Отступник (ЛП)

— Они выиграли раунд, — сказал он. — Битва не закончена.

— Для Моргана закончена, — сказал я.

— Но не для тебя, — сказал он резко. — Морган думал, что спас твою жизнь ценой собственной. — Эбенизер сделал глубокий вздох. Затем сказал, очень тихо: — Хосс, ничего не кончено. Некоторые из нас собираются кое-что сделать.

Я решительно взглянул на него.

— Кое-что сделать?

— На данный момент немного. Несколько чародеев. Несколько ключевых союзников. Люди, которым мы можем доверять. Я единственный, кто знает всех участвующих в этом. Мы собираемся использовать это против врагов. Узнать больше о них. Определить их цели. Уничтожить их.

— Вышибить клин клином, да?

Эбенизер криво усмехнулся.

— Отрицая существование одного заговора, Лэнгтри вынужден будет отрицать существование другого.

— И приобретет двойной купон с иронией на обратной стороне, — сказал я. — Если Черный Совет узнает о нас, они будут прыгать от радости. Они разоблачат нас, назвав нас Черным Советом и продолжат действовать своим веселым способом.

— Уже нас? — Его глаза засверкали, и он кивнул. — И учитывая то, что мы собираемся делать, если Белый Совет узнает это, они назовут это подстрекательством к мятежу. Они казнят нас.

Видите, что я имел ввиду?

Прямо как Диснейлэнд.

Я подумал об этом минуту.

— Вы знаете — по всем показателям мы сами станем Черным Советом.

— Да.

— И чем мы тогда отличаемся?

— Чистыми сердцами и благими намерениями, — ответил он. — Наша сила станет силой десятерых.

Я громко фыркнул.

Эбенизер широко улыбнулся.

— Что ж, Хосс, у нас не будет больше выбора, как только бродить по весьма темным аллеям. И делать это в весьма сомнительной компании. Может, мы должны думать о себе как о… Сером Совете.

— Серый Совет, — сказал я.

Мы снова тронулись вперед, и спустя несколько минут я спросил его:

— Мир становится темнее и отвратительнее, даже в последние несколько лет. Вы думаете, мы что-нибудь сделаем, чтобы изменить ситуацию?

— Я думаю о том же самом, — сказал Эбенизер. — Единственной альтернативой этому будет стоять и смотреть, как все катится в ад. — Его голос сделался твердым. — Мы не собираемся этого делать.

— Черт возьми, конечно нет, — сказал я.

Мы прошли остаток пути до Чикаго вместе.

Мерфи подбросила меня до места штрафной стоянки моей тачки, и я по дороге посвятил ее почти во все, что произошло.

— Ты утаиваешь что-то от меня, — сказала она, когда я закончил.

— Кое-что, — сказал я. — Типа необходимость.

Она взглянула на меня, оторвавшись от дороги, и сказала:

— Хорошо.

Мои брови поползли вверх.

— И все?

— Ты начал вести дело с опасными людьми, Гарри, — сказала она тихо. — И эти люди доверяют тебе свои секреты. Я понимаю это.

— Спасибо, Мерф.

Она покачала головой.

— Не знаю, Гарри. Это значит, я ожидаю, что ты придешь ко мне, когда твое дело пересечется с моей профессиональной ответственностью. Я коп. Если ты обманешь меня, а я узнаю… — Она пожала плечами. — Не знаю, сможем ли мы такое когда-либо уладить.

— Ясно, — сказал я.

Она встряхнула головой.

— Мне никогда не было дело до Моргана. Но я не хотела, чтобы он так закончил свой путь.

Я минуту об этом думал, а затем сказал:

— Не знаю. Он умер, многое изменив. Он уничтожил предателя, собиравшегося убить сотни чародеев. Он не дал ему сбежать с Бог его знает сколькими секретами. — Я пожал плечами. — В последнее время погибло много Стражей. Морган умер не самой худшей смертью. — Я улыбнулся. — Кроме того. Если бы он остался еще ненадолго, ему возможно пришлось бы извиниться передо мной.

Это было бы ужасно.

— Он обладал мужеством, — признала Мерфи. — И требовал от тебя того же.

— Да, — сказал я.

— Ты пойдешь на его похороны?

— Никто не пойдет, — сказал я. — Официально, его тело нон грата. Но мы устраиваем своего рода поминки, позже, неофициально. Поговорим о нем и придем к выводу, что на самом деле он был параноидальным, раздражительным, высококлассным ублюдком.

Мерфи улыбнулась.

— Я знала парней вроде него. Они все же могут быть членом семьи. И начинаешь скучать, когда их нет.

Я сглотнул.

— Да.

— Скажи мне, что ты не обвиняешь себя.

— Нет, — сказал я честно. — Я просто хотел бы больше повлиять на ситуацию.

— Ты выжил, — сказала она. — С учетом обстоятельств ты все правильно сделал.

— Может быть, — сказал я тихо.

— Я покопалась в телефоне, что ты мне прислал.

Она имела в виду телефон Мадлен, который дал мне Переплетчик.

— Что ты нашла? — спросил я.

— Телефонные номера множества без вести пропавших, — сказала она. — Где их владельцы?

— С ними.

Она сжала губы.

— Множество звонков — в Алжир, другие в Египет. В пару ресторанов, видимо.

Она достала учетную карту из кармана и передала мне. На ней были имена и адреса двух компаний.

— Что они собой представляют? — спросила она.

— Без понятия, — сказал я. — Может контакты Мадлен в Черном Совете. Может быть ничего.

— Что-то важное?

— Без понятия. Думаю, поместим это в папку — подождем-увидим.

— Ненавижу эту папку, — сказала она. — Как Томас?

Я пожал плечами и посмотрел вниз на свои руки.

— Без понятия.

В моей квартире царил беспорядок. Я имею ввиду, она конечно никогда на самом деле не была похожа на операционную — за исключением того, когда только появился Морган, полагаю. Но несколько дней безумных приходов и уходов, различных повреждений и ухода за Морганом оставили несколько пятен, от которых не смогли избавиться даже убирающиеся в моем доме фэйри. Матрас уже не подлежал восстановлению, так же как и постельное белье и ковер, с помощью которого мы перетащили его бесчувственное тело. Все это было пропитано кровью и потом, а различные хозяйствующие у меня фэйри, по-видимому, не прибегали к помощи химчистки.

Они позаботились об обычных вещах, но оставалось еще много работы, а таскать матрасы никогда не доставляет удовольствия, тем более, когда вас отпинал сверхъестественный тяжеловес и затем, просто ради удовольствия, еще и немного порезал.

Я приступил к наведению порядка, и потащил матрас, чтобы закрепить его на машине и отвезти на свалку, когда пришла Люччио.

Она была одета в серые слаксы и белый топик, а несла черную нейлоновую спортивную сумку, в которой, как я знал, держала любимый короткий жезл, меч Стража и другие штуки. Вещи были новые. Я запоздало понял, что примерно такого вида они были при первой нашей встрече, когда она еще была в другом теле.

— Привет, — сказал я, тяжело дыша. — Дай мне секунду.

— Я помогу тебе, — ответила она.

Она помогла мне положить матрас наверх Голубого Жука, и мы привязали его бельевыми веревками. Она проверила узлы, убедилась, что все в порядке, и опершись на машину, взглянула мне в лицо.

Я оглянулся на нее.

— Рашид сказал, что говорил с тобой, — сказала она.

Я кивнул.

— Не хотел давить.

— Ценю. Правда.

Она отвела взгляд в сторону. Мыш, как только работа была сделана, вышел из бесстыдной ленивой дремоты в дверном проеме и порысил к Люччио. Он сел рядом и подал ей свою лапу.

Она тихо улыбнулась и приняла ее. Потом взъерошила ему своими пальцами шерсть между ушами, так, как ему нравилось, и поднялась.

— Я, м-м-м… Я хотела убедиться в твоем выздоровлении.

— Очень ответственно с твоей стороны, — сказал я.

Она вздрогнула.

— Ох. Черт возьми, Дрезден. — Она потрясла головой. — Я потратила больше двух сотен лет, чтобы ни с кем не связываться. По чертовски весомым причинам. Что можно доказать случившимся теперь.

— Можно ли?

Она встряхнула головой.

— Я была… смущена тобой… нами, я полагаю. Если бы не была, то, наверное, увидела бы что-нибудь. Заметила. Не знаю.

— Я думал, ты была смущена магом разума, который навязал из тебя узлов.