Стойбище цивилизаторов

9. 

«Где вы расстались с девушкой?»

— Возле супермаркета Мосса.

«Что вы знаете о содержимом папки?»

— Ничего.

С тех пор, как Новака ввели в эту комнату, посадили на табурет и облепили датчиками, он потерял счет времени. По экрану дисплея, висевшего прямо над головой, бежала бесконечная вереница вопросов, и Новак проклинал чрезмерно любопытного эксперт-оператора. От постоянного напряжения болели мышцы шеи и спины.

«Где сейчас папка?»

— Не знаю.

Экран погас. Новак стал ожесточенно тереть шею. Руки дрожали, во рту горело, мучительно хотелось пить.

Звякнул зуммер. Новак обреченно задрал голову.

«Ваше отношение к случившемуся?»

— Начальству виднее, — вспомнил Новак усатого сержанта.

На экране вспыхнули ноли, и он вновь погас. Зато, щелкнув, отошла часть стены, и в проеме показалась фигура охранника.

Они прошли узким длинным коридором мимо дежурки, полной сигаретного дыма и, переступив порог какого-то кабинета, Новак нос к носу столкнулся с комиссаром полиции. Комиссар широко улыбался.

— Старый знакомый! — он жестом отослал охранника. — Да ты садись! Выпить?

Новак кивнул и тяжело опустился на стул.

— Нравится мне, как ты о нас пишешь, — продолжал комиссар, наливая что-то в стакан. — «Центурионы порядка»!.. Звучит! — он подал стакан Новаку. Тот залпом выпил. — Но в последней статье ты ошибся! Догадываешься, в чем? Написал, будто мы бездействуем. Неправда! Сегодня ты сам убедился, что мы можем даже интервью брать! — полицейский хитро подмигнул Новаку и широко, с придыханием рассмеялся.

«О чем это он? — рассеяно подумал Новак. — Ах, да, полиция бездействует и пьет пиво. Значит, репортаж вышел…»

— В неприятную историю ты влип, — уже более серьезно продолжал комиссар. — Но, как мы поняли, случайно…

В его голосе послышались отеческие нотки. Он поучал Новака, что нельзя сажать в машину кого ни попадя, а уж если посадил — прояви бдительность, тем более, что его попутчицей заинтересовалась Служба Внутренней Безопасности, а он, Новак то есть, этой бдительности не проявил, и теперь полиция по его милости должна искать эту девчонку, словно у полиции других забот нет…

Новак слушал в пол-уха. Подумал только, что в папке было что-то действительно ценное, раз полиция проявляет такую озабоченность. Но его сейчас волновало другое. Ему хотелось в бар, где много джина и совсем нет полиции. 

10. 

Вечернее небо заволакивали тучи. В мутном мареве свет фонарей казался потусторонним. Новак толкнул дверь бара и прошел к стойке. Бармен, оттопырив нижнюю губу, протирал полотенцем пузатые бокалы.

— Двойной джин, — сказал Новак, поудобнее устроился на высоком табурете и, облокотившись на стойку, повернулся к залу.

В дальнем углу за низкими столиками сидели немногочисленные посетители. Зато возле двери дарило буйное веселье. Там несколько парней в черных кожанках оккупировали игральные автоматы: разбивали флоты галактических империй и наносили превентивные ядерные удары. Парни хохотали, звонко хлопая друг друга по кожаным спинам. Возле стойки, кроме Новака, была только длинноволосая блондинка в черном с искрой платье. Блондинка смотрела на него сквозь полуопущенные ресницы, тянула коктейль и чересчур элегантно курила длинную сигарету.

— Двойной джин! — бармен в лучших традициях, даже плеснуло через край, хлопнул перед Новаком бокал. Новак кивнул и закурил. Ну, сказал он себе, начнем забывать. Хватит этих передряг. И все же смешно подумать, что виной всему случившемуся стал автобус, набитый шлюхами… И сержант с пивом и дурацкими шутками. Так выпьем за сержанта! Он отхлебнул глоток джина. И за девиц!.. Но, что ни говори, много в этой истории непонятного. Документы, попутчица, вилла — это ладно, мало ли на свете документов, вилл и симпатичных девушек, которых разыскивает полиция! Но смерчи… Впрочем, забыть, забыть, забыть… Это не наше дело, начальству виднее… Все-таки дьявольски умный тот сержант!

Новаку стало скучно. Он несколько раз поглядывал на блондинку: заговорить или не стоит, но пока прикидывал, к ней подошел кожаный парень. Ни с того, ни с сего Новак обиделся. Сопляк, подумал он, все они сопляки и нытики, только притворяются. А как он, лежать в теплой воронке под пулями могут? А мчаться по ухабам, боясь зажигать фары, чтобы не накрыли с вертолета? Куда им, в штаны наложат! По этому случаю надо повторить! За то, что я смог. Жаль, Джоан нет, она бы оценила…

Сзади сказали «привет», и Новак обернулся. К нему подходил парень в свободной разноцветной рубашке, выпущенной поверх брюк. Новак обрадовался.

— Привет! — сказал он. — Садись, Сирота! Пить будешь?

11. 

— Доволен? — буркнул Сирота. Он повозился, устраиваясь удобнее на высоком табурете и, сгорбившись так, что стали видны худые лопатки, уткнулся в стакан.

— Ты о чем? — весело спросил Новак.

Сирота, не отрываясь, тянул джин. Наконец, он шумно передохнул и сказал:

— О статье.

— Доволен, — пожал плечами Новак. — Делаю деньги.

— На чужих костях…

— Тоже способ.

Сирота долго чесал нос.

— Меня ищет полиция, — неожиданно сообщил он. — Могут хлопнуть.

— Долго ищут…

Сирота оставил в покое нос и отрывисто посмотрел на Новака. Усмехнулся. Нехорошая такая улыбочка вышла.

— Тебя тоже шлепнут, — тихо, с уверенностью сказал он. Не пугал, просто констатировал факт.

Новаку стало неприятно, но он рассмеялся.

— Все вы свиньи, — так же тихо продолжал Сирота.

— Только не надо меня агитировать в цивилизаторы, — Новак отхлебнул джина и поболтал бокалом. — «Как стоишь? Как уши держишь?» Это не для меня.

— Не агитирую, — безразлично сказал Сирота. — Просто говорю, что все свиньи. Одни больше, другие меньше, но все… — он кивнул на зал. — Кругом стойбище… — и надолго завис над бокалом.

Юнцы продолжали веселиться. Блондинка вернулась растрепанная и злая. Прикурив от протянутой барменом зажигалки, она громко бросила: «Кретины!» — и вызывающе посмотрела на Новака.

— Барбару ты увез? — спросил Сирота, спустя некоторое время.

«Так ее Барбарой зовут», — подумал Новак и кивнул.

Он даже не удивился, что Сирота знаком с той девушкой. За это время он привык к любым неожиданностям. Просто у него появилось странное предчувствие, что эта встреча не принесет ничего хорошего. Он привык видеть Сироту взъерошенно-истеричным вождем цивилизаторов, а сейчас перед ним сидел пришибленный нескладный парень. Это было непонятно и страшно.

— Куда?

Новак даже не сразу понял, что Сирота вновь спрашивает его о девушке.

— Меня уже об этом спрашивали… В полиции.

— Идиот! — Сирота тоскливо оглядел зал. — Шизуха косит наши ряды! — с надрывом сказал он. — Не нравится мне здесь. У тебя дома есть выпить?

— Есть, — кивнул Новак.

— Тогда поехали к тебе… Страшно! 

12. 

Новак распахнул окно. Сразу же потянуло свежестью и по подоконнику забарабанили крупные капли: шел сильный дождь. Огни реклам дробились, расплывались под секущими струями. Новак вернулся к столу и плеснул из бутылки в бокалы.

— Шизуха косит наши ряды! — провозгласил Сирота. Уже изрядно пьяный, он развалился в кресле и, прищурившись, смотрел на Новака сквозь дым сигареты.

— Почему тебя должны убить? — спросил Новак.

— Расскажу, — пообещал Сирота. — Тебя тоже… — он закатил глаза.

— И грядут цивилизаторы убивать репортера! Так?

— Цивилизаторы? — Сирота долго непонимающе смотрел на него, потом зло сузил глаза. — Цивилизаторов давили танками полевой полиции! Потом их предал ты! Иуда…

— Осторожнее, приятель! — разозлился Новак. — А то вылетишь в окно, и полиция рук не приложит!

Сирота захохотал, внезапно смолк и схватил себя за нос.