Клиника в роще

Мусоров отпрянул, скальпель звякнул об пол, а сам он от неожиданности потерял равновесие и рухнул на колени. Наталья, обезумев от ужаса, ударила насильника еще и еще.

Однако удары ее не произвели никакого эффекта. Мусоров, позабыв про скальпель, рывком вскочил на ноги и бросился на женщину. Секунду спустя они вместе повалились на пол.

Мусоров перевернул Наталью на живот, схватил за волосы и с силой ударил ее лицом об пол. Переносица Натальи хрустнула, на верхнюю губу потекла теплая жидкость.

От острой боли у Натальи закружилась голова, а перед глазами все поплыло. Она попыталась высвободиться, но Мусоров крепко держал ее за волосы, а другой рукой уже задирал ей юбку.

Наталья извернулась и попыталась вцепиться ему ногтями в щеку. Однако насильник наотмашь ударил ее пятерней по лицу, и новый приступ боли едва не лишил Наталью сознания.

– Су-ука… – взвыл Мусоров и снова грубо задрал ей юбку.

Наталья поняла, что у нее больше не осталось сил бороться.

И вдруг тело Мусорова дернулось. Из его приоткрытых губ на шею Натальи вытекла струйка крови. Хватка его ослабла, но еще пару секунд он продолжал тянуть Наталью за волосы. Потом пальцы его окончательно разжались, а тело обмякло.

Наталья извернулась, оттолкнула от себя грузное тело и отползла в сторону.

Над растянувшимся на полу негодяем стояла Жанна. Лицо ее было бледным, как известка, даже губы побелели от ярости.

Она ударила его! Ударила скальпелем!

Наталья хрипло вдохнула воздух сломанным носом и вдруг громко зарыдала. Жанна присела рядом с ней и ласково погладила по голове.

– Все хорошо, – тихо сказала она. – Мы живы.

– Что это? – рыдая, проговорила Наталья. – Что происходит?

– Пациенты вырвались из палат, – ответила Жанна. – Надо скорее выбираться отсюда.

Наталья увидела на разорванной одежде Жанны кровь и поняла, что сейчас упадет в обморок…

13

Картина, открывшаяся взорам женщин в холле первого этажа, ужаснула их. Ноги Натальи ослабли, она рухнула на колени, и ее вырвало. Жанна отвернулась, но, собравшись с духом, заставила себя снова взглянуть на трупы, лежащие по всему холлу. Похоже, никто из персонала так и не смог спастись.

– Что… – прошептала Наталья, вытирая рот рукавом плаща. – Что с ними случилось?

Жанна молчала. Губы ее так побелели, что казались едва заметными на бледном лице. И они были покрыты мелкими трещинками.

Качнув головой и как бы проснувшись, медсестра подошла к ближайшему телу, опустилась на колени и стала осматривать его. Ей и раньше приходилось видеть мертвецов и прикасаться к ним, но никогда она не чувствовала такого отвращения, страха и содрогания, как сейчас. Осмотрев несколько трупов, Жанна сказала:

– Их забили насмерть, – взглянула на дверь, хрипло добавила: – Кто-то заблокировал выход.

– Что? Как заблокировал? – едва слышно спросила Наталья.

– В «аппаратной» есть специальная панель, – объяснила Жанна. – Достаточно набрать трехзначный секретный код, чтобы все двери и окна в клинике оказались заблокированными.

– Но зачем?

– На тот случай, если придется изолировать клинику от внешнего мира.

– Не может быть, чтобы их всех убил тот маньяк, – дрожащим голосом едва выговорила Наталья.

Жанна посмотрела на нее и сказала:

– Не он. Другие.

Глаза Натальи напоминали пустые окна. Ее волосы, обычно огненно-рыжие, как-то странно потемнели и поблекли. Глядя на нее, Жанна подумала, что Астахова вот-вот снова грохнется в обморок. И тогда ей придется тащить женщину на себе.

Но Наталья сумела взять себя в руки, и голос ее прозвучал достаточно твердо:

– Значит, кто-то открыл двери палат, выпустил пациентов, а потом заблокировал окна и центральный вход, чтобы сотрудники клиники не смогли выбраться наружу?

– Да, Наташа, вы все правильно поняли.

– Поняла? Да я вообще ничего не понимаю! Что здесь происхо…

– Тише! – остановила ее Жанна. – Вы слышите?

– Что?

– Голоса. Сюда идут люди. Много людей. Спускаются по лестнице.

Теперь Наталья и сама услышала.

– Слава богу! – выдохнула она.

Повернулась и зашагала было к лестнице, но Жанна схватила ее за руку.

– Что вы делаете?

Наталья посмотрела недоуменно:

– Иду к людям. Вы же сами сказали, что…

Жанна резко развернулась и повлекла ее в противоположную сторону.

– Скорее!

– Куда вы меня тащите? – изумилась Наталья, нехотя перебирая ногами.

– Тут есть другая лестница. Ею почти никогда не пользуются… Бежим!

– Я не хочу бежать! Почему я должна убегать?

Жанна обернулась и посмотрела почти с ненавистью:

– Господи, какая дура… Вы же видели трупы.

– И что?

– Совсем ничего не понимаете? Там, в холле, почти весь персонал клиники.

– А кто же тогда спускается по лестнице?

Внезапно лицо Натальи дернулось – наконец она все поняла и выдохнула:

– Какой кошмар…

– Да, кошмар, – согласилась Жанна. – Но мы должны быть сильными. Я не знаю, что здесь происходит, но убить себя я им не позволю.

Белый халат Жанны был грязен и разорван в нескольких местах. На чулках виднелась кровь. Ее темные всклокоченные волосы торчали во все стороны.

– Идем скорей! Если дверь черного хода закрыта, мы пропали!

На сей раз Наталья подчинилась безропотно. Дверь, ведущая на «черную» лестницу, оказалась не заперта. Едва женщины вбежали на темную площадку перед лестничным пролетом, как холл за их спинами наполнился мужскими голосами.

– Здесь все? – громко спросил кто-то.

Жанна удержала Наталью и прислушалась.

– Нет, – донесся второй голос. – Не хватает еще двоих.

– Кого?

– Старшей медсестры и новой врачихи.

– Надо их найти, пока они не вызвали помощь, – взволнованно заявил третий голос.

– Не вызовут, – уверенно и веско возразил ему первый. – Я перерезал телефонный провод и включил радиоэкран. Из здания никто никому не сможет позвонить.

Наталья прижалась к Жанне плечом и взглянула на нее вопросительно и испуганно. Та прижала палец к губам и тихо шепнула на ухо:

– Мы должны послушать.

С минуту мужчины глухо о чем-то переговаривались, затем вдруг голоса утихли – резко, будто кто-то отключил громкость у телевизора. Прошла секунда, другая, и до слуха женщин донесся чей-то одинокий, раскатистый голос. Голос вещал – уверенно, веско, безапелляционно – странные вещи.

– И Господь Иисус сказал им: пойдем и убьем эту змею! Убить – значит убрать препятствие, которое заслоняет твой путь. И ты обязан убрать препятствие, если путь твой праведен. А ваш путь, братья, путь, по которому шел каждый из вас, – праведен! Ибо он идет от сердца, а любая дорога, которая ведет от сердца, рано или поздно приводит к вратам Божьим! Я пришел возвестить это! Я пришел принести вам свободу! Я – альфа и омега, я – начало и конец! Я был всегда и буду всегда!

Жанна слегка приоткрыла дверь и выглянула наружу. Она узнала оратора, и удивлению ее не было границ. А тот продолжал вещать. Вены вздулись у него на шее, словно канаты. Голос его звучал властно и сильно.

Остальные что-то бормотали вслед за ним и раскачивались взад-вперед, как в трансе. Пустые глаза их лихорадочно блестели. Мужчины полностью отдались воле своего вождя.

– Они называют нас сумасшедшими, – продолжал тот вдохновенным голосом, – но на всей земле не найти существ более сумасшедших, чем они сами. Они лишили вас любви, издевались над вами, считали вас ненормальными и убогими. Но сказал Господь: возлюбите убогих, ибо их есть Царствие Божие! Они били вас, гнали вас в шею из домов своих…

Один из пациентов заплакал, Жанна видела, как ему было жалко себя. На мгновение, на одно короткое мгновение ей показалось, что она тоже сейчас заплачет и тоже от жалости к себе. Ведь десять минут назад ее насиловал зверь. И его вонючая слюна капала ей на грудь… Его мокрые губы мусолили ей соски, его отвратительно скользкий язык облизывал ей лицо, его член рвал ее на части, калечил, мучил…