Ученик воина

сиях. Корчась на полу, он изрыгнул еще одну алую струю, залившую Майлзу – который на четвереньках подполз к своему телохранителю, – руки, колени и рубашку.

– Сержант…?

Ботари лежал недвижимо. Невидящие глаза остановились, глядя в потолок, голова запрокинулась, вытекавшая из рта кровь пропитала ковер. Он выглядел, словно мертвое животное, сбитое машиной. Майлз отчаянно принялся ощупывать грудь Ботари, но не смог даже обнаружить входных проколов от ран. Пять попаданий! Все внутренние органы Ботари в грудной клетке, в животе должны быть искромсаны и перемешаны, словно гамбургер…

– Почему он не стрелял? – простонала Елена, встряхивая эскобарку. – Что, оружие было не заряжено?

Майлз посмотрел на индикатор плазмотрона, зажатого в застывшей руке сержанта. Только что перезаряжен, Ботари сам это сделал.

Елена бросила безнадежный взгляд на тело своего отца – и, обхватив рукой шею эскобарки, вцепилась в ее китель. Ее рука напряглась, пережимая женщине дыхательное горло. Майлз пулей вскочил на ноги, так что с его рубашки, брюк и рук брызнули капельки крови. – Нет, Елена! Не убивай ее!

– А почему нет? Почему? – по ее опустошенному лицу градом текли слезы.

– Я думаю, что она – твоя мать. – О боже, я не должен был этого говорить…

– Ты веришь во все эти ужасы?! – накинулась она на него. – В эту невероятную ложь… – Но ее хватка ослабла. – Майлз… я даже не понимаю, что значат некоторые из этих слов…

Эскобарка закашлялась и повернула голову, с ужасом и изумлением всматриваясь через плечо в Елену. – Это его отродье? – спросила она Майлза.

– Его дочь.

Ее глаза изучали одну за другой черты лица Елены. Майлз делал то же; похоже, он открыл тайну, откуда у Елены такие волосы, глаза, изящное сложение – прообраз стоял прямо перед ним.

– Ты похожа на него, – Огромные карие глаза эскобарки, затуманенные ужасом, покрыла пелена отвращения. – Я слышала, барраярцы использовали зародыши в военных экспериментах, – Она принялась изучать Майлза, строя догадки. – А вы не один из этих? Хотя нет, вы не можете быть…

Елена выпустила ее и отступила назад. Однажды в летней резиденции, в Форкосиган-Сюрло, Майлз видел, как заживо сгорела лошадь, оказавшаяся запертой в горящем сарае – из-за жара никто туда не мог приблизиться. Он думал, что в жизни не услышит ничего более душераздирающего, чем ее предсмертное ржание. Но молчание Елены было именно таким. Она больше не плакала.

Майлз с достоинством выпрямился. – Нет, мэм. Уверен, адмирал Форкосиган проследил, чтобы все дети были в безопасности доставлены в сиротский приют. Все, кроме…

Губы Елены беззвучно произнесли слово «ложь», но уже без прежней уверенности. Она пожирала эскобарку взглядом с жадностью, ужасавшей Майлза.

Дверь каюты снова открылась. Неторопливой походкой вошел Арди Мэйхью со словами: – Милорд, если вы хотите, чтобы эти задания… Боже всемогущий! – Арди остановился так резко, что чуть не споткнулся. – Держитесь, я приведу медтехника! – Он бросился обратно.

Элена Висконти приблизилась