Поймай меня, или Моя полиция меня бережёт

– Все интереснее и интереснее, – хмыкнула я, увидев даты. – Значит, освободился он меньше двух месяцев назад. Через неделю после освобождения приехал в Ёжинск и буквально через пару дней пропал…

– Именно, – подхватил Мердок азартно, – и в следующий раз оказался в поле зрения уже в виде зомби. Вы наблюдательны, Стравински.

Каэн обожгла меня таким взглядом, что китель на мне не задымился только чудом.

– А что он тут делал, кстати? – поинтересовалась я, отступив на безопасное расстояние. – Каким ветром Беликова вообще занесло в Ёжинск?

– Возможно, у него здесь имеются родственники? – предположил Мердок рассеянно, быстро проглядывая остальные бумаги в папке.

Копия паспорта – с фотографии смотрел угрюмый господин в застегнутом на все пуговицы пиджаке и при галстуке. Волосы его были уложены на пробор волосок к волоску, накрахмаленная рубашка сияла ослепительной белизной, а из кармашка выглядывал платочек.

Похоже, при жизни Беликов без труда нашел бы с Мердоком общий язык. Такой же аккуратист и любитель официоза… был.

– Нет, – возразила Каэн. – Это я проверила в первую очередь. Никакие родственники господина Беликова в Ёжинске не числятся. Зато здесь живет его бывшая жена!

Мердок как раз пролистал до последней бумажки… Свидетельство о расторжении брака, получено уже после приговора суда.

Но даты в этом документе – не самое интересное. А вот имя бывшей супруги…

– Вот так вот, – протянула я. – Надо же, какие скелеты в шкафу у госпожи Цацуевой!

Мердок аккуратно сложил документы, выровнял, как под линейку, и завязал ленточки папки.

– Благодарю, Каэн! – сказал он тепло. – Ты просто умница.

Она зарумянилась, вскочила и умчалась заваривать чай.

Вскоре Каэн вернулась с подносом, на котором красовались заварочный чайник, две чашки, две ложечки и тарелки с пирожными… тоже две.

– Кхм, – произнес Мердок задумчиво, изучая это великолепие.

Напиток благоухал бергамотом, свежайшая выпечка соблазняла шоколадом, клубникой и взбитыми сливками.

«Подготовилась!» – подумала я с веселой злостью.

На мое присутствие Каэн явно не рассчитывала, и, судя по всему, прямо сейчас постарается меня выставить.

– Ах, Мердок! – вздохнула она, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. – Мы с тобой сейчас так редко видимся. Чтобы вот так, просто поболтать, выпить чаю… Ты ведь посидишь со мной немного?

И поставила перед ним тарелку с пирожными.

Мой желудок, уловив аппетитные ароматы, недовольно забурчал.

– Нам понадобится еще одно блюдце и чашка, – заметил Мердок невозмутимо.

– Ах, ну что ты! – отмахнулась ложечкой Каэн, бросив на меня злобный взгляд. – Прости, я купила только по две порции пирожных.

– Не переживай, я поделюсь с Анной, – предложил Мердок тем же ровным тоном.

Каэн буквально позеленела.

– Уже вечер! – напомнила она резко. – Шесть часов, рабочий день кончился. Думаю, она уже может идти домой!

Мердок взглянул на меня, однако дальше спорить с хозяйкой явно счел невежливым.

– Боюсь, у нас еще много дел, – только и сказал он. – Стравински, будьте любезны, подождите немного.

Я кивнула и отошла к стеллажам, делая вид, что заинтересовалась любопытным методом сшивки материалов. Шов красными крестиками, надо же! Чего только не сделаешь, когда вся жизнь твоя проходит в скучном архиве. С тоски и рукодельничать начнешь…

Не успела я налюбоваться этой прелестью, как Мердок поднялся. Чай он едва пригубил, к пирожным и вовсе не притронулся.

– Благодарю, Каэн! – тон его звучал официально, с той отстраненной холодностью, от которой женщина-птица вздрогнула и чуть не обварилась кипятком. – Ты чрезвычайно помогла следствию.

Так и просилось бессмертное: «Родина вас не забудет!»

Бедняжка Каэн побледнела, затем покраснела…

Вот умеет Мердок вежливо поставить на место!

Уважаю.

Вдохнула полной грудью я только на улице.

Вечерняя прохлада уже опустилась на город, смягчив краски и приглушив солнечный жар до легкого приятного тепла.

– Куда теперь? – поинтересовалась я, нащупывая в кармане сигареты.

Имею право, у меня стресс.

Мердок только покачал головой, когда я прикурила. Хотя не ему же в волосы чудом не вцепились!

Он тем временем педантично сверился со списком.

– Секретарь вашей бабушки еще не вернулся в Ёжинск? – осведомился Мердок, бросив на меня взгляд.

Поморщился и отступил в сторону. Я только затянулась посильнее: надо же, какие мы нежные! И отрицательно мотнула головой.

– Стэнли боится летать, – объяснила я, прикрыв глаза. Имею я право хоть на минутку покоя за этот долгий, очень долгий день? – А по земле добираться долго.

– Весьма любопытная боязнь, – заметил Мердок сухо. – Которая позволила ему остаться в стороне от исчезновения начальницы.

– Глупо, – отмахнулась я. – Зачем тогда ему сразу поднимать тревогу? Соврал бы, что бабуля должна была прилететь дня через три.

– Возможно, побоялся выглядеть подозрительным? – предположил Мердок и жестом отмел мои возражения. – В любом случае, пока это несущественно. Думаю, с учетом новых сведений нам следует первым делом заглянуть в дом мадам Цацуевой, а затем осведомиться о состоянии здоровья господина Сидорова.

– А почему не наоборот? – не поняла я. – Все равно же придется заезжать за ключами…

Мердок молча вынул из кармана связку и продемонстрировал мне.

И когда только успел?

– Тогда поехали! – я огляделась в поисках урн, не обнаружила и бессовестно растоптала окурок. – Кстати, тогда можно будет позвонить от меня.

Мердок только вздохнул укоризненно и подал мне руку…

Абрикосовая встретила нас легким ветерком и запахом пионов. Надо же, зацвели!

Я с детским восторгом глазела на клумбы. Обожаю пионы! Всякие – и светло-светло бежевые с чуть уловимой розовинкой, и белоснежные, аж в прозелень, и вишневые, и крикливые малиновые.

Мердок шел рядом, поглядывая вокруг с каким-то непонятным выражением лица.

– Доброго вам вечерочка! – крикнула из-за забора бабка Марья и со всех ног кинулась к своему наблюдательному пункту.

Интересно, у нее бинокль есть или так обходится?

Я вежливо кивнула, старательно отворачиваясь от запечатанной (обычная пластилиновая блямба с оттиском) калитки водяного. При виде нее на душе почему-то становилось муторно.

Казалось бы, Ихтиар сам натворил дел, что за него переживать?

А переживаю же! Прикипела я душой к этим улочкам и их обитателям…

– Интересно, – задумчиво произнесла я, наблюдая за тем, как Мердок ковыряется в замке. – Беликов – это третий муж Цацуевой? Или она соврала насчет второго вдовства?

– Полагаете, это имеет отношение к делу? – рассеянно осведомился он.

Я только вздохнула. Имеет, не имеет, но интересно же!

Мердок отпер калитку и вежливо придержал, дожидаясь, пока я войду.

Во дворе все оставалось по-прежнему. Только засохшие лепестки, которые некому было подмести, густо усыпали бетонную дорожку. Да попахивало чем-то не слишком приятным от мусорного пакета. Наши его не забрали, видимо, кроме объедков там ничего не было.

С входной дверью Мердок справился в два счета, хотя замок действительно оказался хитрый, гномий.

Папаша мой когда-то на таких специализировался. На чем и погорел…

– Проходите, Стравински, – вырвал меня из невеселых мыслей Мердок.

Я встряхнула головой. Это просто усталость, надо сегодня лечь пораньше и хорошенько отоспаться.

Шагнув через порог, я остановилась так резко, что Мердок чуть меня не сшиб и вынужденно придержал за плечи.

– Ну, ничего себе! – выдохнула я, хотя на язык просились куда более сильные выражения.

В доме царил кавардак. Из открытых дверок шкафов неопрятными кучами свисала одежда, обувь разбросана по всей прихожей, вынуты ящики…

Стараясь ступать осторожно, я на цыпочках заглянула на кухню. Картина та же. Прямо на пол высыпаны крупы, на столе – горка муки, холодильник настежь…