Городок Нонстед

— Как это, не знаешь, что с тобой было?

— Не знаю. — Фиона закрыла глаза. Слезы текли по ее лицу и капали на одеяло. — Не знаю. Я помню Нью-Йорк. Помню даже последние дни, которые мы провели вместе, хотя и не полностью. Как сквозь туман. Знаю что…что ты обо мне беспокоился, но не знаю, почему. Помню, что куда-то ходила, что-то искала. С трудом вспоминала, что надо вернуться домой, а когда я возвращалась домой, не понимала, зачем это сделала. Будто кто-то забрал все мои чувства, чувствительность, любовь. Я была пустой оболочкой, животным на чьем-то поводке.

— Чьем?

— Не знаю. Что-то меня тянуло, какой-то зов. Что-то звучало в моей голове. Не помню, как от тебя ушла. Не знаю, почему. Не имею понятия, что случилось после этого. Были поезда, автобусы, другие города, чужие лица, свет. Мне кажется, что месяц провела, лежа в кровати в каком-то отеле. Вставала только, чтобы поесть. Ты можешь все узнать, если проследишь мою кредитную карточку. Как в сериале CSI. — Она попробовала улыбнуться. — Разве что… — ее голос задрожал, — мне никто не сделал ничего плохого. Но я знаю, меня обокрали. И где-то недавно. Остался только мой телефон. Я его стерегла, любила, когда он звонил, но никогда не отвечала на звонки. Не видела в этом смысла.

— Это я звонил, — прохрипел Натан. — Миллионы раз. Искал тебя.

Затем они оба беззвучно заплакали.

— И нашел, — выдавила она.

— И нашел, — ответил Натан, чувствуя, как в нем закипает злость. — Возможно, мое возвращение в Нонстед не было таким бессмысленным, как мне казалось поначалу.

— В Нонстед, — усмехнулась Фиона. — Туда, где…

— Именно, туда. Там где мы напивались, курили травку, дурачились и занимались любовью. Туда, где мы прикидывались туристами из Европы, я блевал с моста, а ты устроила авантюру в том супермаркете.

— Мэггиз”.

— Нет, “Мэддиз”. Злополучное место. Недавно меня там отыскал Джимми Дартсуорт, мой агент. Помнишь того придурка? Для него все плохо кончилось.

— Почему?

Натан не отвечал. Его сердце забилось сильнее. Он закрыл глаза, и ему показалось, что мрак тайны, окружающей Нонстед, начинает рассеиваться. Разгадка находилась близко, достаточно было потянуться, достаточно припомнить несколько мелочей, подобрать несколько элементов. Он вспомнил слова, которые недавно сам произнес, и которые сказали ему.

“Джимми Дартсуорт, мой агент, был такой, как обычно до нашей встречи, которая произошла после его приезда в город. Потом стал будто одержимым”.

“Я уж подумал, что купил их в “Мэддиз”, - сказал О`Тул. — “Единственное, чему научил меня Бьорнстьерн, это то, что нет большего жмота, чем Уилсон. Моей ноги никогда не было в этом бараке”.

“Я не покупаю в “Мэддиз””, - вздохнула Анна. — “Работает там такой огромный придурок, который когда-то увивался за мной, пока не заявила на него в полицию. Называла его Обезьяна. Мурашки пробегают от одного воспоминания о нем”.

“В “Мэддиз” была скидка на “карлсберг”, - сказал Скиннер. — “Приятель взял мне парочку, потому что я никогда не хожу в этот бордель. Голова у меня болит от этой иллюминации. Ну и жутко дорого”.

— Твою мать, — прошептал он. — Я знаю, откуда это берется.

— Натан, — прошипела Фиона. — Натан, ты слышал?

Писатель заморгал. Ошеломленный открытием, он не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Сейчас он услышал рев медленно едущего мотоцикла, который все усиливался, а потом оборвался так неожиданно, что сердце Натана вновь стало стучать быстрее.

— Кто-то приехал, — испуганно прошептала девушка.

Он с большим трудом сглотнул слюну. Натану хотелось сказать что-то утешительное, но слова застряли в горле. Сначала показалось, что это иллюзия, затем захотелось помолиться, чтобы это и вправду оказалось иллюзией. Сжимал кулаки, закрывал глаза, будто мог таким образом развеять злые чары. Но не удалось. Кто-то приближался.

Натан слышал тяжелые шаги, ритмичные, неспешные. Пришелец был уверен в том, что добыча никуда не денется. Шаги слышались сквозь шум ливня и превращали кровь в лед. Натан в отчаянии дернул шнур. Из разодранного запястья сочилась кровь. Он заметался, не слушая выкрики Фионы, перевернул стул, ударился головой о ножку стола. Но ничего не помогало. Шаги незнакомца приближались, и звучали как тиканье часов в камере приговоренного к смерти.

Шаги по лестнице становились все громче. Неизвестный вышел на деревянный помост.

Натан застыл. Широко открытыми блестящими глазами он всматривался в темноту в ожидании худшего. Лоб заливал пот.

Шаги стихли.

— Натан, что происходит? — почти неслышно прошептала Фиона. — Скажи мне, скажи. Ты понимаешь?

Хотел ей сказать, чтобы умолкла, но не смог произнести ни слова. Он знал, к ним подбирается что-то страшное, что незнакомец стоит за дверями и рука его тянется к ручке.

Почему он не открывает двери?

Следующие несколько секунд тянулись бесконечно. И вдруг среди шума ливня и завываний ветра появился другой звук. Сначала почти незаметный, но его нельзя было спутать ни с чем другим. Натан моргнул, он все еще не мог поверить.

Сирены полицейских машин.

— Боже, сделай, чтобы они ехали за нами, — прошептал англичанин. Он не обратил внимания, что молился впервые за долгие годы. — Сделай, чтобы они ехали сюда…

Прошло еще несколько секунд. Звуки сирены слышались все четче, и Натан вдруг обрел уверенность. Он знал, что ладонь незнакомца не коснется ручки двери.

— На помощь! — Прохрипел он. — Помогите! Мы здесь!

— На помощь! — к нему присоединился дрожащий голос Фионы.

В отдалении послышался звук отъезжающего мотоцикла

Стоянка мигала голубым и красным. Свет полицейских машин и мигалок отражался в лужах и окнах мотеля. Хлопали двери. Бормотало радио. Кто-то подбежал к ближайшей машине, взял переговорное устройство и сказал несколько слов.

Машина “скорой” подъехала к офису. Санитар открыли задние двери и поставили носилки. Блеснула вспышка.

Темной стойнкой перед мотелем “Перекресток” завладела цивилизация, организованная, совершающая множество процедур, с трудом примиряющаяся с существованием случайных элементов, о сверхъестественном и не вспоминающая. Натан наблюдал за этим, и чувствовал давящую усталость.

Автоматически накрыл Фиону одеялом, которое получил от одного из полицейских.

— И что теперь? — тихо спросила девушка.

— И что теперь? — повторил он и улыбнулся. — Ну, сейчас уже ничего.

Последние два часа были такой же пыткой, как и заключение в номере мотеля. Размахивающие оружием полицейские, санитары с фонариками, детективы Соул и Джексон с развевающимися полями пиджаков. И вопросы, десятки вопросов. Вопросы о самочувствии, об установлении личности Фионы, описание Альбертины, обстоятельствах убийства администратора, прямые и заходящие издали вопросы. Натан отвечал механически, как только мог, терпеливо сносил заботу сотрудников “скорой”, и хотел, чтобы вся эта суета поскорее завершилась. Чтобы наступила тишина, а вместе с ней и спокойствие. Чтобы он мог наконец то обнять Фиону. И выспаться.

— Уже ничего, — повторил писатель. — Сейчас все будет хорошо. Вернемся домой.

— В Нью-Йорк? — Фиона подняла голову с его плеча.

— Да, — помедлив, ответил он. С удивлением писатель понял, что слово “дом” стало для него равнозначно тому зданию, в котором он жил в Нонстеде. — Вернемся в Нью-Йорк. И дадим себе немного времени, чтобы все вернулось в норму.

— Я не смогу тебе рассказать…

— А я не буду спрашивать, — заверил он, мужественно борясь с комком в горле. — Да и зачем? Самое важное то, что происходит сейчас, Фиона. А сейчас ты сидишь возле меня, а я тебя обнимаю.

В свете мигалок он увидел слабую улыбку на лице девушки. Уже давно Натан не видел ничего более прекрасного.

— Ты — болван, — прошептала она.

— Знаю.

Заскрипели ступени под тяжелыми шагами уставшего человека. Свет заслонил сгорбившийся силуэт. Натан поднялся, чтобы заслонить Фиону, но сразу же узнал в идущем агента Соула, который вошел и сел на кровать.