища из бассейна Сулина и старый советский артист, чью фамилию она не помнила, в образе злой бабы-яги и Кощея Бессмертного. На Наталью Васильевну выпадение дочери в «осадок» также произвело должное впечатление, и она неожиданно для себя успокоилась.

- Так, Арлетта, кажется? Встаньте с пола и сядьте в кресло или на диван. Куда-нибудь, где удобнее. Какая опасность угрожает моей дочери?

- Она рассказала вам кто отец ребенка.

- Да.

- Нет. Не все. Аля, я не все рассказала. Без всех… этих… ужасов.

- Та-ак. Какие у нас еще, кроме КГБ ужасы присутствуют.

- Я не очень хорошо знаю, кто такие кагэбэ, но, скорее всего, они не такие страшные, как те, кто может прийти за вашим мальчиком. Как вы его назвали?

- Егор.

Оксана всхлипнула, Наталья Васильевна озабочено полезла в шкафчик за коньяком, а Арлетта замерла, а глаза у нее сделались большие, удивленные и счастливые.

- Как? Еггорн?

- Ага, Егор, Егорушка.

Аки на ватных ногах подошла к Наталье Васильевне, которая ожесточенно сражалась с упрямой пробкой. Забрала у нее бутылку, отломала горлышко и сделала большой и жадный глоток. Потом смутилась и разлила остаток по стоящим на столике чайным чашкам. Мать Оксаны одобрительно хмыкнула и недоверчиво посмотрела на изящную Арлеттину ладошку.

- Вот это по-нашему. И прислуга, в случае чего, решит, что мы просто чаевничаем.

Она сделала глоточек и вернулась в свое кресло.

- Здорово у тебя с бутылками получается. Все, девочки. Теперь рассказывайте.

Они и рассказали. Говорили долго. Оксана сбивчиво, Арлетта не всегда понятно. Наталья Васильевна задавала много вопросов и ничему не верила. Когда закончилась история и вторая бутылка коньяка, Оксана поднялась наверх к сыну, а Арлетта подсела поближе к ее матери.

- Я чувствую, саввон, ты мне не веришь. Но я постараюсь это исправить. Ты – Держащая в руках огонь, хотя, может быть, сама уже об этом забыла. Протяни мне свою руку, и я тебе покажу, если у меня хватит сил.

Ладонь легла на ладонь, и Наталья Васильевна охнула. Внутри словно лопнул воздушный шарик и все, что хранилось в нем и спало, с бешенной скоростью влилось в ее кровь и побежало дальше, наполнив каждую клеточку тайным знанием, когда-то давно бережно вложенным любящей бабушкой.

- Вот так. А теперь, саввон, смотри.

И она увидела. Многого не поняла, но Отмеченный богами ей понравился (было в нем что-то от Павла Емельяныча), Аки было очень жалко, круглое летающее чудовище было страшным и отвратительным, а непонятное слово «саввон», оказывается, означало «старшая, уважаемая младшими женщина». То ли от коньяка, то ли от этой «саввон», она окончательно и бесповоротно поверила Арлетте – Аки и своей дочери. Встревоженная и успокоенная одновременно, она нежно поцеловала Арлетту в лоб и ушла к себе.

Аки проводила ее изучающим взглядом и тихо поднялась в детскую. Рядом со спящим мальчиком было хорошо и спокойно. Она никогда не держала на своих привыкших к мечу руках ни одного ребенка, и не решилась на это и сейчас. Дело воинов храма подходило к концу, но им об этом еще не было  известно. А Аки прошла только половину своего пути и останавливаться была не намерена. Ей нужна реликвия и Отмеченный богами, и она их получит.

Аки нашла в комнате плюшевого медвежонка, и, бросив его на пол, тихо легла у входа, подложив игрушку под голову. Теперь она могла спокойно заснуть. Воины клана, пусть и бывшие, иногда позволяют себе такую роскошь – хорошо отдохнуть перед большой битвой. Она спала и не слышала как тихонько подошедшая Оксана осторожно, боясь разбудить подругу, укрыла ее мягким теплым одеялом.

Образ спящей Арлетты, калачиком свернувшейся на пороге комнаты, не выходил у Оксаны из головы. В ту ночь она долго не могла заснуть. Едва сомкнув глаза, тут же вздрагивала и испугано осматривала комнату, в которой, кроме тихо посапывающего сына и беззвучно лежащей на полу женщины, никого не было. Аля спала тихо и спокойно. Лицо во сне расслабилось, стало совсем детским и очень счастливым. Оксана пару раз, стараясь ее не потревожить, подходила и присаживалась рядом на корточки. В позе и выражении лица подруги было столько счастья и беззащитности, что Оксана неожиданно для себя прониклась к ней странными материнскими чувствами, и с того момента окружала ее постоянной, но ненавязчивой заботой, заслужив несколько удивленных взглядов Натальи Васильевны.

Собрались они на удивление быстро. Мать пресекла все возможные возражения, отправилась вместе с ней и внуком. Арлетта проводила их до аэропорта, но лететь отказалась, сообщив, что встретит их уже на месте. При этом обменялась заговорщицким взглядом с Натальей Васильевной, а немой вопрос Оксаны повис в воздухе.