Музей богов

* * *

— И что теперь? — голосом перепуганного малолетнего правонарушителя спросил я, когда рассказ байкера завершился. — Ведь я же должен найти… тебя. Заказ принят, и заключено нечто вроде контракта.

— Как что теперь? Ничего теперь. Ждать и работать. Искать меня не надо, если потребуюсь, — позовешь, сам приду. А относительно всего прочего… Каждая из тех вероятностей — далеко не самый плохой вариант. Простой и естественный ход событий без резких потрясений. Зато в противном случае будет намного хуже…

— В смысле — хуже?

— В прямом смысле, чего тут неясного?!

— Почему хуже? Там, на картинах, какие-то мертвые, убитые пейзажи за дверями, — потрясенно сказал я, — как после атомной войны. Куда уж хуже.

— Да брось ты. На одном — пустыня Гоби летней лунной ночью. На другом — зимняя степь в Казахстане. На третьей — свалка в окрестностях Магадана. На четвертой — заброшенный солодовый завод. На пятой — остров Уединения в центральной части Карского моря. Различимы развалины полярной станции, брошенной в девяносто шестом году. Пейзаж выбран так, чтобы моря видно не было. На зрителя каждый раз действует само название картины — «Апокалипсис за дверью» и номер. А то, что за дверью просто показан кусок этой нашей реальности, мозгом уже не воспринимается.

— Маша что, ездила во все эти места?

— Ездила, по-моему. Не знаю, сам потом у нее спросишь.

— А просто поговорить нельзя было?

— Просто поговорить? С тобой? Нельзя было. Ты бы и слушать никого не стал. Отмахнулся бы… да и не поверил ни за что. А твоя нанимательница… Ее теперь зовут Лунджил, да? Она тебе обещала чего-нибудь этакое особенное? Обещала наверно, ее стиль. Но это все туфта, плюнь и разотри. Обман смертного для нее ничего не значит. Дело в том, что ее навязчивая идея и главная задача — разрушить этот мир, сделать таким, чтобы обновилась сама реальность. А я, честно говоря, еще не совсем готов к подобному повороту событий. Привык, знаешь ли, и мне здесь вполне нравится. Ладно, с тобой поговорил, а еще десять человек таких осталось. Да, если я тебе понадоблюсь… Ну, вдруг! Зайди в мой храм и призови меня… в любых словах… Главное представь, как я выгляжу. Знаешь, где это? Вот и хорошо. Раньше из любого места можно было, а теперь только из моего храма. Старею, как и все наши.

Я не нашел, что ему ответить и лишь глупо спросил:

— Так что же теперь надо делать в первую очередь?

— Сам думай, я тебе не учитель. Да и вообще сейчас никому не учитель. Вернее, давно перестал им быть, несмотря на… А тебе надо найти все те, как говорила твоя наставница, «переключатели», но не выключать, а сохранять их в неприкосновенности. В качестве затравки подсказка тебе: замóк в двери первой мастерской Марии до сих пор остался таким, каким был всегда. Понял? Нет? Скоро поймешь. Там вообще все осталось так, как было при ней.

Глава XVI,

в которой главный герой слушает о короле Артуре

После физически тяжелой беседы с байкером в моей голове образовался некий мысленный хаос, который надлежало срочно чем-то развеять. Искать какие-то переключатели я пока не мог, да и не знал где, а то, что рассказали Лунджил и байкер, мне очень не понравилось. Более того, возникло сильное желание плюнуть на все и посмотреть, как оно само пойдет дальше. Без моего участия.

Китайцы говорят, что тот, кто владеет собой, владеет миром. Не знаю, что там о владении миром, но для того, чтобы владеть собой, очень желательно все-таки знать и, как минимум, понимать себя. Я вот понимаю, но не всегда. Что касается других, — так и говорить нечего. А женщин — так и вообще не понимаю. Да и с мужчинами случаются подобные казусы.

Тут на днях один давний приятель свою историю рассказал. Позвонил ему мужик из Новосибирска и попросил подробно, со всех ракурсов сфоткать квартиру, что планировал арендовать на время длительной командировки в Москву. Не хочу, мол, неожиданностей по приезду в ваш город. Работа несложная — фотоаппарат и час личного времени, от подобных заказов мой знакомый никогда не отказывался. А когда они уже оговорили конкретную сумму, форму расчета, и фотографии были высланы, заказчик внезапно признался, что за пару дней до того уже обращался с аналогичным заданием к другому исполнителю. Тому лет девятнадцать, неглупая рожа вроде, на дурака не похож. Но вместо фотографий интерьеров и стен отправил ему кучу селфи себя любимого на фоне этих самых стен. Причем, без особенного изыска: на большую часть кадра физиономия снимавшего, остатки на заднем плане — сам интерьер. Фокус, естественно, на лице, задние планы размыты, смазаны, плохо видны и малопонятны. Заказчик долго потом пытался разъяснить исполнителю, что и как надо снимать, а исполнитель не мог взять в толк, с чего это сделанная уже работа не устраивает заказчика. Похоже, что так и не уразумел до сих пор.

Интересно, с какого момента у меня все пошло не так? Когда принял тот заказ от чернокожей красотки? Или еще раньше? Черт дернул взять в метро эту питерскую газетку… Газета была бесплатной. Любой желающий мог вытащить ее с информационной стойки у выхода со станции и забрать с собой. Создатели издания стремились уделять внимание скандальным происшествиям Города, описывали разные прикольные истории, в частности из жизни прошлой и настоящей. Бывали интересные интервью с начальниками, известными персонами и другими чем-либо знаменитыми гражданами.

Статья называлась: «Художественный конфликт»:

«Мария Петроградская — талантливая художница из Германии, известная своей способностью создавать яркие, запоминающиеся картины и образы, — как писал в этой газете какой-то незнакомый автор, — раскритиковала поведение Ирины Витимской в ходе конфликта с организаторами экспозиции выставочного центра ЦвайХаус в Москве. Немка считает, что российская художница повела себя некрасиво по отношению к коллеге…».

Немка. Мария Петроградская. Ну-ну.

«…конфликт не разрешается потому, — дальше сообщала статья, — что немецкая сторона не желает публично признать вину за собой, то есть факт оскорбления чужих чувств. И опять повторим: беда в том, что эта сторона не видит и не признает своей вины. Хотя она могла бы признать, если бы логически и последовательно придерживалась конструктивной позиции».

Какие еще оскорбления? Что еще за позиция? Я что, опять чего-нибудь пропустил?

* * *

Прошло не так уж много времени, и вот мы — я и эта «немка» сидим в кафе с неприличным названием «Толстый Бобрик», что на Садовой в Питере. Точнее, в пивном ресторане. По-моему встречи в подобных местах давно уже мейнстрим. Набор устоявшихся, широко и часто употребляемых стандартов. Затертый штамп. А у меня — так и подавно. Но что поделать, если это так?

— У тебя устаревшие сведения, — захихикала Маша. — Все уже закончилось ко всеобщему удовлетворению.

— А подробности? — заинтересовался я.

— Тебе они нужны? Лучше о них забыть, как о ключах от ненужных дверей.

— Да не особо и нужны, вообще-то, — пошел на попятную я, обрадовавшись, что разговор принимает нужное для меня течение. — Кстати, касательно ненужных дверей и ключей к ним. Помнишь, ты все хвасталась, что всегда и везде таскаешь вычурный ключ от самой первой своей мастерской? Типа талисман на память?

— Ну, таскаю. И что?

— Подари, а? Я потом чем хочешь отработаю.

Заказ оставался заказом, и я должен был выполнить задание нанимательницы. В глубине души сохранялся маленький шанс, что Лу не соврала. Или — почти не соврала.

— Зачем тебе? — удивилась Маша. — Это же только мой талисман. Да и не верю я давно в подобные глупости.

— У меня знакомый есть, ключи коллекционирует, — солгал я. — Не знаю, что на день рождения ему подарить, а тут такой случай.

— Врешь, — твердо констатировала художница. — Причем неумело врешь.

— Ладно. Ты как всегда права. Не умею я врать, а ключ нужен чтобы проникнуть в твою старую мастерскую. Там так и не сменили замóк, представляешь? Надо проверить кое-что. По некоторым сведениям и моим догадкам, до сих пор там остались твои картины. Из той серии про Апокалипсис…