Железный шип

ина выбирает из числа загонщиков двух самых сильных мужчин и наказывает им сторожить птицу. Если Почтенный возражает и просит одного из назначенных стражей, вроде Филсона и Гаррисона, удалиться восвояси и уступить место стража ему, для всех это означает, что данный сильнейший больше таковым не являлся.

Джексон посмотрел на одного из стражей; потом перевел взгляд на другого. Филсон улыбнулся ему. Или, может быть, так только казалось.

– Твоя мать может гордиться тобой сегодня.

Однако по лицу Филсона нельзя было сказать с уверенностью, какой смысл вкладывал он в свои слова.

– Думаю, что так оно и будет, – ответил ему Джексон. – Вы оба, Почтенные, приходите на мое пиршество сегодня вечером, хорошо?

Потом Второй кивнул головой в сторону амрса.

– Вы сможете выбрать вечером любую его часть, какую захотите, – добавил он. – Если, конечно, вам не захочется одного и того же.

Он повернулся и зашагал прочь, а Филсон и Гаррисон – назначенные Первым стражники – не могли последовать за ним, даже если бы захотели. Второй не стал больше смотреть на своего амрса. Птица пахла отлично, многие сочли бы этот запах аппетитным, но Джексон решил, что даже этого слова здесь будет недостаточно. И причиной этому, – Джексон улыбнулся своим мыслям, – был скорее всего он сам, а не особые качества его амрса.

Вокруг него проходили люди, по самым разным надобностям – женщины фермеров, спешащие по своим домашним делам, детишки, и другие поселяне – все как обычно. И любому человеку, кто смотрел на него так, будто хотел что-то сказать, Джексон говорил:

– Ты хочешь прийти на мое пиршество? Приходи смело.

Сам он направлялся к одной из бетонных хижин, в которой он прожил в одиночестве большую часть своей жизни.

Хижина состояла из единственной комнаты с одинокой подстилкой для сна в углу. В стены комнаты были вбиты костяные колышки, на которых были развешены вещи Джексона. Кое-что осталось еще с детства – тогда он только еще учился мастерить из кости различные полезные вещи. Как правило это были игрушки. Но кое-что было здесь на самом деле нужным. Он прошел к подстилке в углу и сел на нее, скрестив ноги, поближе к окну, обтянутому кожей амрса.

Второй обновил на своих стрелах наконечники – приклеил жала амрсовым клеем, который кипел в горшочке на огне в углу. Осмотрелся вокруг. Встал, прошел к просторной голой стене напротив окна. Цемент на стене (в тех местах, где Джексон бился над своими рисунками, стирал неудачные наброски, рисовал заново до тех пор, пока произведения не начинали его устраивать) был исцарапан и выпачкан сажей.

На стене можно было найти его рисунки половины, трех четвертей и даже целой дюжины лет давности. Стена, отлично подходящая для этой цели, была покрыта его рисунками сплошь. Там были картинки детей. Бегущих, кричащих и прыгающих. Изображения Шипа и хижин вокруг него, несколько рисунков фермеров, бредущих за своими плугами на фоне пустыни. Было там и нечто, похожее на неясных очертаний черное сажное пятно и по идее должное изображать