Цена эмоций (СИ)

   В клубе у Марка, как всегда в это время, народу хватало, ибо клуб (или, как называл его сам хозяин, бар-клуб) пользовался успехом и популярностью у жителей Западной окраины. Фактически, он был один такой, где можно было лицезреть танцевальные пары с самой метрополии, с самой Земли. Каким образом Марк добывал эти кассеты, знал только он. И хотя мода на просмотр бальных танцев как на экстравагантное и впечатляющее зрелище здесь, на Аргуне, пока ещё не вытеснила ни трёхмерное видео, ни ту же виртуалку, ни всевозможные бои без правил, ни прочие шоу, но всё шло именно к этому, и очень скоро у Марка наверняка появятся и конкуренты, и завистники, а с ними и заботы, и всевозможные осложнения, и прочие хлопоты и неприятности. Ну а потом, со временем (как это частенько бывает), танцы постепенно вытеснит какое-нибудь другое, не менее захватывающее зрелище, но пока... Ну а пока их популярность тут не достигла даже пика.

   Расположенный под самой крышей, этот бар-клуб был спроектирован так, что свободного пространства тут всегда хватало, по крайней мере, возникало такое ощущение. В центре, на потолке, была закреплена вогнутая чаша гологрофа, и Лёва, топчась в очереди у входа, глянул туда с благоговением, весь переполненный ожиданием, нетерпением и захлёстнувшими его эмоциями - ох, поскорей бы! И Лёве казалось, что многие в очереди так же, как и он, в нетерпении переминались с ноги на ногу, ожидая начала просмотра.

   А вот молодёжи было мало, та предпочитала ходить пока на другие шоу, смотреть, как за неё "отрываются" другие, да ещё в проекции, ей было не очень интересно. Клиентами Марка являлись, в основном, люди постарше, кое-что в жизни уже повидавшие, имеющие неплохой вкус и знающие толк в хорошем, эмоционально насыщенном, выверенным в каждой детали зрелище. Они приходили сюда выпить-закусить, решить пару-тройку неотложных вопросов, обсудить последние новости, а потом, как бы на десерт, насладиться и танц-шоу, благо обстановка позволяла: публика солидная, навязчивых женщин легкого поведения здесь не встретишь, ибо Марк, служивший когда-то боцманом звёздного ударного крейсера, на дух их не переносил (очевидно, достали в своё время). Так что дамы приходили сюда или исключительно по делу, или уже с кавалерами, или просто скоротать вечерок, и все без исключения не без пользы для себя - женщины в танцевальной паре никого и никогда не оставляли равнодушными. Но у представительниц слабого пола тут был свой, сугубо женский интерес: а какая в метрополии сейчас мода, на что обратить внимание? И, разглядывая танцующих, они критически оценивали и себя, делая в уме заметки о стиле, причёсках, макияже, нарядах и прочих женских штучках. М-да... Марк, наверное, за голову бы схватился, узнай он истинную причину их пребывания в его заведении. А в остальном бывший вояка придерживался вполне демократических взглядов: у нас свободный город в свободном секторе, любил приговаривать он, только не напивайся в стельку, не круши мебель, не бей посуду и морду соседа, кровь оттирать то ещё удовольствие, и всё будет в полном порядке - вы пришли ко мне отдохнуть и попутно насладиться великолепным зрелищем, которого нигде больше не увидите? Что ж, я предоставляю вам такую возможность, так давайте же уважать друг друга!

   Лёва уважал. И поэтому, заплатив за вход и отдав при этом почти все деньги, он снова мышкой проскользнул к самому дальнему концу подковообразной барной стойки, взобрался на вертящийся табурет, снял шляпу, привычно затеребил её в руках и осторожно покосился по сторонам.

   Публика, по мнению Лёвы, была всё-таки какая-то не такая. Ну не было в ней той возвышенности, эмоционального подъёма, той одухотворённости, что всецело завладело им и которой он целиком отдался сейчас и сердцем, и душой. Не было! Люди просто занимались своими делишками.

   Через два табурета от него, например, восседал некто в кричащей ярко-малиновой водолазке, серых лактановых брючках, с серьгой в ухе в виде серебряной монетки; чёрные гладкие волосы зачёсаны назад, открывая широкий лоб с татуировкой. Та изображала часы, стрелки застыли на двенадцати - то ли полдень, то ли полночь. Тип что-то потягивал из высокого стакана через трубочку и равнодушно смотрел прямо перед собой. Кажется, ему было всё равно, что он тут пьёт и где находится. Лёва встречал подобный оловянный взгляд там, в лагере, взгляд человека, полностью ушедшего в себя, когда на поверхности остаются одни лишь инстинкты - глотать, дышать, жевать да моргать, от эмоций - ноль! Не вязался как-то его оловянный взгляд с эмоциональной составляющей человеческого "я", да ещё в предвкушении такого зрелища. Типу явно на всё было плевать.

   Ещё один персонаж. Чуть подальше, перед ажурными стеллажами с коллекцией местных экзотических цветов, расположился импозантный толстяк, этакая продувная нахальная морда вся в рыжей щетине, с маленькими хитрыми глазками, да с теми ещё манерами: ел он, вернее, жрал, чавкая, причмокивая и сопя над горшочком с чем-то ароматно-дымящимся, выуживая время от времени оттуда склизкими от жира пальцами особо лакомые кусочки. У Лёвы аж свело челюсти, но не от голода (хотя весь его сегодняшний рацион составляла банка фасоли, что он употребил на обед), а от обиды и возмущения. Он был убеждён, что нельзя вот так - прийти в предвкушении захватывающего действа, до этого экономя буквально на всём, чтобы потом прочувствовать и впитать каждой клеточкой тела, каждым оголённым нервом и каждым порывом души всю красоту и неповторимость этого самого действа, а самому в это время тут жрать, сопя и чавкая, или, как этот тип в малиновом, безразлично тянуть что-то там из стакана. Лёва понять не мог, как же так можно: прийти чуть ли не в храм (по крайней мере он так думал) и не предвкушать того, что скоро тут покажут? Заниматься обыденным и прозаическим? Тогда зачем вообще сюда приходить?! Набивай желудок у себя дома и там же напивайся, кто не даёт?..

   Если б ему сказали, что он просто идеальный зритель, о котором только и мечтают артисты - благодарный и благородный, за виртуозное мастерство и вдохновенное выступление в ответ отдающий частицу собственной души, он бы в ответ лишь отмахнулся. Лично для него это состояние было единственно возможным, более того, естественным. Как дышать, например. А разве может быть по-другому, удивлённо и озадаченно спросил бы он. Может, со вздохом ответил бы какой-нибудь скептик, и добавил бы - ты один такой чудак, остальные воспринимают всё происходящее как популярное нынче развлечение, как возможность скоротать очередной скучный вечерок, посмотрев заодно и предложенную танцпрограмму, посмотреть от нечего делать, запивая всё это дело пивом и дымя сигаретой. А ты... Ты слишком эмоционален и чувствителен для этого. Слишком!

   Лёве отчего-то взгрустнулось. И мысли-то какие-то не такие, как и публика вокруг. Чего, в конечном счёте, он от них хочет? Понимания процесса? Это вряд ли. Уж от этого чревоугодника понимания точно не дождёшься.

   Вздохнув, отвёл взгляд от толстяка, оглядывая зал дальше, машинально поворачиваясь вместе с табуретом. Кого он тут высматривал, Лёва вразумительно бы и не ответил. Наверное, таких же чудаков, коих всегда хватало во все времена.

   Столики в зале были разные, чтобы угодить любой компании. В одной такой сидел некто Грум, которого Лёва наглядно знал. Антиквар средней руки, предприимчивый делец, и в общем-то, неплохой человек. Пару раз Лёва относил ему кое-что - это когда случайно наткнулся в самом дальнем углу Свалки на вещи местных аборигенов, выкинутые кем-то неразборчивым. Пойти поздороваться и перехватить пару бексов? Тот иногда выручал, когда был в настроении. Лёва сполз, было, с табурета, но тут чья-то цепкая пятерня поймала его за плечо. Он испуганно обернулся.