Виртуальный свет

я Скинпер. Ямадзаки с трудом разлепил глаза. Только что они с Джей-Ди Шейпли стояли посреди бескрайней равнины - даже не равнины, а гладкой, почти геометрически абстрактной плоскости, - перед черной, как обсидиан, стеной, исписанной именами мертвых.

Он поднял голову и огляделся. Темно. Сквозь витраж пробивается тусклый предутренний свет.

- Откуда ты взялся, Скутер? Что ты здесь делаешь?

Крестец и поясница японца тупо, противно ныли.

- Гроза, - пробормотал он, все еще не совсем проснувшись.

- Какая еще гроза? А где девица?

- Ушла, - сказал Ямадзаки. - Вы что, не помните? Лавлесс.

- Чушь ты какую-то мелешь.

Скиннер приподнялся на локте и елозил ногами, пытаясь скинуть на пол одеяла, на покрытом седой щетиной лице застыла гримаса отвращения:

- Мне нужно помыться. И сухую одежду.

- Лавлесс. Он нашел меня в баре. Заставил вернуться сюда, сам он дороги не знал. Думаю, он давно за мной следил...

- Конечно, конечно. А пока - заткнись, ладно?

Ямадзаки смолк.

- Нам нужна кастрюля воды. Горячей. Сперва кофе, а в том, что останется, я вымоюсь. Ты умеешь обращаться с примусом?

- G чем?

- Вон та красная штука. Его нужно накачать, я объясню тебе, как это делается.

Ямадзаки встал, сморщился от боли в пояснице и неуверенно шагнул к загадочному устройству, на которое указывал Скиннер.

- Да знаю я, чем она занята. Пилится. Снова учесала к дружку своему этому, мудиле сраному. Ну точно, Скутер, сколько волка ни корми...

Опасливо подойдя к краю плоской черной крыши, Ямадзаки взглянул на огромный го-

род, залитый странным железным светом. Игривый ветерок, шевеливший его волосы, трепавший обшлага брюк, вчистую отрицал любое, пусть самое отдаленное родство со вчерашним ураганом. В голове вяло кружились осколки недавнего сна. "Я простил их", - сказал Шейпли, имея в виду своих убийц.

Ямадзаки смотрел на желтый клык "Трансамерики", перетянутый - в память о Малом великом - стальными скрепами, и не вспоминал, а слышал бархатистый, как у молодого Элвиса Пресли, голос. Они же - ты пойми это, Скутер, - они же хотели как лучше.

Ветер рвал в клочки доносившиеся из распахнутого люка ругательства - там, внизу, Скиннер ополаскивался согретой на примусе водой.

Ямадзаки думал об Осаке, о своем научном руководителе.

- Наплевать мне на них, - сказал он по-английски. Сказал, словно призывая Сан-Франциско в свидетели.

Весь этот город - огромный томассон. А возможно - и вся Америка.

Ну как понять такое им, живущим в Осаке, в Токио?

- Эй, на крыше! - окликнул его чей-то голос.

Ямадзаки обернулся. Рядом с желтой корзиной Скиннерова фуникулера стоял худощавый чернокожий мужчина в плотном твидовом пальто и вязаной шапочке.

- Как там у вас наверху, все тип-топ? Как Скиннер?

Ямадзаки вспомнил золотозубого Лавлесса и замялся. А что, если и этот человек принадлежит к врагам Скиннера и девушки? Как отличить друга от врага?

- Моя фамилия Фонтейн, - сказал чернокожий. - Звонила Шеветта, она попросила меня зайти сюда