Ученик воина

вным, так и оправдать. Если бы я объявился там добровольно, это было бы окольным способом доказать, что в мои намерения не входила измена. Разумеется, это работает и в обе стороны: если я не пришел – это явная презумпция моей вины. Но я вряд ли смог бы там появиться, не будучи информированным, что суд вообще имеет место, верно?

– Совет графов – вздорная компания древних ископаемых, – возразил Айвен. – Твои заговорщики должны были бы учитывать ту жуткую возможность, что голосование может зайти в тупик. Никто не захочет, чтобы в подобном деле его поймали на голосовании за проигравшую сторону. В любом случае дело бы закончилось кровопролитием.

– Может, их вынудили. Может, мой отец с Иллианом наконец обложили Хессмана, и тот решил, что лучшая защита – нападение?

– А что во всем этом для Фордрозды? Почему бы ему просто не кинуть Хессмана волкам?

– А! – произнес Майлз – Вот тут я… я спрашиваю себя, может я и вправду немного не в себе, – но проследи-ка эту цепочку. Граф Фордрозда, лорд Фортейн, я, ты, мой отец – а чей наследник мой отец?

– Твоего деда. А он умер, помнишь? Майлз, ты меня не убедишь, что граф Фордрозда задумал прикончить пятерых человек ради того, чтобы унаследовать провинцию Дендария. Бога ради, он ведь граф Лоримела! Он богач. Дендария не пополнит, а истощит его кошелек.

– При чем здесь дед? Мы говорим совсем о другом титуле. Айвен, на Барраяре существует широкая фракция исторически подкованных людей, которые утверждают, и могут это доказать, что салическое ограничение на наследование империи не имеет основания ни в нашем законе, ни в традиции. В конце концов, сам Дорка наследовал по линии матери.

– Да, и твой отец не прочь бы погрузить всю эту фракцию до единого человека на корабли и отправить… хм… в летние лагеря.

– Кто наследник Грегора?

– Прямо сейчас – никто. Поэтому все, кто имеет к этому хоть какое-то отношение, женятся и принимаются плодить детей…

– А если бы салическая линия наследования была допустима, кто был бы его наследником?

Айвен не дал себя смутить. – Твой отец. Это всякий знает. И всякий к тому же знает, что он к трону Империи и прикоснуться не пожелает, так ведь? Все это весьма необдуманно, Майлз.

– А тебе приходит в голову другая теория, которая объясняла бы эти факты?

– Конечно, – произнес Айвен, радостно продолжающий играть роль адвоката дьявола. – Легко. Может, этот пергамент предназначался кому-то другому. Димир его доставляет адресату, вот почему он здесь не появился. Ты когда-нибудь слышал о бритве Оккама, а, Майлз?

– Это объяснение звучит просто, лишь пока о нем не задумаешься. Подумай еще раз о точных обстоятельствах своего полуночного отбытия из Имперской Академии, и тебя озарит. Кто за тебя расписался? Кто видел, как ты уходил? Кого ты можешь назвать из числа людей, точно знающих, где ты сейчас находишься? Почему мой отец не передал тебе для меня никаких личных сообщений – или моя мать, или капитан Иллиан, если уж на то пошло? – Голос его сделался настойчивым. – Если