Алая Завеса

На желтеющих зубах уже начала появляться чернь, а в некоторых местах торчали и вовсе золотые протезы зубов. Вырастить зуб или заменить его на нормальный протез — вовсе не проблема, но этому парню наверняка нравилось то, что «украшает» его сияющую улыбку.

Юлиана чуть не стошнило, но он отпрянул назад от решетки, потому что Иллиций потянул в его сторону свою руку, будто пытался схватить за грудь. За что вполне заслуженно и предсказуемо получил удар кулаком в живот от одного из полицейских, который его вёл.

Юноша пришёл в смятение. Что происходит вообще?

— Знаю, знаю! — не унимался Иллиций, всё больше и больше вводя в ступор Юлиана.

Преступник громко закашлял, наверняка почуяв боль в том месте, куда его ударили. Он пытался поднять руку для того, чтобы прикрыть рот, но из-за наручников этого сделать не удалось. Тогда Иллиций нагнул голову к рукам, чтобы прокашляться, но ему и этого сделать не дали — отвесили сзади смачного пинка и заставили инерцией двигаться вперед.

— Он не понимает ничего, — сказал Юлиану Гленсон. — Слишком болен. Больше ты его не увидишь.

Юлиан не успел ничего ответить инспектору, так как тот мгновенно скрылся. Легче от его слов парню не стало — теперь он втрое больше захотел покинуть это место, чем несколькими минутами ранее.

Справа доносился громкий шум — ажиотаж вокруг Иллиция всё никак не хотел кончаться. Что-то подсказывало Юлиану, что он ещё очень и очень долго не закончится.

Интересно, что они там с ним делали? Били? Пытали? Кормили ужином и укладывали спать?

Жаловаться Юлиану не стоило — вряд ли этому бедолаге Иллицию приходилось сейчас лучше, чем ему. Иллицию и спать-то никто не даст, как бы сильно тот не хотел. Хотя… Хотя и Юлиан вряд ли в скором времени уснет.

Вопреки его ожиданиям, через несколько минут шум справа прекратился. Поначалу показалось, что Иллиций был там приговорен к высшей мере и мгновенно убит, однако это были только иллюзии. Шум не прекратился — он просто стал немного потише. Ожесточенные крики сменились на вполне себе спокойные голоса, а восторг на подобие смирения.

Но относительный покой продлился недолго, потому что теперь уже входные двери отворились, что заставило инспектора Глесона мгновенно среагировать и подбежать к ним. Он не обратил на Юлиана никакого внимания, и юноша в душе был этому даже рад.

— О, наконец-то! — воскликнул инспектор, увидев гостей, которых, судя по всему, так долго ждал.

— Спать было гораздо приятнее, — послышался чей-то сухой и медленный голос.

— Такое дело не будет ждать, — немного робко ответил инспектор, после чего закрыл дверь.

— А я не спала, Люций, — на этот раз голос был женским, — и больше всего мечтала в этот скучный час о каком-нибудь весёлом приключении.

— И, как я понимаю, Агнус Иллиций был идеальным вариантом, — ответил её напарник всё таким же сухим голосом.

— Именно так. Как же давно я не резвилась на старых костях!

Мужчина выглядел достаточно типично для обычного интеллигентного жителя этого города — монотонный серый пиджак, примерно такие же брюки, и прямоугольные, едва видимые очки. В левой руке он держал короткую трость, но совсем не опирался на неё — вероятно, она служила для украшения. Волосы его почти поседели, но были длинными и спускались даже ниже плеч, будучи гладко зачесанными назад. К слову, его две блестящие залысины были более чем заметны.

Женщина же выглядела заметно ярче. Будучи весьма высокой для своего пола, её рост лишь вызывал ощущение грандиозности, но нисколько не нелепости. На теле было только легкое зеленое платье, что было весьма несвойственно для хоть и летнего, но уже вечера. На многочисленные украшения Юлиан внимания не обратил — было слишком далеко и тускло для того, чтобы разглядеть, какие камни в перстнях и какой пробы золото. И золото ли это вообще.

Внешне ей было примерно тридцать пять лет, но глядя на одежду и наружность, Юлиан понимал, что мужским вниманием даже в такие годы она нисколько не обделена.

— Ну и где этот подонок? — спросил мистер Карниган, немного остановившись напротив камеры Юлиана.

Впрочем, никакого внимания на юношу никто из троицы сразу не обратил. Наверняка, посчитали его за мелкого воришку или за какой другой отброс общества.

Хотя не им ли Юлиан является?

— Там, в камере четырнадцать, — бегло пояснил инспектор Глесон, однако ответ не очень удовлетворил мистера Карнигана:

— Четырнадцать? Почему именно там?

— Так он сама большая! — ответил инспектор.

— Но таких преступников положено отправлять сразу в подземелье.

— Да, мы так и хотели поступить. Но… Там слишком холодно, а со мной, кроме прочего, ещё несколько людей.

— Хорошо, — перебила всех женщина, — пусть будет так. И нам, Люций, наверное, не стоит мерзнуть вместе с Иллицием.

— Не стоит, — согласился с ней Карниган, бегло окинув её с ног до головы и оценив её слишком лёгкое одеяние.

Когда они уходили, женщина всё же бросила на Юлиана беглый взгляд. Юноша знал, что он длился не более половины мгновения, но ощущение такое было, что этим самым взглядом она изучила его полностью, его самые сокровенные желания и мечты, самые секретные страхи и воспоминания, далекие мысли и ощущения.

Юлиан же не увидел в её глазах ничего. Кроме того, что они были удивительно ярко-зелёными, словно два изумруда, которые она сделала своими глазами. Женщина была красива и сейчас, в свои не юные годы, но, наверняка, с десяток лет назад, она была просто прекрасна.

Юлиан даже и не заметил, как она скрылась и он остался совершенно один в этом мире. Даже не было инспектора Глесона, потому что он тоже отправился выяснять отношения с Агнусом Иллицием. Будь у Юлиана навыки взломщика замков, сейчас было бы проще простого сбежать отсюда и постараться запрыгнуть на ночной поезд до Свайзлаутерна или усадьбы сеньора Раньери и проехать на нем «зайцем». Как можно дальше от всего этого.

Но такими навыками Юлиан не обладал.

Однако спустя час тихая идиллия, под которую юноша даже начал дремать, закончилась и с конца коридора послышались звуки приближающихся шагов.

— Мы выпытаем из него правду, чего бы нам это не стоило, — послышался сухой голос Люция Карнигана.

— Правду о том, что он делал в Зеленом Альбионе? — вторил ему Глесон.

— И о многом другом.

После этих слов троица приблизилась к Юлиану. Остальные, похоже, остались с преступником.

— Миссис Скуэйн, вы уверены, что не хотите остаться? — спросил инспектор у женщины.

— Несомненно, — ответила та, — от него ничего интересного мы не узнаем. По крайней мере сегодня.

— Как знаете.

— Вас подвезти? — спросил у женщины Люций Карниган, который уже начинал зевать.

— Пожалуй, да. Не хочу ловить…

После этих слов она вдруг оборвала свою речь и резко посмотрела на Юлиана. Тому был очень не ловок её пронзительный взгляд, но он и сам не мог отвести от нее своих глаз.

— Кто это? — спросила она у Глесона.

— Бродяга, — отмахнулся тот, — мелкий уличный воришка.

— Как зовут?

— Документов при себе не было. Не помню, как представился… Как тебя зовут? — обратился он в сторону юноши.

— Юлиан, — ответил он, словно в этот момент выйдя из того транса, в который его погрузила миссис Скуэйн.

— Юлиан, — прошептала она. — А что с ним будет, мистер Глесон?

— Даже и не знаю. Судить его как-то жаль за такую ерунду. Посидит тут несколько ночей, пока не объявятся родственники… Наложим на них штраф. Думаю, всё.

После этих слов на душе Юлиана полегчало, несмотря на то, что он догадывался, что примерно так всё и будет. Только вот теперь он точно знал, что в тюрьму он не сядет.

— Нет, слишком сложно, — проговорила Скуэйн и немного приблизилась к Юлиану. — Я выплачу за него залог.

— Залог? — удивился инспектор Глесон.

— Я тебя умоляю, зачем тебе это нужно? — поразился Люций Карниган. — Мелкий уличный бродяга, какое тебе дело до него?

— Я же не спрашиваю, зачем тебе нужна трость, — ловко парировала та. — Особенно, если учесть то, что ты никогда не хромал.