Данэя (СИ)

Да, подбор основывался на подчинении генетики социальному заказу: появление кандидатов в неполноценные не случайно колебался так слабо. Чем можно будет оправдать отказ от применения методов, снижающих их количество за счет давних и новейших открытий? Ощутимо большими затратами энергии и времени работы суперкомпьютера? Это оправдание годилось вчера: теперь, после начала дискуссии – нет. А оно, к сожалению, единственно возможное. Ведь в действительности – доля кандидатов в неполноценные, раньше диктовавшаяся сложившимися социальными условиями, после ограничения отбраковки продолжала сохраняться на прежнем уровне лишь для того, чтобы поддержать всеобщее мнение, что оно является естественным предельным минимумом, который пока ещё не может быть снижен. Да, это делалось сознательно: отступив перед педагогами и педиатрами и дав ограничить отбраковку, никто в Совете воспроизводства не отказывался от мысли, что это явление временное – что, постепенно, всё удастся вернуть на свои места.

Комиссия во главе с Дзином начала работу, окончания которой быстро ожидать никак не приходилось. Массив данных, подлежащих обсчету и анализу, был огромен; взаимосвязи между ними – весьма сложны.

Компетентных помощников у Дзина было немного. Альд и Олег тоже были введены в состав комиссии; Милан, не объясняя причины, от вхождения в нее отказался, но в обсуждениях, проводившихся вне официальных рабочих совещаний, принимал активное участие.

Йорг во время дачи комиссии тех или иных объяснений держался спокойно, охотно давал подробнейшие ответы на все вопросы. Подробные настолько, что в них трудно было разглядеть главное.

Но его находил Дзин. Медленно: дело было невероятно не простым и для него. Он знал, что не имеет право ошибиться: если вывод комиссии сможет быть оспорен Йоргом, будет опорочено многое – в первую очередь прежний, естественный способ воспроизводства.

А с другой стороны, складывающаяся в дискуссии обстановка подталкивала к скорейшим действиям. Дзин не щадил себя, перелопачивая и анализируя гигантский Архив воспроизводства. И догадка его стала подтверждаться. Но действительная картина оказалась куда страшней, чем он предполагал.

Генетики, ведущие воспроизводство человечества, обладали огромнейшими возможностями: анализ большого ряда данных показал, что с помощью подбора они могли формировать качество потомства весьма точно. Если использовать максимум возможностей подбора – вероятность появления отстающих в развитии в пять-шесть раз меньше стабильно существующей. Конечно, она обеспечивалась путем ощутимо большего перебора и обсчета данных, то есть затрат энергии и времени работы суперкомпьютера. Но это не делалось: возросшие возможности генетиками использовались лишь для стабилизации соотношения будущих интеллектуалов и “неполноценных”.

Итак, вывод ясен: человеческое потомство преднамеренно формировалось в соответствии с потребностью существующего социального устройства. В том, чем руководствовались при этом, сквозил голый, грубый прагматизм.

Йоргу не оставалось ничего другого, как признать стабильность качественного состава потомства результатом отнюдь не только случайным. Но, казалось, это его нисколько не смущало.

Да, можно было повысить качество потомства – но какой ценой? На данном этапе, когда столько задач, требующих полной отдачи всех сил и средств? Пока эти задачи стояли как главные, Совету воспроизводства казалось совершенно неуместным ставить вопрос об увеличении затрат для улучшения качества потомства. Оно и сейчас достаточно удовлетворительное, что уже обходится слишком не дешево. Во всяком случае, много удовлетворительнее, чем можно ожидать при воспроизводстве, к которому предлагают вернуться: без специального подбора. Это, по-видимому, очевидно для всех и так! Йорг не выглядел растерянным, застигнутым врасплох: аргументы его звучали веско.

“Ищи и учись! Слушай, что говорят друзья – и враги!” – эти слова Лала Дан повторял не раз. “Без специального подбора”: Йорг, уж никак не желая этого, сам натолкнул Дзина на ценную мысль – сделать статистический анализ потомства, полученного таким образом. Конечно, в первую очередь, надо взять сведения по детям, произведенным на свет “полноценными” матерями – но таких пока ничтожно мало для достаточно надежного закона распределения: в ближайшем времени эта группа будет ещё слишком малочисленной. К тому же, кроме детей Дана и Эи они все ещё маленькие.

Но – “без специального подбора”! Существуют такие и среди производимых на свет роженицами: осторожность заставляла оставлять лазейку в строгом генетическом подборе – из-за боязни полной утраты каких-то качеств. Эта группа – хоть и малочисленная по сравнению с остальными – всё же значительно превышала рожденных собственными матерями. Почему это сразу не пришло ему в голову? А, ладно – не до того: почему да отчего! Не с ним первым это. Нашел, всё-таки, натолкнулся – ну, и хорошо!

Дан поддержал идею Дзина. Оба они сходились во мнении, что при всей напряженности обстановки на дискуссии, усугублявшейся день ото дня, торопиться с докладом комиссии нельзя. В этом они расходились со многими – что обстановка, хоть и со значительными колебаниями складывается не в их пользу: далеко не всем хватало, как Дану, понимания того, что всё происходящее – только начало, что победа не придет ни легко, ни сразу, – что борьба предстоит длительная, и необходимо запастись терпением. Продолжающиеся бесчисленные выступления всё более укрепляли Дана в этом, далеко не радостном, взгляде.

Результаты исследования потомства со “случайным подбором” оказались поразительными. Да, среди них была больше доля отбракованных, ставших “неполноценными”, чем среди остальных: порой значительно, иногда не очень, так как их количество колебалось по годам – но больше всегда. Этого следовало ожидать: такой результат не обескураживал ни Дана, ни Дзина.

Но одновременно выяснилось и то, чего не ждали: среди появившихся на свет от “случайного подбора” было много больше наиболее одаренных людей. Дан с удивление обнаружил в этом списке имя Лала и свое.

И Йорга!

То, что Дзин не публиковал промежуточные результаты работы комиссии, в тактическом плане оказалось весьма ценным: доклад его прозвучал как взрыв и смел впечатление от множества выступлений – в чем-то сочувствующих, в чем-то сомневающихся, без конца уточняющих, – люди снова вернулись к самому главному.

Три кривые на одном графике, который демонстрировал Дзин. Кривые распределения индекса способностей потомства, полученного путем трех методов подбора: основного – применяемого генетиками, оптимального и “случайного”.

Первая кривая – почти симметричная. Вторая в правой части, со стороны высоких показателей способностей, полностью вначале совпадала с первой, но пик её поднимался выше, и левая часть более круто уходила вниз – точка перегиба с этой стороны находилась гораздо ниже, чем на первой кривой. Площадь участка, характеризующая вероятность появления тех, кто в прежние времена подлежал обязательной отбраковке, была в несколько раз меньше.

Третья, сильно асимметричная, с более низким пиком, сдвинутым вправо, к высоким показателям, и наиболее высоко лежащей пологой левой частью кривой. Но и правая, довольно пологая, часть лежала выше слившихся участков двух первых кривых.

Всё перед глазами – вот! Смотрите! Думайте! Делайте выводы! А чтобы ещё понятней было – на кривых точки с выносками; на них – имена тем же цветом, что и кривая. Конечно, только с правой стороны, где абсциссы[5] соответствуют высочайшим интеллектуальным индексам.

Доклад Дзина проходил в присутствии почти полного состава Академии Земли и Высшего совета координации. Дзин обстоятельно излагал результаты – ничего не комментируя, спокойно, даже несколько сухо. Всё и так было ясно из сказанного им. С выводами он и Дан выступят позже, после представителя Совета воспроизводства: им скорей всего будет Йорг.

После того, как Дзин кончил, наступило молчание – люди не могли сразу придти в себя: настолько невероятным казалось многое из сказанного Дзином.