Запад Эдема (пер. О. Колесникова)

Это был самый длинный и счастливый день в жизни Харла. Получив лук, он должен был научиться хорошо стрелять из него, чтобы поскорее отправиться на охоту. Это был первый и самый важный шаг, который выводил его на дорогу из детства, дорогу, которая однажды введет его в мир охотников.

Хотя его руки болели, а кончики пальцев покрылись волдырями, он не останавливался. Это был его лук и его День. Он хотел быть наедине с ним и ускользнул от других мальчиков, забравшись в маленькую рощу рядом с лагерем. Весь день он ползал по деревьям, прятался по кустам, пуская свои стрелы в невидимые пучки травы, как будто это были настоящие олени.

Когда стемнело, он неохотно отложил лук и направился к палаткам. Он был голоден и смотрел вперед, на мясо, которое должно было ждать его. Придет день, когда он станет охотником и убьет свою первую дичь. Наложив стрелу натянет тетиву и убьет… Однажды…

Что-то зашуршало на дереве над ним, и он остановился, молчаливый и неподвижный. Там что-то было, какой-то темный силуэт на фоне серого неба. Оно шевельнулось и снова послышался шорох. Птица.

Это была слишком соблазнительная мишень, чтобы отказаться от нее. В темноте он мог потерять стрелу, но он делал их сам и мог сделать еще. Если же он попадет в птицу, это будет его первая добыча. Первый день с луком – и уже добыча. Мальчишки будут по-другому на него смотреть, когда он пройдет со своим трофеем между палатками.

Медленно и тихо он наложил стрелу на тетиву и натянул ее, глядя на темный силуэт наверху. Затем выстрелил.

Послышался пронзительный крик боли, и птица свалилась с ветки вниз. Она упала на сук над головой Харла и повисла на нем, неподвижная. Он стал на цыпочки, с трудом достал ее концом своего лука и тыкал до тех пор, пока она не упала на землю у его ног. Его стрела пронзила тело птицы, и ее круглые глаза смотрели на него. Харл отступил назад испуганно глядя на нее.

Сова. Он убил сову…

Почему, ну почему он не остановился, чтобы подумать?! Испуганный своим поступком, он громко застонал. Он должен был знать, что никакой другой птицы не может быть в темноте. Это была запрещенная птица, и он убил ее. Только прошлой ночью старый Фракен развертывал меховой комок, извергнутый совой, и тыкал своими пальцами в маленькие кости внутри, предсказывая будущее и результат охоты по тому, как они там лежат. Делая это, Фракен рассказывал о совах, о единственных птицах, которые летали ночью, о птицах, которые ведут души умерших охотников сквозь темноту на небо.

Сов нельзя убивать никому. И все же Харл убил.

Может, если закопать ее, никто ничего не узнает? Он начал торопливо рыть землю руками, потом остановился. Это было плохо. Сова знала и, значит, будут знать другие совы. Они все запомнят, и однажды для его духа не найдется проводника, потому что животные ничего не забывают. Никогда. На его глазах были слезы, когда он склонился над мертвой птицей и выдернул стрелу. Потом наклонился еще ниже и в сгущающейся темноте взглянул на нее в упор.

Армун сидела у огня, когда мальчик подбежал к ней. Он стоял, ожидая, когда она обратит на него внимание, но женщина не торопилась этого делать, а сначала поворошила палкой огонь. Теперь она была женщиной Керрика и чувствовала тепло удовлетворенности, разливающееся по всему телу. Женщина Керрика… Теперь мальчики не смели смеяться над ней, и ей больше не требовалось закрывать лицо волосами.

– В чем дело? – спросила она, стараясь быть серьезной, но счастье переполняло ее, и она улыбнулась.

– Это палатка маргалуса? – спросил Харл дрожащим голосом. – Может, он поговорить со мной?

Керрик услышал их голоса и медленно поднялся на ноги. Хотя его сломанная нога срасталась хорошо, когда он наступал на нее, было больно. Он вышел из палатки, и Харл повернулся к нему. Лицо мальчика было бледно и покрыто темными пятнами, хотя слезу он уже вытер.

– Ты – маргалус и знаешь о мургу все.

– Чего ты хочешь?

– Пойдем со мной, пожалуйста, это очень важно. Я должен что-то показать тебе.

Керрик знал всех здешних странных животных. Вероятно, мальчик нашел что-то, чего не мог определить. Керрик хотел отправить его обратно, но передумал. Это могло быть что-то опасное, лучше на него взглянуть. Кивнув, он последовал за мальчиком. Как только они отошли достаточно далеко, чтобы Армун не могла их подслушать, Харл, остановился.

– Я убил сову, – сказал он дрожащим голосом.

Керрик сначала удивился, затем вспомнил истории, которые рассказывали о совах, и понял, почему мальчик так испугался. Нужно постараться успокоить его, но так, чтобы не осквернить учения Фракена.

– Плохо убивать сову, – сказал он. – Но ты не должен так сильно беспокоиться…

– Дело не в сове. Там есть еще что-то.

Харл наклонился и за конец длинного крыла вытащил сову из-под куста, затем поднял ее так, чтобы свет ближайшего костра осветил птицу.

– Вот из-за чего я пришел за тобой, – сказал Харл, указывая на черную шишку на лапе совы.

Керрик наклонился ближе. Свет костра быстрой вспышкой отразился в открывшемся глазе существа, который тут же снова закрылся.

Керрик медленно выпрямился, затем взял птицу из рук мальчика.

– Ты все сделал правильно, – сказал он. – Стрелять в сов, плохо, но это не та сова, которых мы знаем. Это сова мургу, ты правильно поступил, убив ее и придя ко мне. А сейчас беги быстро и найди охотника Херилака, скажи ему, чтобы пришел в мою палатку. Расскажи ему, что мы видели на лапе совы.

Услышав, что нашел мальчик, пришли и Хар-Хавола, и Сорли, занявший место Ульфадана. Они взглянули на мертвую птицу и живого марага, обхватившего когтями лапу совы. Сорли содрогнулся, когда большой глаз открылся, уставившись на них, а потом снова закрылся.

– Что это значит? – спросил Херилак.

– Это значит, что мургу знают, где мы, – сказал Керрик. – Они больше не посылают шпионить за нами рапторов, потому что слишком многие из них не возвращаются. А сова может летать ночью и видеть в темноте.

Он ткнул черное существо пальцем, и оно дернулось.

– Этот мараг тоже может видеть в темноте. Он видит нас и рассказывает мургу. И это могло быть уже много раз.

– Это значит, что мургу могут готовить сейчас атаку на нас, – сказал Херилак, и голос его был холоден, как смерть.

Керрик покачал головой, лицо его было мрачным.

– Не может быть, а так оно и есть. Здесь, на юге, для них достаточно тепло, даже в это время года. Они нашли нас, и это существо рассказало им, где наш лагерь. Они жаждут мести, это несомненно.

– Что же делать? – спросил Хар-Хавола, глядя на звездное небо. – Может, уйти на север? Но весна еще не пришла туда.

– Мы должны идти, весна там или нет, – заметил Керрик. – Пока же нужно узнать все о возможном нападении. Нужно выбрать лучших бегунов, которые пойдут на юг, вдоль реки. Они должны идти от лагеря один или даже два дня, все время смотреть за рекой, и если увидят лодки мургу, немедленно предупредить нас.

– Сигурнат и Переманду, – сказал Хар-Хавола. – Они самые быстроногие в моей саммад. Они бегали за оленями по горам и бегали так же быстро, как олени.

– Пусть выходят на рассвете, – сказал Херилак.

– Некоторые из моих охотников еще не вернулись, – вставил Сорли. – Они ушли далеко и ночуют вне лагеря. Мы не можем покинуть это место прежде, чем они вернутся.

Керрик взглянул на огонь, как бы надеясь найти там ответ.

– Я чувствую, что нам нельзя терять времени. Как только вернутся охотники, нужно уходить на север.

– Но там еще морозы и нельзя охотиться, – запротестовал Хар-Хавола.

– У нас еще много пищи, – ответил Керрик. Свое мясо и мясо, захваченное у мургу. Его можно есть. Если мы останемся здесь, мургу обрушатся на нас, я чувствую это. Более того, я это знаю. – Он указал на мертвую сову и живое существо, плотно обхватившее ее лапу. – Они знают, где мы, и придут убить нас. Я жил у них и знаю их повадки. Если мы останемся, то умрем.

Они мало спали этой ночью. Керрик поднялся с первыми лучами солнца, когда Сигурнат и Переманду отправились в путь. Оба они были высокие и крепкие и носили краги из березовой коры, защищавшие их от подлеска.