Слава Богу! Они все снова мертвы! (СИ)

  Джа-лама поднялся, засучив рукава своего желтого халата, вытащил из ножен кинжал и направился к хозяину дома, к Церену. На всех кто находился в тот момент в кибитке, напало странное оцепенение.

  - А ну-ка, Церен, встань! - приказал он. Хозяин кибитки повиновался. Лама быстрыми движениями расстегнул ему рубашку и обнажил грудь. Никто не понимал, что он собирается делать, но тут Джа-лама со всей силой поразил кинжалом грудь своего бывшего друга. Местный богач упал, обливаясь кровью, брызги ее обагрили одежду ламы.

  - Что вы наделали? - воскликнул товарищ Иванов, сбрасывая с себя оцепенение, и схватился за свой револьвер. Вместе с ним с мест повыскакивали и его товарищи.

  - Тс-с... Тихо, - прошептал Джа-лама и снова все в становище словно окаменели.

Несколькими ударами ножа он рассек грудную клетку хозяина дома, и все собственными глазами увидели, как мягко колышутся легкие несчастного и сильно пульсирует сердце. Лама коснулся руками этих органов, кровь перестала течь, а выражение лица пастуха стало на удивление спокойным. Он лежал с закрытыми глазами, и, казалось, спал безмятежным и глубоким сном. Лама начал вскрывать брюшную полость, но тут, содрогаясь от ужаса и отвращения, закричал, освобождаясь от наваждения, один из чекистов, гостей становища. А когда крик прервался, то все с удивлением увидели, что хозяин дома мирно спит на кошме, и хотя рубашка его по-прежнему расстегнута, на груди нет ни малейших следов раны.

 Джа-лама же сидел неподалеку от жаровни, курил трубку и смотрел в глубокой задумчивости на огонь.

- Поразительно! - вырвалось у одного из чекистов - Ничего подобного никогда не видел!

- О чем вы? - спросил Джа-лама, словно совершенно не понимал сути вопроса.

  - О проделанном вами "чуде", или как вы это там называете? – вступил в беседу бородатый чекист.

  - Не понимаю, о чем вы говорите, - холодно отозвался Джа-лама. – И о каком же чуде вы меня спрашиваете?

 - Не понимаешь? Хорошо. Но вот что я тебе скажу. Понимаешь или нет, нам всё равно, потому что у меня на руках есть распоряжение реввоенсовета о твоем аресте, за антисоветскую пропаганду и подстрекательство к мятежу. И по подозрению в совершении иных преступлений. Следуй за нами, и  даже не думай сопротивляться – нервно сказал товарищ Иванов.

Джа-лама встал со своего места и направился под конвоем к своему коню. Здесь его связали и посадили в седло. Один из конвоиров взял в руки уздечку, и отправился в путь на своем жеребце, при этом ведя за собой коня на котором ехал арестованный. Так они проехали некоторое время по ночной степи, в которой бушевала снежная вьюга. Белая юрта Церена быстро исчезла в ночной темноте. Отряд уходил всё дальше в сторону Астрахани.  

И тут товарищ Иванов, вспомнив о некоторых своих не решенных задачах, решил вернуться на становище Церена. Кроме всего прочего, товарищу Иванову захотелось еще раз поблагодарить за содействие в поимке Джа-ламы хозяина становища и спокойно с ним обсудить то, как они будут и дальше сотрудничать в вопросах поимке калмыцких бандитов и настроенных против властей служителей культа.

Когда товарищ Иванов вернулся в белую кибитку, он увидел, что Церен продолжал лежать на том же самом месте, где и был. Товарищ Иванов вдруг резко осознал, что с Цереном, что-то случилось нехорошее. Прикоснувшись к нему, воин понял, что тот мертв.

Затем товарищ Иванов обошел всё становище и лично был вынужден, убедится в том, что вся семья Церена полностью погибла. Смерть, каким-то совершенно неведомым образом, настигла их всех в тот момент, когда все они спали. В живых остались в становище только лишь пастухи и прислуга. 

- Что же это за чертовщина? – закричал в ярости и в отчаянии чекист – надо было сразу же застрелить этого страшного злодея, Джа-ламу. Зря я его оставил в живых. Зря! Но не уйдет он у меня от возмездия, я его всё равно к стенке поставлю по приговору революционного трибунала.  Никуда этот преступник от меня не денется!

***

Небольшая казачья станица в приволжской степи стояла в отшибе от больших столбовых дорог губернии. Практически со всех сторон к домам подступали заросли камыша, так что станица была хорошо укрыта от посторонних глаз.