Запад Эдема (пер. О. Колесникова)

Когда она подошла ближе, он схватил ее за запястье и подтащил к себе, но она снова отвернулась от него. Только когда он взял ее за подбородок и повернул лицо к себе, то увидел слезы, переполнявшие ее глаза.

– У тебя что-то болит? – участливо спросил он. – В чем дело?

Она покачала головой и продолжала молчать, но он был встревожен и заставил ее говорить. В конце концов, отвернувшись от него, закрывая лицо волосами, она рассказала.

– У нас будет ребенок. Весной…

От возбуждения Керрик забыл о ее слезах и тревогах, привлек ее к себе и громко засмеялся. Он знал теперь о детях, видел их рождение и гордость родителей, и никак не мог понять, почему Армун плачет вместо того, чтобы радоваться. Она не хотела говорить с ним и продолжала отворачивать лицо. Сначала он тревожился, затем начал злиться на ее молчание и наконец встряхнул ее, когда она запричитала громче. Впрочем, он тут же устыдился сделанного, вытер ее слезы и привлек к себе. Когда она успокоилась, то уже знала, что ему рассказать.

– Ребенок будет девочкой, и лицо ее будет похоже на мое, – сказала она, касаясь отверстия в своем рту.

– Это будет хорошо, ведь ты прекрасна. Она слабо улыбнулась и ответила:

– Только для тебя. Когда я была маленькой, все указывали на меня и смеялись, и я никогда не была счастлива, как другие дети.

– Но теперь над тобой никто не смеется.

– Это потому, что ты здесь. Но дети будут смеяться над нашей дочерью.

– Не будут. Вместо дочери может быть сын, и он будет похож на меня. У твоей матери или отца губа была такой же, как у тебя?

– Нет.

– Тогда почему это должно быть у нашего ребенка? Значит, ты одна имеешь это, и я счастлив иметь женщину с таким лицом. Тебе незачем плакать.

– Я не буду, – она вытерла слезы. – Я больше не буду беспокоить тебя своими слезами. Ты должен быть сильным и крепким, когда завтра мы отправимся в горы. На той стороне действительно будет хорошая охота?

– Конечно. Мунан говорил об этом, а он там был.

– А будут там… мургу? Мургу со смертоносными палками?

– Нет. Мы оставим их здесь и уйдем туда, где они никогда не появятся.

Он не упомянул о темных мыслях, которыми не хотел делиться ни с кем. Вайнти была жива, а она ничего не забудет и не успокоится до тех пор, пока все тану не будут мертвы.

Они могут уйти, но так же, как ночь следует за днем, она последует за ними.

Глава 18

На пятый день местность начала подниматься. Западный ветер стал холодным и сухим. Охотники Хар-Хаволы нюхали воздух и радостно смеялись, ведь они хорошо знали эту часть мира. Они возбужденно переговаривались между собой, указывая на знакомые ориентиры, и торопились вперед, подгоняя медленно тащившихся мастодонтов. Херилак не разделял их радости, потому что понимал, что охота здесь плохая. Несколько раз он видел, что этой дорогой проходили другие тану, а однажды нашел остатки костра с еще теплым пеплом. Правда, самих охотников он ни разу не видел: видимо, они избегали приближаться к этой большой и хорошо вооруженной саммад.

Дорога, которой они шли, уходила все дальше и дальше в холмы, каждый из которых был выше предыдущего.

Однажды утром Хар-Хавола радостно закричал и указал туда, где поднимающееся солнце касалось высоких белых пиков. Это были покрытые снегом горы, которые им предстояло пересечь.

День за днем дорога поднималась все выше и выше, пока горы, бывшие сначала барьером впереди, не окружили их со всех сторон. Они казались бесконечными и грозными. Только когда саммады подошли ближе, они увидели, что из самого их сердца течет река. Вода была быстрой, холодной и серой. Они шли вдоль нее, следуя всем ее изгибам и поворотам, пока предгорья не исчезли из вида. Пейзаж тоже изменился: деревьев стало меньше, и большинство из них были вечнозелеными.

Однажды на склоне горы над ними появились белые рогатые животные, прыгавшие по камням. Одно из них остановилось у края, и тут же стрела, выпущенная Херилаком, сбросила существо вниз. Его мех был курчавым и мягким, а мясо, поджаренное тем же вечером, восхитительно жирным. Хар-Хавола облизал со своих пальцев жир и удовлетворенно хмыкнул.

– До сих пор я только однажды ел горного козла. Их очень тяжело добыть – они живут только высоко в горах. Кстати, сейчас нам нужно подумать о корме для мастодонтов и дровах для наших костров.

– А это зачем? – спросил Херилак.

– Мы идем выше. Скоро не будет и деревьев, и даже трава станет чахлой и скудной.

– Значит, нам нужно взять все необходимое, – сказал Херилак. – Без палаток волокуши нагружены слабо. Мы загрузим их бревнами, а для животных возьмем молодые побеги с листьями. Они не должны страдать от голода. А есть ли там вода?

– Нет, но это неважно, мы можем растапливать снег.

Хотя дни были еще теплыми, по утрам уже начались заморозки, и мастодонты недовольно ревели, выдыхая облачка пара. Хотя многие были недовольны тем, что стало труднее дышать, Керрик радовался всему, что было для него новым. Прозрачность воздуха доставляла ему удовольствие, так же как и тишина гор. Все это здорово отличалось от влажной жары, пота и насекомых юга. У йилан были болота и бесконечное лето, что вполне подходило для них. Йиланы сочли бы жизнь здесь невозможной. Здесь был не их мир, так почему бы им не оставить его тану?

Хотя Керрик то и дело поглядывал на небо, он не видел больше рапторов или других птиц, которые могли бы следить за их передвижениями. Возможно, йиланы больше не преследовали их, и люди, наконец-то, избавились от своих врагов.

Прошел еще один день непрерывных усилий, прежде чем они достигли вершины перевала. Все очень устали и с трудом передвигали ноги. Когда наступила ночь, саммады были еще на склоне, и им пришлось провести там бессонную ночь рядом с животными, которые визжали от холода. Не имея возможности развести огонь, люди кутались в меха и дрожали до рассвета. С первыми лучами солнца они двинулись дальше, зная, что если не сделают этого, то замерзнут. Когда они перевалили через гребень и стали спускаться, это оказалось труднее, чем идти вверх. Но они не останавливались. Пища кончилась, и мастодонты наверняка не пережили бы еще одну ночь на снегу. Саммады шли сквозь облака и к полудню достигли каменной осыпи. Идти по ней было еще труднее, чем по снегу. Уже стемнело, когда они вышли из облаков и почувствовали на своих лицах тепло заходящего солнца. Далеко внизу виднелись долины, покрытые зеленой растительностью.

Стало темно, но люди остановились только для того, чтобы зажечь факелы. В их мерцающем свете утомленные саммады двинулись дальше. Они шли до тех пор, пока не почувствовали, что почва под ногами стала мягче. Люди поняли, что тяжелое испытание кончилось. Все устало повалились на землю. Мастодонты щипали траву. В ту ночь даже консервированное мясо мургу показалось всем довольно приличным.

Худшее было позади. Очень скоро саммады вновь оказались среди деревьев, где мастодонты жадно набросились на зеленые листья. Охотники были счастливы. В тот день они нашли свежий помет горных козлов и поклялись, что скоро у них будет свежее мясо. Но козлы были слишком осторожны и исчезали до того, как охотники могли приблизиться к ним на расстояние выстрела из лука. На следующий день охотники выследили стадо небольших оленей и убили двух прежде, чем остальные удрали. Впрочем, здесь были не только олени, сосны здесь оказались со сладкими орехами.

На следующий день ручей, по которому они шли, закончился небольшим водоемом, на берегах которого было множество следов различных животных. Выхода водоем не имел, видимо, вода уходила из него под землю.

Здесь мы и остановимся, – сказал Херилак. – Здесь есть вода, пастбища для животных и хорошая охота, если мы правильно читаем следы. Саммады расположатся на этом месте, и охотники будут приносить свежее мясо. Кроме того, здесь есть ягоды, съедобные грибы и корни. Нам не придется голодать. А мы с Мунаном, который бывал здесь и раньше, посмотрим, что лежит впереди. Керрик пойдет с нами.