Космические опера (СИ)

Фурора его новость не произвела. Оказалось, что Элай был не только в курсе по поводу грандиозного гравитационного явления планеты, но, для уменьшения сроков проведения задержания, уже успел разузнать по оперативным каналам примерное местонахождение Хьюгря. По его данным, преступник находился на одном из островных космодромов в жилом квартале сектора портовых доков. Ободряло то, что Хьюгрь до сих пор, как говорится, не спрятал «концы в воду», то бишь не «нырнул» в родную стихию, а легкомысленно гостил на «суше», что значительно облегчало задачу операм. Более точное расположение «клиента» Элай обещал установить сразу по прибытию на саму планету, с помощью мобильного поискового детектора, сенсоры которого, благодаря имеющимся уликам, уже были настроены на биоэнергетические «пальчики» искомого объекта — самого точного и неподдающегося подделке способе опознавания.

Благодаря ударной работе модернизированной силовой установки Диамэка, к середине следующего суточного цикла звездолет совершил мягкую посадку в тихом уголке девятого космодрома планеты Зармазан. Этот космодром был самым северным из всех имеющихся на планете и оставался последней действующей звездной гаванью, так как остальные уже погрузились под воду в связи с сезонным приливом. Данный космодром тоже готовился к приходу воды. Все торговые корабли уже покинули его стартовые площадки, и звездолет оперов мог вызвать нездоровый интерес со стороны местного персонала. Поэтому, несмотря на то, что на этой стороне планеты рассвет только начинался, звездолет они посадили таким образом, чтобы эмблема Бюро на корпусе корабля была укрыта от любопытных глаз глухой стеной гигантского здания терминала.

Чтобы не привлекать излишнего внимания любопытных торговцев и отирающегося в таких местах соответствующего контингента, перед выходом на дело Элай и Олег накинули поверх скафандров с эмблемами влагостойкие штормовки с капюшонами и широкими рукавами, имевшиеся в гардеробе любого уважающего себя космического оперативника именно для подобных случаев. С большой натяжкой, но теперь их можно было принять за торговых агентов какой-нибудь корпорации, прилетевших «прозондировать почву» этого водного мира на предмет взаимовыгодного сотрудничества.

Удостоверившись, что его подопечные готовы, Диамэк услужливо открыл перед ними люк, выдвинул лестницу и словами «ни пуха, ни пера», совсем по земному (интересно, от кого это он нахватался) пожелал операм удачной «охоты»…

Хьюгрь уже несколько циклов «ждал у моря погоды» — маялся от вынужденного безделья и обезвоживания организма, размышляя над создавшимся положением. Ежедневные многочасовые ванны и перекачка воды через жабры не спасали его от страданий, как телесных, так и психологических. Чужая, более того, чуждая среда и томительное ожидание, не лучшим образом действовали на нервы. Ему хотелось поскорее, в буквальном смысле, «залечь на дно», — опуститься в родную пучину, чтобы больше никогда из неё не подниматься на эту враждебную поверхность. Безусловно, он как и остальные зармазанцы, был достаточно приспособлен к длительному нахождению на суше, но в отличие от сухопутных и земноводных рас, его водная раса, мягко говоря, не получала от этого никакого удовольствия, а совсем даже наооборот.

Слыша за стеной гостиничного номера шум седого океана, омывавшего крутые берега острова-космодрома, Хьюгрь испытывал жгучее желание плюнуть на все, выйти на внешнюю террасу и броситься в манящие волны. Однако для того чтобы «плюнуть» у него не было не только слюны, но и необходимой смелости.

Мальком-икринкой он не отличался присущей всем юнцам безрассудностью: не плавал с другими сорванцами на рифовые пустоши, дразнить диких мурраний, не забирался на здания космодромов, чтобы под одобрительные возгласы товарищей сигануть с огромной высоты в море, и даже ни разу не удосужился прокатиться на, в общем-то безобидном, но чересчур быстром моноплавниковом скальгусте.

С возрастом его трусоватость (сам Хьюгрь называл это осторожностью или осмотрительностью) выросла в полновесную трусость. Но если природа матушка в чем-то нам отказывает, то в другом, как известно, почти всегда награждает с лихвой. Вот и у Хьюгря с годами развилось чутье на всякого рода аферы и махинации, из которых этот скользкий тип, выходил практически всегда «сухим». В конце концов, он нашел свой «тихий омут», свое место в жизни, занявшись вполне безобидным промыслом — скупкой и последующей перепродажей незаконно добытых янтраллов, из которых на других планетах умельцы делали дурацкие украшения для своих сухопутных самок. Помимо этого, основного направления своей трудовой деятельности, Хьюгрь подрабатывал и торговлей другой полулегальной мелочевкой, за которую уголовное преследование если и полагалось, то только за объемы «товара» превышающие определенную величину. А он прекрасно знал свой «максимум» и, несмотря на упускаемую выгоду, никогда не превышал опасного «порога».

Стоит также отметить, что Хьюгрь, в отличие от своих сородичей, не был телепатом в обычном понимании этого слова, но от рождения он обладал неимоверно высокой степенью защиты от телепатического воздействия. Его мысли никто не «слышал», никто не мог пробить его ментальный щит, попросту говоря — порыться в мозгах. Мало того, он легко чувствовал, когда кто-либо пытается несанкционированно почитать его мысли и наловчился, при необходимости, ловко «подсовывая» совершенно иные мысли, вместо своих настоящих, таким образом, манипулируя окружающими «хитрюгами».

Так он жил-поживал, тихо-мирно, аки мудрый пескарь. И все бы ничего, но однажды дернул его морской дьявол сунуть нос не в свое дело — вступить в сговор с крупными контрабандистами — как его сразу заметили, «подсекли» и насадили на «крючок». В итоге он оказался втянутым в эту последнюю, совсем нежелательную авантюру…

— Вот он, подозреваемый, — показал Элай на зеленую точку, мерцавшую на экране детектора, на котором высвечивалась трехмерная схема комплекса. — Будем осуществлять задержание немедленно.

Опера вышли из лифта на гостиничном уровне и увидели перед собой длинный плохо освещенный коридор с множеством дверей по обеим сторонам.

— Элай, судя по схеме, у комнат есть второй выход наружу, откуда прямая и светлая дорога в пучину, — сказал Олег. — Наш клиент может запросто воспользоваться им, и потом ищи-свищи эту «золотую рыбку» вместе с «вещьдоком» в синем море, в белой пене. Я предлагаю разделиться. Ты войдешь как порядочный мент в дверь, а я, так и быть, полезу как шпана через балкон.

— Я думаю это не обязательно, — попытался отговорить Элай Белова от излишней предосторожности. — Я уже прощупал его ментальную оболочку. И сейчас, судя по имеющимся данным, подозреваемый находится в сонном состоянии. Мысли сумбурные, вязкие, без резких переходов, эмоции заторможенные — похоже на фазу глубокого сна.

— Знаешь, как говорят у нас на Земле по такому поводу в местах не столь отдаленных? — спросил Олег и, не дожидаясь ответа, произнес: — Береженного бог бережет, а не береженного конвой стережет. Усек?

— Не совсем, — покачал головой Элай.

Белов тоже покачал головой.

— Слушай, я порой сомневаюсь, что тебе восемь соток земных накапало, — продолжил он. — Ты, ей-бо, наивный как дитя. Короче, я, как отважные герои, иду в обход, а ты как уркаган, ломишься в дверь. Рисковать не будем!

На том и порешили.

Если выпутаюсь из этой переделки, сменю пол от греха подальше и стану нереститься в свое удовольствие, размышлял Хьюгрь, в очередной раз погрузившись в огромную ванну, стоявшую посреди комнаты — на поверхности покачивался только его шикарный плавник. Стану самкой, чтобы больше никто не тревожил. На безбедную жизнь накопил, теперь можно подумать и о потомстве. Лишь бы выйти сухим из воды, то есть в воду.

Сколько пришлось перенести за последние недели Хьюгрю, одному Нивтунию — морскому божку — известно. Сначала этот ужасный «мозгокрут», — ничего подобного он раньше не видел — подчинивший его своей воле. Затем неимоверно тяжелый полет на Ульроп, который зармазанец еле перенес, и последовавшие за этим события на этой жуткой безводной планете. Еще эта болезненная царапина на плече, полученная в стычке. Возвращение с этим дурацким, никому не нужным артефактом. И теперь новое задание. Как пообещал «мозгокрут» — последнее — дождаться прихода представителей Бюро. Удостовериться, что артефакт будет ими обнаружен и тогда… свобода! Можно сматываться на все четыре стороны, точнее шесть. Ведь в морской пучине есть возможность ещё вверх или вниз.