Стойбище цивилизаторов

— Бросайте трупы в окно! — гнусаво сказал он и стал яростно чесаться. — Я мертвец, — он прикурил сигарету и тут же затушил ее в чашке с остатками кофе. — Такой же, как ты, — ощерился. — Не веришь? Зря. Я просто расскажу, как мы попали в тот городок, кто такая Барбара и зачем программист Кристофер Андерсон по прозвищу Сирота, — он пьяно поклонился, — ходил на виллу. Помнишь виллу? Я ведь знаю… Я все знаю… это меня и беспокоит… — он пососал из бокала. — Сволочи, они же танками!.. А Сирота жив! Тот стервец сгорел, Барбара… дура, зачем она папку взяла?.. А тут Иуда!.. И в полицию! Ха-ха!

— Говори толком! — взорвался Новак. Несмотря на выпитое, он понимал, что все это неспроста.

— Слава цивилизаторам! — заорал Сирота и тихо добавил: — Шизуха косит наши ряды… — он долго смотрел в окно маленькими покрасневшими глазами, потом повернулся к Новаку. — Если бы я мог, кричал бы об этом на каждом углу. Они тогда бы всю страну выхолостили, что им какой-то Сирота…

— Кто — они? — спросил Новак.

— Кто? — беспомощно, но со злой усмешкой переспросил Сирота. — Все вы… цивилизованное стойбище! Но тебе расскажу: должен же Иуда получить свою плату! 

13. 

Сирота рассказывал долго. А перед тем, как ложиться спать, просил закрыть окно. Новак обругал его и, не раздеваясь, завалился на тахту. Сирота же все мотался по комнатам, гасил и включал свет, двигал столом, ронял бутылки, хлопал фрамугой окна и что-то бубнил. Потом надолго закрылся в ванной. То ли во сне, то ли сквозь сон, Новаку показалось, что в комнате вдруг появилось много народа и все устроили веселую возню при фиолетовых вспышках, а когда он указал им на дверь — дружно высыпали в окно. После этого уже никто не ронял бутылок…

Проснулся Новак совершенно разбитым. Он помнил, что вчера узнал что-то нехорошее, теперь надо вспомнить, что. Все было связано с цивилизаторами и Сиротой… Кстати, где этот тип?

Сирота исчез. Новак проверил по электронному замку: дверь не открывали. Не в окно же он, в конце концов, выпрыгнул! Хотя все может быть, вот только как умудрился закрыть его после?..

Солнце отражалось от стекол соседних зданий, золотился отмытый дождем шпиль мэрии. В вышине серебристой черточкой плыл дирижабль.

Потирая лицо ладонью, Новак подошел к столу, налил из початой бутылки джина и, сморщившись, оглядел комнату. Свинарник, подумал он, как у цивилизаторов. Когда же мы грязи-то натаскать успели, под дождь, что ли, выходили, или к нам кто заходил? Точно, я им еще на дверь указывал, а они надоедливо мигали в глаза, и Сирота верещал дурным голосом…

Да ведь это же полиция, дошло до Новака. Сирота говорил, что его ищут, вот и нашли! А что он еще говорил? Неприятное такое… Про Иуду, меня то есть, про ту блондинку с виллы, магистра, консервирование… Чепуха какая-то. Сидел в том вон кресле бледный, злой, напуганный, яростно тер свой нос и вещал… 

14. 

Дождь монотонно стучал по подоконнику. По комнате прыгали неоновые блики.

— С чего начнем? — спросил Сирота.

— Тебе виднее, — сказал Новак. — Впрочем, давай классически, с детства.

— Детство — оплошная шиза! — Сирота полез за бутылкой, опрокинул бокал, поймал его. — Ты думаешь, я действительно сирота? — он нацедил джина и откинулся в кресле. — Сирота — это потом. До этого были голубая лагуна и белая двухмачтовая яхта. А на берегу — вилла и «ройс» с добродушным верзилой шофером. На нем ездил худенький мальчик Кристофер… Сирота. Как видишь, все банально, словно читаешь розовый роман, — он криво усмехнулся. — Только хэппи-энда не будет. Тот мальчик попал к цивилизаторам и его скоро убьют… А для яхты хватило одной ракеты: скорлупка. Вот на виллу пришлось заходить несколько раз, на века строилась… Короче, в университете я узнал, что они, мои родители, изрядно надоели друг другу. Меня это не особенно взволновало. Но матери была нужна безбедная старость, а отцу — наследник. И когда я узнал, что она продала меня ему за кругленькую сумму, я ушел от обоих. Отец подал в суд, — Сирота помолчал, кривя губы. — Суд состоялся: он в это время был на яхте, я на вертолете… Зачем все это тебе рассказываю? — исподлобья посмотрел он на Новака. — Просто хочу, чтобы ты напоследок понял, в каком дерьме живешь, и против чего мы боремся… или боролись. Не мы, так другие, какая разница, шизуха косит наши ряды!.. Только кулаком вам в морду не сунешь, нужно что-нибудь посущественнее. Золотой — это вожак наш — обещал подумать. Ну, он слов на ветер не бросал, кремень был, лет пятнадцать ходил в «беретах», шлепал вас пачками… — Сирота помолчал. — Дня через два какие-то типы пригнали нам вертолеты, но, как сказал Золотой, их нужно было отработать, то есть охранять ту виллу, возле которой ты Барбару подобрал. А нам все равно… к тому же перечить Золотому — себе дороже. Но не повезло ему: когда городок тот брали, стукнул его из ружья свихнувшийся фермер…

Новак отошел к окну и закурил.

— Я тебе говорил, что учился на программиста? — помолчав, продолжал Сирота. — Дай-ка мне сигарету. Заодно плесни в стаканы… Теперь слушай внимательно, это и есть твой смертный приговор! Мы исследовали свойства пространства, пытались консервировать материю. И добились своего! — Сирота торжествующе смотрел на Новака.

Тот спокойно курил и ждал продолжения. Разочарованный Сирота иронически заметил:

— Совсем забыл: тупые пошли сегодня репортеры. Особенно уголовные… Впрочем, как-нибудь… Та вилла была лабораторией. Попал я в нее благодаря Барбаре, у них там что-то с программистом случилось, а тут я подвернулся. Да и знали они, что по окончании работ нас уничтожат. Так что, секретность полная. А с Барбарой познакомился, когда провожал ее до шлагбаума — она часто выезжала по заданию магистра, который всем этим заправлял. Высокий такой, седой и брезгливый… — Сирота задумался, что-то вспомнив. — Ну ладно… Работаю я, составляю какие-то дикие программы, а самому интересно, разобраться хочется. Разобрался на свою голову. Теперь тебе расскажу. Слушай внимательно: это и есть плата Иуде.

— Тебе не надоело меня пугать? — зло спросил Новак.

Сирота ухмыльнулся.

— Нет, — сказал он. — Даже интересно. Ты как человек с завязанными глазами. Ему говорят, что впереди пропасть, а он не верит и смеется… Ладно, напряги воображение и представь любую фигуру, тот же шар. Тень от него или, по другому, отображение на плоскости, будет круг, так? Представил или нарисовать?

— Не надо, — сказал Новак, — представил.

— А теперь представь, что подставили еще одну плоскость, перпендикулярно к этой… Что будет теперь отображением? Отрезок. Теперь еще одну плоскость, опять перпендикулярно… Уже точка. Точка входа в икс-пространство или точка консервации! Такова облегченная теория, специально для уголовных хроникеров, — Сирота взял чашку, заглянул в нее и поставил обратно на стол.

— То есть…

— То есть, вместо шара может быть что угодно: куб, машина, вот эта бутылка, ты… или Луна. Нажал кнопку — и все в икс-пространстве. Удобно, глаза не мозолит и в любое время вернуть можно… Только я подумал, что для нас эта машинка нужнее и поднял ребят. Все бы вы у нас в чемоданчиках сидели! — Сирота смотрел сквозь Новака. — Уголовный хроникер номер такой-то, смотреть на таком-то стеллаже… А тут полиция на танках. Я быстро сообразил: папку с документацией Барбаре сунул, а сам в вертолет и с земли по этой вилле полной кассетой, все ракеты всадил… 

15. 

Воспоминания Новака прервал звонок видеофона. На экране появился мужчина средних лет в сером халате. Позади него виднелись стеклянные шкафы.

— Господин Новак? — спросил он.

Новак кивнул.

— Извините за беспокойство. Доктор Эдмонд Брайн. У меня к вам несколько вопросов относительно известного вам Кристофера Андерсона. Должен сообщить, что в данный момент он находится у нас, в психиатрической клинике. У него ярко выраженная паранойя. Вы понимаете?