Отступник (ЛП)

Мерлин прервался и удивленно уставился на меня. В зале повисла гробовая тишина, за исключением царапанья пера Пибоди. Он остановился перед тем, как перейти на новую страницу и вытащил вторую чернильницу из своего кармана, поставив ее на столик.

Анастасия уставилась на меня, сжав губы, с немым вопросом в глазах. Что, черт возьми, я делаю?

Я подмигнул ей, затем прошел к центру помоста и повернулся лицом к Совету Старейшин.

— Страж Дрезден, — сказал Эбенизер, — у вас имеются новые доказательства, чтобы предоставить их на рассмотрение Совета Старейшин?

— Имеются, — сказал я.

— Внеочередное заявление, — спокойно вставила Старейшина Мэй. — Страж Дрезден не присутствовал при убийстве или когда обвиняемый сбежал из-под стражи. Он не может предложить никаких прямых свидетельств истинности или ложности тех событий.

— Другое внеочередное заявление, — сказал Слушающий Ветер. — Страж Дрезден зарабатывает на жизнь частным сыском, и его склонность к поиску истины при трудном положении дел хорошо известна.

Мэй пробуравила Индейца Джо взглядом.

— Страж Дрезден, — вымученно произнес Мерлин. — История вашего конфликта со Стражем Морганом, действующем в роли Стража Белого Совета хорошо известна. Вы должны иметь в виду, что свидетельства, которые вы предоставите, будут расценены с учетом истории вашей предельной, порой ожесточенной враждебности.

Мерлин не был Мерлином просто так. Его инстинкты подсказывали, что возможно игра все еще не закончена, и он знал как играть на публику. Он не предупреждал меня, он решил удостовериться, что чародеи представляют себе насколько я не любил Моргана, так чтобы моя поддержка была гораздо более убедительной.

— Понимаю, — сказал я.

Мерлин кивнул.

— Продолжайте.

Я улыбнулся ему.

— Чувствую себя Эркюлем Пуаро, — сказал я на довольно сносной латыни. — Позвольте насладиться моментом.

Я глубоко вдохнул и с удовлетворением выдохнул.

Мерлин мастерски себя контролировал. Выражение его лица не изменилось, но его левый глаз дернулся в нервном тике.

— Впервые я заподозрил, что Моргана подставили… ну пожалуй, когда я услышал об этом нелепом обвинении в его адрес, — сказал я. — Я не знаю, знаете ли этого человека вы, но я знаю. Он преследовал меня большую часть моей жизни. Если бы его в обвинили в убийстве маленьких крольчат, из-за того, что кто-то назвал их чернокнижниками, я бы поверил в это. Но этот человек так же не может предать Белый Совет, как не может взлететь, махая руками. Исходя из этого, я предположил, что другое лицо, входящее в Совет, убило ЛаФортиера, переложив вину на Моргана. Тогда я начал независимое расследование, — рассказывал я, вводя Совет Старейшин и толпу зрителей-чародеев в курс событий последних двух дней, за исключением чрезмерно деликатных или неважных частей.

— Мое расследование завершилось теорией о том, что виновное лицо не только пыталось обвинить Моргана, но и посеять вражду, ведущую к возобновлению боевых действий с вампирами Белой Коллегии, обвинив их в причастности к смерти. В попытке подтолкнуть это лицо к раскрытию, — продолжал я. — Я дал понять, что заговорщик раскрыл свою роль в схеме и будет предъявлен членам Белого Совета в определенном месте и времени в Чикаго. Работая над теорией, что истинный убийца был членом Совета, — да-да отсюда, из штаб-квартиры в Эдинбурге, — я предположил, что у него не будет выбора, кроме как прибыть в Чикаго через Пути из Эдинбурга, и я поставил выход Путей под наблюдение, — я поднял конверт, — на этих фотографиях, сделанных на месте событий, все, кто прибыл через Пути в последующие несколько часов.

Я открыл конверт и начал передавать Совету Старейшин фотографии. Они взяли их, просматривая каждую по очереди. Эбенизер спокойно подтвердил, что все снимки Стражей на выходе Путей вместе с ним самим, Мэй и Слушающим Ветер, точны.

— Кроме этой группы, — сказал я. — Я думаю, что весьма маловероятно, что прибытие кого-либо из Эдинбурга через Пути в Чикаго было случайным. Учитывая то, что на встрече первая группа была подвергнута атаке существ при поддержке чародея уровня участника Совета, я считаю, что убийца заглотил наживку, — я развернулся, демонстрируя последнее фото с драматическим размахом, достойным Пуаро, и держал фото так, чтобы собравшиеся могли видеть его, когда я сказал:

— Так почему вам не сказать нам, что вы делали в окрестностях Чикаго прошлой ночью… чародей Пибоди?

Если бы я был органистом, ждущим возможность для драматического аккорда в этой мыльной опере, момент был бы идеальным.

Все в Совете Старейшин, кроме Эбенизера и, по какой-то причине, Привратника, раскрыв рты уставились на Пибоди.

Старший секретарь Совета сидел неподвижно со своим столиком на коленях. Потом он сказал:

— Я надеюсь, что у вас есть доказательства, более убедительные, чем простая фотография? Такие вещи легко подделать.

— Да, действительно, — сказал я, — у меня есть свидетельство того, кто был достаточно близко, чтобы унюхать тебя.

Откликнувшись на зов, Мыш поднялся и повернулся к Пибоди.

Его тихий рык наполнил комнату, словно мощная четкая барабанная дробь.

— Это все, что у тебя есть? — спросил Пибоди. — Фото? И собака?

Мэй выглядела так, словно кто-то припечатал ей кувалдой между глаз.

— Это, — сказала она, затаив дыхание, — пес Фу. — Она пристально посмотрела на меня. — Откуда он у тебя? И кто позволил тебе оставить его?

— Скорее это он оставил меня, — сказал я.

Глаза Мерлина прояснились.

— Мэй. Опознание зверем надежно?

Она смотрела на меня в заметном смущении.

— Полностью. Здесь есть еще несколько чародеев, кто может это подтвердить?

— Да, — прогрохотал коренастый, лысый человек с азиатскими чертами лица.

— Это правда, — сказала женщина средних лет с кожей несколько темнее, чем моя, возможно из Индии или Пакистана.

— Интересно, — сказал Мерлин, обращаясь к Пибоди.

Было что-то почти акулье в его внезапном внимании.

— Работая над доказательствами, найденными Дрезденом, — сказал Эбенизер, — Страж Рамирес и я обыскали покои Пибоди не далее как двадцать минут назад. Тест чернил, которые он использовал для получения подписей Совета Старейшин на различных разрешениях, показал наличие химических и алхимических субстанций, которые известны тем, что используются для манипуляций над психикой. По моему мнению, Пибоди использовал наркотические чернила в целях получения серьезного психического влияния на решения членов Совета Старейшин, и, что вполне возможно, это поставило под угрозу свободу волеизъявления всех младших членов Совета сразу.

Слушающий Ветер раскрыл рот от неожиданности и осознания ситуации. Он посмотрел на свои пальцы окрашенные чернилами, а затем обратно на Пибоди.

Пибоди не видел его превращающимся в гризли, но он был достаточно смышленый, чтобы знать, что Индеец Джо владеет целым набором средств надрать задницу. Маленький секретарь окинул взглядом комнату, посмотрел на мою собаку. Всякое выражение пропало с его лица.

— Конец, — сказал он спокойно и ясно, — близок.

А потом он бросил свою запасную бутылку чернил на пол, разбив стекло.

Мыш предупреждающе рявкнул, как будто раздался приглушенный взрыв, и сбил Молли со скамьи, в то время как черное облако, поднимаясь от разбитой бутылки, распространялось со сверхъестественной скоростью — усики, исходящие из него, двигались во всех направлениях. Один из них поймал Стража, который прыгнул вперед, к Пибоди.

Он обвил его грудную клетку, а затем сомкнулся. Все, к чему прикоснулся тонкий усик дымки, тотчас же превратилось в черную золу, при этом разрезав Стража так же просто, как электрический нож — деликатесное мясо. Два куска тела Стража повалились на пол с тяжелыми шлепками.

Я видел, как подобное случилось однажды несколько лет назад.

— Назад! — закричал. — Это мордит!

А потом свет погас, и помещение взорвалось криками и неразберихой.

Глава 48

Поистине страшным было не то, что я стоял в пяти футах от облачка враждебного смертельного камня, уничтожающего все живое, к чему прикоснется. Не то, что я противостоял кому-то, кто вероятно был членом Черного Совета, вероятно был смертелен в драке, как, казалось, и все их члены, кто безусловно сражался спиной к стене и кому не было ничего терять. И даже не тот факт, что свет погас, и, как следствие, битва шла насмерть.