Силы Хаоса: Омнибус (ЛП)

Warhammer 40000

Силы Хаоса: Омнибус

Кристиан Данн

Багровый убой

Атрофия

Вопли умирающих сравнимы лишь с моими экстатическими криками, когда я учиняю резню в рядах тщедушных гвардейцев. Мой клинок во всю длину покрыт кровью. Живительная влага стекает на эфес и обильно капает на пыльную землю. Следом падают и трупы людей; этот безымянный пустынный мир теперь их могила.

Затем меня видят другие и не знают, что делать. Страх охватил каждый дюйм их плоти и мышц. Знают ли они обо мне, эти жалкие слуги Императора-трупа? Распространилась ли моя слава на такие далекие окраины Империума? Слыхали ли они истории о Кербалкалите, губителе Флорадинского скопления, убийце Бегущего Волка, избранном Той-Что-Жаждет и гордости боевой группировки Евсевия Гордого, о том, кто служит Детям Императора уже десять тысячелетий? Или же они просто признают величественность и мощь, когда та предстает собственной персоной для того, чтоб убить их?

Они даже умереть красиво не могут. Они ему не ровня. Убийство занимает всего несколько секунд. Тех немногих, кому хватило сил поднять оружие, я убил чисто, отрубая головы или пронзая сердца. Тех же, что оказались слишком трусливы и недостойны пощады в виде быстрой смерти, оставлены долго и мучительно умирать с разбросанными по песку внутренностями и разорванной плотью на милость нещадно палящему солнцу. Скулёж о пощаде и быстрой смерти звучит для меня, словно музыка, диссонирующая, атональная опера, удовлетворяющая жажду моего повелителя.

Вопли дотягивают только до арии, как новый звук вплетается в их хор. В небе низко пролетают два «Громовых ястреба» алого и белого цветов, сбрасывая десант в самый центр резни. Приглушенное завывание лазерных винтовок имперских гвардейцев дополняется звучными стаккато громогласного болтерного огня. От брошенного мне вызова я ощущаю прилив свежих сил.

Воодушевленные подкреплением в виде сверхлюдей, обычные солдаты Империума возобновляют атаку. Большинство их выстрелов не попадает в цель. Страх, что я поселил в их сердцах, ещё не до конца рассеялся; как бы там ни было, те лучи, что попадают, или отражаются, или поглощаются броней. Я дарую людям мгновенную смерть, как награду за сопротивление, искренне желая перейти к более достойным врагам.

Первый из Астартес пробивает себе путь через фалангу культистов, чтобы добраться до меня. Его цепной меч протестующе ревёт, отделяя мясо от костей. Белые наплечники испачканы засохшей кровью, как, впрочем, и вся его броня, скрывая символику ордена, которую я не могу распознать. Стремительно сблизившись, он мощным прыжком отрывается от земли, занося свой цепной меч над головой, чтоб опустить его в грубом, но смертельном ударе. Моё лезвие встречается с его, ломая зубья, когда клинок, сделанный технодесантником, сталкивается со сплавом, закалённым варпом. Оружие замолкает, когда кромка встроенной цепи забивает механизм. Астартес спешно блокирует следующие три удара, нацеленных в него, пытаясь заставить оружие заработать. Не растерявшись, в ответ он делает три выпада, которым определённо не хватает грации. Я даю ему сделать четвертую атаку, как последний шанс показать, что он достойный противник, стоящий моего внимания, но всё, на что его хватает, так это выпад неисправным оружием, как при ударе палицей или булавой.

До того как он успевает среагировать, я пронзаю место стыковки шлема с броней. Моё остриё с лёгкостью пробивает его горло и выходит с другой стороны. Отойдя назад, я слегка ухожу в сторону, намереваясь заодно уничтожить прогеноиды, и когда тело падает лицом в песок, я прохожу сквозь его грудь, тем самым лишая орден его генетического наследия.

Его товарищи бросают мне дерзкие вызовы — все ещё дёргающийся труп вызвал в них ярость и скорбь. Они используют гнев, и их выстрелы и удары мечей бьют с той же точностью и контролем, но теперь с новым источником ненависти, ведущим их вперед.

«Хорошо. А то мне все это чуть не наскучило».

Один из них, скаут, приглашает меня на поединок. Конечно же он останется без ответа. Кто этот простой скаут, чтоб бросать вызов одному из лучших и древнейших воинов Галактики? На перехват дерзкого щенка выдвинулся Фторик — недавнее пополнение в группировке Евсевия, воин, отвернувшийся от своего бывшего ордена четыре столетия назад.

Хоть он и был искусным мечником, но меньше чем через три секунды и полудюжину ударов он стал всего-навсего ещё одним трупом, которого погребут песчаные ветра.

«Как интересно». Я увидел, что вышел Барбаратарон, чтобы помешать скауту. Этот поединок оказывается не таким быстрым, как первый, и легионер Детей Императора даже проливает кровь первым же ударом, задев бицепс скаута, но ответный шквал ударов оставляет Барбаратарона без головы и руки, державшей меч.

Кьюлимах, истинный сын своего легиона — говорят, якобы он дуэлировал с самим Люцием в тренировочных клетках — стал следующим оппонентом. Скаут подныривает под первый удар и скрещивает лезвие своего силового меча с лезвием меча Кьюлимаха, вырывая свободной рукой древний клинок из мёртвой хватки Барбаратарона и делая им взмах.

Кьюлимах делает финт, чтобы избежать удара, но мономолекулярное лезвие глубоко врезается в его нагрудник. Нечеловеческим усилием он разрывает клинч и отталкивает скаута, орудующего двумя мечами.

И тут я понимаю, что это не неофит. Этот воин несет на себе печать тренировок и боевого опыта, и то, как он бьётся с противниками, наводит на мысль о его лидерских качествах. Может он сержант? Или даже капитан? Это не важно. Кьюлимах — второй лучший мечник в группировке. Скаут скоро поплатится за свою опрометчивость.

Парируя оба меча, Кьюлимах нацеливает смертельный удар в грудь скаута, но его оружие встречают два скрещённых клинка. Затем скаут резко их убирает с расчётом на то, что противник потеряет равновесие, но Кьюлимах слишком хитёр и опытен, чтобы попасться на этот трюк. Вместо этого он резким движением запястья уводит свой клинок вверх в попытке раскроить череп скаута.

Но в этот момент открывается корпус воина Детей Императора.

Предугадав контратаку, скаут подныривает, позволяя лезвию просвистеть у него над головой, а сам в это время устремляет вперёд оба меча и протыкает Кьюлимаха, вспарывая ему диафрагму, когда вытягивает из тела клинки.

Даже не даровав своему оппоненту смерти, скаут оставляет Кьюлимаха истекать кровью, в то время как сам он продвигается к своему настоящему обидчику.

«Какие навыки. Какая искусность. Сколько хитрости. Сколько ненависти. Какой потенциал».

Три его предыдущих убийства были лишь прелюдией, он атакует сияющей сталью и ослепляющей энергией. Каждый удар, встреченный моим клинком, и каждый отбитый выпад я возвращаю. Это самый достойный противник, какого я встречал за всё тысячелетие, эта дуэль дарует мне столько наслаждения, сколько я уже давно не испытывал.

Соперник невероятно искусен в фехтовании, он делает такие ложные выпады, какие я не видел с тех дней, когда служил в Легионе. Использует парирования и контрудары, придуманные расами, что давно вымерли или же покинули Галактику. Дважды он чуть не нанёс смертельный удар, отклонённый в последний момент отчаянными и почти инстинктивными блоками.

«Раз столько удовольствия даёт всего лишь схватка с ним, то можно себе представить, какой экстаз можно получить, если он овладеет мной».

В готовности нанести третий убийственный удар я прибегаю к силам варпа для временного изменения законов физики и стократного увеличения своей массы в руке у Евсевия Гордого.

Анцо Риглер последний раз возводит клинок над головой, перед тем как обрушить его, одновременно готовя рубящий удар украденным мечом. Поразительно, но предатель не поднимает собственное оружие в защиту. Оба меча без труда проходят насквозь, и две половинки головы изменника с влажным хлюпаньем падают на неровную землю.