Дерево и пень [СИ]

Елизавета еще некоторое время сидела и смотрела в одну точку пересчитывая все варианты спасения из ситуации. Наконец, собравшись с мыслями, она медленно встала и подошла к комоду. Повернула ключ, запиравший ее ящик и выдвинула его. Сверху лежали несколько бумаг — это были настоящие документы Вики. Она взяла их и сказала:

— Надо было сразу их уничтожить.

Она подошла к журнальному столику и взяла с него зажигалку. Метрика вспыхнула поднимая густые клубки тонкого сизоватого дымка.

— Вот и все. Ты больше ничего не докажешь, — убеждала сама себя Елизавета. Она не хотела признавать, что загнана в угол. Безвыходных положений не бывает. Когда бумаги догорели Елизавета вернулась к комоду и достала из него другой предмет. Более черный и холодный.

Это был пистолет.

Тем временем Вика уже спустилась в метро и ехала к «Университету культуры» в больницу. Ту самую где умер ее сын и сейчас умирал муж. У нее не было к Саше ненависти — все что он делал было так или иначе связано с мамой. Даже изнасилование произошло потому, что Саша попросту хотел досадить любимой мамочке — никакого злого умысла. Просто маленькая детская месть. Этим Вика всегда проступок этот и оправдывала — он был глупый и не понимал что творит.

На полпути от «Лесопарковой» к «Левобережной» поезд ненадолго остановился. Через открытое окно вагона в поезд брызгала вода — похоже в обшивке тоннеля образовалась трещина, через которую просочились грунтовые воды. Вика на секунду задумалась о том — как это страшно — оказаться в таком тоннеле, полном воды — и не выплыть — не спастись. В горло попадает вода, которая все прибывает и прибывает. Предчувствие показалось ей невероятно зловещим и ужасным. Она будто за доли секунды пережила этот потоп. Она тонула в воде. От мыслей ее отвлекло продолжение движения поезда и о воде в метро в тот день она не вспоминала, до некоторого рокового часа икс.

Вика вышла из метро и направилась к больнице. Александр лежал в отдельной палате, солнечный свет не попадал в нее из–за широких, прикрытых штор. От света у Саши болели глаза. Когда Вика вошла в палату ее муж повернул голову и, поначалу, не узнал ее:

— Вы, должно быть, ошиблись палатой, — сказал он.

— Нет, Саша, — сказала Вика, — я не ошиблась палатой.

— Сбежала из тюрьмы? — равнодушно спросил Александр.

— Нет, — отрезала Вика, — меня выпустили. Я все рассказала. Хотя, боюсь, что тебе это уже навредить не сможет.

— Я списан, — откинулся на подушки Александр, — меня списала эта проклятая болезнь, — Александр начал сильно кашлять и взял в руки белую простынку, на которую отхаркнул сгусток крови. Простыня быстро впитала красную субстанцию и пятно кровавого цвета разбежалось в разные стороны.

Вика подошла к кровати и подвинула стул:

— Ну что, поговорим? Тебя ведь мама не навещает.

— Палату оплатила и исчезла, — отозвался Саша, — на что ей списанный сын?

Они говорили около часа. Узнавали друг друга заново. По окончанию беседы Саша сказал:

— Вика. Прости меня за все, я хочу умереть спокойно.

— Я прощаю. Не потому что ты умрешь. А потому что ты раскаялся…

Но тут раздался голос:

— Проклятый предатель! Как ты смел пресмыкаться перед этой дрянью?

В дверях стояла Елизавета. В ее руке был пистолет, который она направила на Вику собираясь выстрелить.

Двое по прежнему стояли в гостиной и смотрели друг на друга взглядами полными ненависти. Марка раздражало то, что он вынужден страдать из–за своего чувства обостренной справедливости — он просто сказал правду и ничего поверх этого не имел в виду. Вероника была в бешенстве — выходит Марк, своей правильной правдой уничтожил и ее чувство и ее ребенка.

— Подонок! — выпалила Вероника, — да как же я сразу не догадалась! — она сорвалась на крик, — скотина сраная, ты отомстил мне за то что я тебя тогда послала!

— Вероника, — пытался урезонить ее Марк, — ты придумываешь себе бредовую идею.

— Э стой! — по прежнему нарочито громко говорила Вероника. В ней заклокотала жажда разоблачения и возмездия, — шесть лет назад. Мы же тогда… Господи, как же я сразу не поняла! Злопамятное животное. Я не была обязана спать с тобой!

В этот момент вошла Василиса. Она само собой все эти прелести слышала и сделала соответствующие выводы:

— О чем ты? — сказала она.

— Твой муж — подонок, — продолжила свое сольное выступление обезумевшая Вероника, — он отомстил мне, шесть лет назад я отказалась с ним спать, он трижды подкатывал ко мне. Слышишь? Трижды! А за это он отплатил мне, вернув эту чокнутую сектантку в семью.

— Я хотел помочь другу! — крикнул Марк.

— Так уж и помочь. Лжец! — продолжила кричать Вероника.

Василиса смотрела на эту безобразную сцену каменным лицом. Потом она приняла решение:

— Я ухожу, — сказала она.

Эти слова упали как гром. Скандал прекратился.

Марк стоял как пораженный электрическим разрядом молнии. Даже воздух наэлектризовался до предела и искрил. Бледно серые вспышки искр возникали то там, то тут. Неужели это происходит…

…В реальности Марк стоял посреди пустой гостиной, один….

…Вероника смотрела на Марка победительницей:

— Теперь мы квиты! — сказала она и отправилась в прихожую.

— Стой, сука! — завопил Марк, вскочил и бросился за ней. Он нагнал ее у двери, схватил за волосы и дернул на себя. Вероника закричала. Марк держал ее за волосы и тащил с собой. Развернувшись он ударил ее кулаком в челюсть. Девушка отскочила и упала возле двери. После этого Марк подбежал к ней и нанес три удара ногой в живот. Вероника продолжала кричать от боли, захлебываясь кровью. В этот момент в прихожую на крики прибежала Василиса:

— Отстань от нее! Животное.

Марк снова ударил Веронику ногой. Василиса бросилась между ним и ней. Марк застыл:

— Уйди. Без тебя я не смогу жить. Без тебя и Ванечки мне не жить.

— И ты поднимешь потом на меня руку? Для этого мне надо остаться? Чтобы потом ты сделал со мной то же самое???

— Нет! Нет! Нет!

Марк рывком ворвался в уборную, закрылся и застонал. Он слышал как Василиса вынесла лед, помогла Веронике, потом собрала ребенка и ушла из квартиры.

Он бы так и сидел в уборной, если бы в дверь не позвонили. Марк не хотел открывать. Но позвонили снова. Тогда он решил открыть… В дверях его ждала Виола:

— Марк… Что случилось?

Марк привлек ее к себе и обнял.

— Марк… Что с тобой?

— Я хочу тебя, — отозвался он и взял ее голову в руки. Он начал жадно целовать ее шею, ее губы, ее тело. Виола распустила ширинку его штанов и проникла в расположение его главного достоинства, которое начало наливаться кровью и увеличиваться, становясь все больше, сильнее и прочнее.

Они опустились на пол в прихожей, продолжая целовать друг друга. Марк проник в ее нижнее белье и стал ласкать языком ее розовое ущелье так что девушка застонала от блаженства…

…Марк лежал на полу в прихожей и держал в кулаке свою плоть совершая ритмичные движения вверх–вниз. Он задыхался от удовольствия и стонал. Белая мутная жидкость выплеснулась из плоти на немытый пол. В воздухе растворился сладковатый запах свежей спермы. Он медленно заполонял собой помещение превращая обычную прихожую в храм священной мастурбации. Марк продолжал движения и получал от это ни с чем не сравнимое экстатическое удовольствие. Такое удовольствие стоит очень и очень дорого. Следующий выброс жидкости пришелся на дверь в уборную. Марк опустился на корточки и начал слизывать ее с деревянного покрытия. Внутри него что–то клокотало. Раздавались стоны…

…Он довел Виолу до исступления. Она взяла его плоть себе в рот и загадочно улыбаясь начала энергичные движения, каждое из которых проваливалось в нутро его естества заставляя все фибры нервной системы страстно трепетать. Дрожание нервной системы соединилось в одно целое. Тряслось все. Нежно лаская и подергивая. Сладкая истома оргазмического восторга сковывала тело и пускало в пучину блаженства и наслаждения.