Я - утопленник

Но доплыть оказалось непросто. Оказывается, я совсем не знал расположения и протяженности каналов родного города, и казавшийся недолгим путь превратился в настоящее путешествие.

Я полагал, что Обводный соединяется с Фонтанкой. Оказалось, что нет. Знай и люби свой город! Я выплыл в совершенно незнакомом районе, но, поразмыслив, уверенно повернул направо, в сторону Невы. Следующий проток должен оказаться Фонтанкой, и, проплыв с километр, я действительно узнал набережную.

По дороге пришла мысль попробовать переместиться в квартиру, прочитав заклинание в тот момент, когда соседи включат воду. Нет, не годится. Во-первых, не знаю, когда они это сделают, а каждая попытка отнимет необходимую для будущего магического камуфляжа энергию. Встроенного энергометра я не имел, приходилось рассчитывать исключительно на собственные ощущения. Во-вторых, неожиданное появление в ванне голого соседа чревато неприятностями. Хотя можно скрыть себя заклятьем невидимости, но это если будут время и силы. И никого из соседей рядом. В общем, не катит.

Как же необычно смотрится Питер, если плывешь по каналам, изредка высовывая голову наружу! Это совсем другой Петербург. Да и Петербург ли? Подводные пути не загромождены машинами, здесь нет светофоров и пешеходов. Лишь редкие рыбешки да я. Вспомнив о быстрых катерах, часто рассекающих по каналам, я содрогнулся и ушел на глубину. Здесь безопасней. Попасть под винт, как когда-то Архип, совершенно не хотелось.

Я плыл быстро, но успевал любоваться донным пейзажем. К воде мои глаза адаптировались моментально, и я поражался, как изменялось зрение под водой в зависимости от прозрачности и освещения. Чудеса! Я проплывал над дном, словно астронавт над поверхностью Марса. Взгляд постоянно цеплялся за что-то интересное и удивительное. Чего здесь только не было: полузасыпанный песком старый гнилой сундук (закрытый, черт!), кирпич с гравировкой «Савинъ», зеленая бутыль лет, наверное, под сто и старинное пушечное ядро. И вполне современные вещи: разбитая виниловая пластинка, ржавая велосипедная цепь, бутылки и монеты… Впрочем, встречался и вполне пристойный пейзаж: желтый песочек между обточенными водой камнями, неспешно покачивающиеся водоросли, затянутые зеленым водяным лишайником стены канала.

Найдя рукотворный спуск к воде, я выбрался на безлюдную набережную. Быстро прочел наговор, представив на себе повседневные джинсы и футболку, и направился в сторону Загородного. В тот первый раз Архип, не желая того, подшутил, сказав, что, произнося наговор, нужно смотреть на одежду встречного. Видимо, у старика проблемы с воображением. Просидев сто лет на дне, Архип забыл, как человеческая одежда выглядит, тем более – современная. Но у меня-то воображение есть.

Улицы пустынны, лишь изредка проезжали машины. Времени я не знал, но, по моим расчетам, было раннее утро. Часов шесть или семь. До восьми успею. Я шел, стараясь держаться затемненной стороны – рассеянный свет не доставлял таких неприятных ощущений, как прямой солнечный.

Проходя мимо какого-то бутика, я мельком взглянул на себя и замер: в зеркальной витрине я оставался голым! Стекло не обманешь заклятьем. Задумавшись, прозевал какую-то тетку. Проходя мимо, она автоматически глянула туда же, куда и я. Замерла, открыв рот, затем посмотрела на меня, затем снова на витрину. Я быстро пошел прочь, не дожидаясь конца эксперимента. Оглянулся. Тетка изумленно смотрела мне вслед. Да ну ее. Пусть голову ломает. Мне-то что…

Вот и дом. На всякий случай я прогулялся, высматривая возможную засаду. Но никого не было ни во дворе, ни в припаркованных перед домом машинах. Кажется, чисто. Силы еще оставались, и я бодро подошел к парадной. Вот черт! А как замок открыть? Ждать, пока кто-то выйдет? Вот только силы, удерживающие призрачные джинсы и футболку, не беспредельны, да и солнце восходит все выше, заливая колодец двора яркими, ненавистными лучами.

На удачу через минуту вышла женщина. Я инстинктивно прикрыл пах, но на меня не обратили внимания. Я юркнул в прохладный лестничный полумрак. Так, в дом вошел. Осталось попасть в квартиру. Поднялся на этаж и почувствовал, как сила утекает, а восполнить нечем – воды-то с собой нет. Я сообразил: пока на площадке никого – заклятье можно снять. Все равно никто не видит. Осторожно прислушиваясь к посторонним звукам, я снял магическую пелену. И, как назло, щелкнула дверь напротив.

От неожиданности я забыл заклинание. А дверь уже открывалась, и в проеме показалась соседка по нашему подъезду. К счастью, она выходила спиной, закрывая вторую дверь, и я зайцем сиганул наверх. Замер, прижавшись к бетонной стене. Вдруг подумал: сердце сейчас должно стучать, как сумасшедшее, а оно молчит. Но это не значит, что я не волнуюсь. Пусть я мертвец, но об этом никто не знает, а прослыть извращенцем можно запросто.

Я поднялся еще на пролет. Вот и моя квартира. Нажал на звонок и прошептал заклятье, представив свою обычную одежду. Тишина. Никто не открывает. Блин, неужели на дачу свалили? Я запаниковал. Силы на исходе, на улице день, я, голый, стою на пороге собственной квартиры. Вспомнились «Двенадцать стульев» и инженер, у которого отключили воду… Очень весело смотрится, когда ты не на его месте. Я жал и жал звонок. Прошла минута, наверное, и я услышал шевеленье за дверью.

– Кто там?

Соседка! Ура!

– Это я, Андрей! Откройте, пожалуйста!

– Что звонишь, ключей, что ли, нету? – пробурчала Наталья Сергеевна, открывая двери. И застыла, глядя куда-то вниз. Я оторопел. Я уже не помнил, произнес заклятье или нет – кроме воды, я думать ни о чем не мог.

– А чего ты босой? – спросила она, и от души отлегло. Сработало! Просто про обувь забыл.

– Хулиганы отняли, – на ходу сочинил я, протискиваясь мимо соседки к своей комнате. – Понравились мои кроссовки.

– Так в милицию надо!

– Обязательно! – заверил я. – Сейчас переоденусь и пойду.

Висевшее в коридоре зеркало могло выдать, но я с достоинством проследовал мимо. Расхаживать голышом, зная, что тебя не видят, было, честно говоря, интересно. Этакая смесь озорства и здорового эксгибиционизма. Детство? Пускай детство! Зато острых ощущений – хоть отбавляй. Помню, маленьким кидался в прохожих гнилой картошкой или яйцами, а потом, замерев за укрытием, слушал, как ругаются и ищут озорника. И страшно, и весело! То же я испытывал и сейчас.

– Андрей, – позвала соседка. Я остановился, чувствуя, как уходят силы. Волшебный камуфляж грозил рассыпаться в любую минуту.

– Что, что? – спросил я не слишком вежливо. – Наталья Сергеевна, мне надо в ванную.

– Тебя милиция искала. – Она думала, я испугаюсь. По крайней мере, ждала какой-то реакции.

– Да? – Я зашел за угол и высунул голову, придавая лицу лениво-равнодушный вид. – Милиция? Зачем?

– Поговорить с тобой хотели о чем-то. Ты что, накуролесил где-то? – участливо спросила она. Надо сказать, Наталья Сергеевна относилась ко мне хорошо, гораздо лучше, чем к моей маме, приезжавшей ко мне изредка. Как-то у них не сложилось.

– Да нет, – ответил я, – наверное, они про моего знакомого узнать хотели. Всех моих друзей опрашивают.

– А он чего натворил?

– Да не знаю. – Я вошел в ванную и закрылся. Наталья Сергеевна торопилась на работу и больше расспрашивать не стала. Я услышал, как щелкнула дверь, и расслабился. Моя одежда лежала там, где и оставил, но первым делом я приник к крану. Вода показалась вкуснейшей и сладкой, как фруктовый сок, и пил я очень долго. Потом решил, что надо принять ванну, отдохнуть и расслабиться от переживаний. А уже потом позвоню Юльке. Извинюсь, и она простит.

Я включил воду, а пока она лилась, поглядел в зеркало. Не брился уже давно и порядком зарос. Побриться или плюнуть? Нет, побреюсь, Юлька не любит щетину. Хотя небритым я себе больше нравлюсь, выгляжу мужественнее. Бритва была тупой, пора покупать новую… но порезаться я не боялся. Чего мне вообще теперь бояться? Разве что Слизня. Но он далеко, в Неве, а я здесь, в своей квартире…