Дваждырожденные

Настороженность, приобретенная в джунглях, здесь теряла смысл. В каменных чашах пещер стоял покой, и, повинуясь ему, уходили из сердца страхи и волнения, отдыхали глаза и слух, словно в мягкие ножны сна опускались обычно обнаженные мечи чувств, помогавшие мне выжить в диком лесу.

Сейчас трудно даже представить, как можно прожить полгода в полной изоляции от мира, но, если память меня не подводит, то в ашраме я не скучал и не очень-то стремился изменить свой быт. Упражнения были не столь изнуряющими, как это можно было бы предположить по легендам, которые я слушал в детстве. (Сейчас о йоге судачат все, кому не лень, поэтому не хочу вступать в споры об истинности тех или иных предписаний. Замечу только, что уже во времена возмужания Арджуны Кришна сетовал, что истинная йога утрачена.)

Учитель часто говорил нам с Митрой:

— Йога — это путь восхождения духа к высшим полям, единение с вечным источником негасимого огня жизни. Без надежной опоры в собственном теле ваш дух бессилен. Поэтому, как гласят Сокровенные сказания, богом Шивой были дарованы людям особые позы и дыхательные упражнения. Каждая поза помогает открыть в человеческом теле нужные каналы, создать напряжение или вибрацию во внутренних органах, чтобы направить потоки тонких сил к чакрам. Именно в чакрах прана, поступающая с дыханием, превращается в брахму — тончайшую материю огня.

Может быть, я и забыл что-то очень важное из откровений Учителя, но, по крайней мере, ясно помню, что никто не заставлял нас с Митрой месяцами стоять на одной ноге и питаться одним лишь воздухом. Хотя и в этом случае песни чара-нов хранили крупицы истинного знания.

Учитель объяснял, что в полной неподвижности проще ощутить движение силы внутри тела. А воздержание в пище каким-то непостижимым для нас образом освобождало мысли от суеты и соблазнов.

Даже Митра со временем перестал вспоминать о жареных павлинах, дорогих винах и бараньих ногах, без которых, якобы, не обходился ни один праздник во дворце. (Кстати, позже я начал понимать, что эти рассказы о роскошной жизни были простым порождением его фантазии.) Все же Митре приходилось куда труднее, чем мне. Его прошлое было богаче моего, поэтому и отказаться от него оказалось намного труднее. Может быть поэтому, он однажды не выдержал.

Я не понимаю, как можно познать мир, не высовывая носа из пещеры, — заявил он нам с Учителем. — Я уже больше месяца пытаюсь пробиться вглубь своих мыслей, но меня выталкивает нечто, как вода ныряльщика. Там невидимая преграда, упругий мрак. Что там, на дне, да и есть ли дно? Может, там бесконечный ужас былых низших воплощений в зверином обличье? Я не хочу продолжать этот путь. Боги сделали меня кшатрием, а не брахманом, значит, моя дхарма — сражаться. Сидя здесь, я просто гублю свою карму.

Ты испугался, Митра, — сурово сказал Учитель. — Но страх прогоняют знанием. Не бывают тщетными благие усилия. Великое заблуждение считать, что человек обречен жить так, как жили его родители. Каждый сам создает свою карму, сам и расплачивается за нее в бесконечной цепи перерождений. Дитя человеческое рождается одинаково открытым и злу и добру. Это окружающие заставляют нас обращаться к свету или тонуть во тьме.

Тут вмешался я:

— А как же вы позволили мне столько време ни жить в лесу? Вы не боялись, что я пойду по ложной дороге?

Риши повернулся ко мне:

— Возможно, это была ошибка. Кто мог пре дусмотреть, что ты влюбишься в Нанди и окажешь ся втянутым в карму дерени? Я спешил, но смер тельная угроза ускорила твое пробуждение. Ты ожи дал, что брахма станет живительным огнем на ал таре, а она обернулась смертельно ядовитым змеем, который чуть не взял власть над тобой.

??? — подумал я.

— Да. Медитация могла оказаться вратами бе зумия. Не восторг молитвы, а молния страха про будила в тебе брахму.

Увидев мой протестующий жест, он покачал головой:

Той ночью, когда ты защищал Нанди… Ты думаешь, что это твой тонкий кинжал вселил ужас в кшатриев раджи? Нет, огненный змей, рожденный твоей силой, взглянул на них своими страшными очами. Счастливая случайность, что он спас тебя, не лишив рассудка. Он мог смести плотину сознания, скрутить в судорогах твое тело. Ты, Муни, мог бы погибнуть от собственной силы, если бы я еще немного промедлил. Без знаний и поддержки Учителей путь пробуждения брахмы ведет лишь с страданиям.

А почему бы вам не поделиться этим и со всеми остальными? — сказал Митра, — Впрочем, у вас, как и повсюду. Раджа хранит свою казну, вы — знания. Каждый бережет свое и каждый требует полной покорности.

Учитель не рассердился. Океан терпения разливался в его проницательных глазах:

— Наши знания — не мешок с сокровищами, который может схватить любая проворная рука. Мы готовы давать, но не каждый способен при нять. В основе жизни дваждырожденного лежат три святых понятия: брахма, община и жертва. Брахма — это сила постижения и творения . Че рез эту силу мы можем приближаться к ощуще нию ее первоисточника. Посмотри на себя. Ты привык действовать, сражаться, принимать удары. Твое тело, разум, чувства обратились в доспехи. Они защищают тебя от враждебных выпадов, но и лишают способности ощущать брахму. Ведь эта огненная сила — порождение мира духовного. Со кровенные сказания утверждают: «Брахма всегда пребывает в жертве». Это означает, что надо от казаться от страстей и соблазнов, от собственной воли, ярости, гордыни. Только жертва, великий отказ позволяют соединить мир телесных форм с миром духа.

Древесный лист, плывущий по реке, ничего не знает о таинственных глубинах. Также и твой разум скользит по миру форм, не в силах ощутить глубину причин, породивших течение. Чтобы уйти в глубину, надо оставить этот привычный мир. Поэтому мы говорим о жертве.

Если в тебе слишком сильна тяга к богатству и власти, ты не сможешь настроить свой разум на глубины духа, если слишком дорожишь телом, не познаешь огня брахмы в своем сердце.

А ваш ученик из деревни, он уже принес жертву? — не очень любезно, мотнув в мою сторону головой, осведомился Митра. Я промолчал, но струна гордости взяла высокую ноту, нарушая покой моего разума.

Пока нет, — ответил риши. (Неужели он забыл про мой отказ от благополучия сельской общины, или ни во что не ставит все, что случилось в лесной хижине?)

Уход из деревни в ашрам — это не жертва, уход из дворца — тем более. Эта здравая попытка вырваться к спасению из замкнутых кругов жизни. Жертва — означает отдавать самое дорогое…

Мы, кшатрии, всегда готовы пожертвовать даже жизнью, — непреклонно ответил Митра.

Жизнью? — понимающе улыбнулся Учитель, — Как можно пожертвовать тем, что тебе не принадлежит. Твоя жизнь принадлежит радже, душа — во власти храмого жреца. Разве ты накопил мудрость, опыт прозрений? Что может понадобиться мне или братству в твоей жизни? Сокровенные сказания утверждают, что жертву совершают имуществом , подвигом, постижением мудрости. Там ничего не сказано об обретении духовных заслуг такой дешевой ценой как жизнь.

Митра, насупившись, замолчал, а я решился задать вопрос:

Учитель вы не сочли мой отказ от пути предков жертвой. Но как же можно считать жертвой постижение мудрости?

Сокровенные сказания называют путь мудрости самым, сложным ибо он полностью объем-лет все дела человеческие. Мудростью, словно мечом, рассекается мгла сомнений. Мудрый действует бескорыстно, отказавшись от плодов деяний. Отбросив все желания, достигнув равновесия разума, мудрец всюду видит одно: ощущает свое тождество с вечно изменяющимся миром.

Надо признаться, что из этих слов я понял немногое. В конце концов, я же еще не принес свою жертву мудрости. Странно, что и Митра не захотел дальше спорить, а молча смотрел на учителя глазами, полными невысказанного благоговения.

— Способность чувствовать брахму еще не де лает человека дваждырожденным, так же, как и надетые доспехи не превращают крестьянина в кшатрия. Необходимо долгое обучение, суровая дисциплина. Дело не только в безопасности уче ника. Человек, постигший могущество брахмы, может натворить страшные беды, если не побо рет в себе ракшасов зависти, ненависти, жестоко сти. Брахма может пробудиться и в недостойном.