Музей богов

— Но ты же художница, а не фотограф.

— И фотограф тоже. Да ты же был в моей фотомастерской, там, в Питере, на даче в Шувалово. Помнишь?

— А, ну да.

— Забыл что ли? — засмеялась Маша.

— Нет, конечно. Такое поди забудь! Мне эта старая дача еще долго потом являлась во снах.

— Ну и вот. Разъезды заняли чуть больше полугода. Съездила во все эти экспедиции, поснимала там все, что велели, и что не велели — тоже поснимала. Я там вся обвешанная фотоаппаратами ходила.

— А для чего столько? — не понял я. — Одной зеркалки недостаточно было?

— Недостаточно. Кроме цифровой зеркалки еще мыльница для черновиков и широкопленочный аппарат. Сейчас с таким мало кто работать умеет, старики разве что.

— А пленка-то зачем?

— Надо было. Короче — сделала я все, что велели, отснятые материалы сдала, отчет написала, и остался у меня солидный массив данных, что принадлежали только мне, как я тогда полагала. А потом, как только мы со всеми этими поездками и отчетами закончили, показывают мне бумажку. Договор, где сказано, что все материалы, полученные в экспедициях, принадлежат Географическому Обществу и никому более. Кроме того, мне запрещалось эти материалы в какой-либо форме публиковать и как-то использовать. Под договором моя подпись.

— Подделка?

— Почему обязательно подделка? Я сама и подписала. Просто тогда, когда подписывала, я была вся в эйфории и в предвкушении, мне же еще и хорошо заплатили потом за все это удовольствие. Я, если честно, не очень-то и вчитывалась в тот договор. В случае нарушения предполагались карательные санкции, вплоть до судебных.

— Фигасе! — только и смог сказать я.

— А ты думал! С государством не поспоришь. Короче, решила я как-то использовать этот материал. Со злости, в основном. Очень уж мне захотелось каким-нибудь хитрым способом обставить это Общество. Обмануть. Файлы-то я себе скопировала. А как использовать? Вот и придумала оживить старый, и, как раньше считала, — неудачный проект «Апокалипсис за дверью», только вместо инфернальных пейзажей за этой самой дверью использовать свои снимки. Пейзажи с них переписать. Причем выбрала наиболее унылые и мертвые. Пустыни разные, лишенные жизни сопки, безрадостные арктические ландшафты, ну ты понял, да? А в качестве натуры для двери и частей дома, что видны около дверного косяка, использовала дачу подруги. Ту самую, что в Шувалово. А ты и не догадался?

— Даже и не подумал ничего подобного, — признался я. — Там же мало что видно.

— Видно достаточно. Короче — закончила я эту серию и выпустила альбом. Вот тут-то и разразился скандал. Кто-то не поленился — сравнил фотки с моими картинами, запалил меня и настучал в Общество. Запахло судом. Вот тут уж я не растерялась и подсунула им своего ушлого адвоката, что решает для меня всякие разные курьезные юридические задачки в этой стране. Он доказал как дважды два, что картины мои никоим образом не являются публикацией материалов экспедиций, а всего лишь творчески переработанные личные впечатления, кои под действие договора не подпадают, ибо нематериальны по своей сути.

— Теперь понятно. Слушай, я все хотел у тебя спросить, почему отсутствует «Апокалипсис за дверью-1»? Серия сразу со второй картины начинается.

— Знаешь, об этом все спрашивают, и каждый раз я отвечаю какую-то ерунду. А тебе скажу, ты же друг. Была первая, была. Еще до всех этих экспедиций. Просто она потом из серии выпала. Все в ней было выдумано — и дверь, и пейзаж такой чисто инфернальный, синтетический. Очень уж мрачно выглядело, аж самой жутко становилось. Короче, не вписывалась она в серию, и я уничтожила ее.

— Что? Взяла прямо так и уничтожила?

— Взяла и уничтожила, — как-то неубедительно подтвердила Маша. — Я тогда развелась, переживала душевный кризис, и мне это почему-то показалось правильным. Вот. Теперь я ношу кольцо на безымянном пальце, чтобы думали, будто замужем. Дело в том, что у меня никогда не было хороших отношений, все заканчиваются очень и очень грустно. Не хочу, чтобы опять делали больно.

— Не было хороших отношений? А как же мы с тобой?

— А что «мы с тобой»? Я уехала в Германию, а ты так и остался в этой своей Москве, где у тебя потом было много разных баб. Я знаю, мне рассказывали.

На это я не нашел, что ответить, и решил перевести стрелки на другую тему. Мне нужны были факты, информация, причем так, чтобы сама Маша ни о чем не догадалась. Подло, конечно, но моя работа теперь вообще какая-то подлая.

— Чего такая грустная? — спросил я. Моя прежняя подруга действительно выглядела не лучшим образом. Вся какая-то вялая, сероватая и без прежнего блеска в глазах.

— Да нормально все, только расстроилась немного. Вспомнила тут…

— Что?

— А вот. Сижу себе на скамеечке… я не такая, я жду трамвая. И вот подходит ко мне непонятный какой-то чел со смартфоном и протягивает его со словами: «На, поговори». Я вся в непонятках. О чем, с кем и зачем мне это надо? «Алло?» — говорю я. «Привет, — слышится звонкий девичий голос, — слушай, подруга, объясни этому мудаку, как проехать в “Галерею”». И только тут до меня дошло, что действительно уже не помню, как сейчас проехать в какую-то галерею! Уж потом только узнала, что это новый супермаркет теперь есть такой, а сначала просто растерялась. Это я-то, коренная петербурженка! Стало страшно, короче.

— Сочувствую. Наверное, ты уже перестала быть петербурженкой, а стала, как писал о тебе один таблоид — «немкой российского происхождения». Европа заманила в ловушку, а тамошние ведьмы отшибли тебе память.

— О, вспомнила, расскажу пока не забыла. Про ведьм и память. Ты знаешь легенду о короле Артуре, рыцаре Гавейне и ведьме Броселиандского леса?

— Нет. А что, должен знать?

— Ну, как же. Если ты считаешь себя…

— Я не считаю себя.

— Все равно. Это тебе может оказаться полезным. Вот слушай. Однажды короля Артура заманил в ловушку другой король и почему-то пожелал казнить. У них, у королей, в те времена нравы были простые и незатейливые: захотел — казнил, захотел — женил на своей дочке. Но потом этот король вдруг передумал и пообещал, что сохранит Артуру жизнь, если тот ответит на очень трудный и каверзный вопрос: «Чего хотят женщины?» Несчастному Артуру давался ровно год на все размышления. Весь год король опрашивал разных женщин своего королевства, но ни одна не дала ему внятного ответа. Спрашивал жен своих придворных, светских дам, служанок и проституток. Король обращался к мудрецам и колдунам, все безуспешно. Наконец, его старая няня посоветовала спросить у одинокой могущественной ведьмы, что жила в самой глубине дремучего леса. При этом няня предупредила, что цена вопроса может оказаться очень большой. У короля не оставалось иного выбора, и он отправился к ведьме. С какими трудами и проблемами он к ней добирался и договаривался, мы опустим, как несущественные детали. В результате ведьма в качестве платы за свой ответ возжелала женить на себе одного из рыцарей Круглого стола, лучшего друга короля — сэра Гавейна Оркнейского. В довершении всего, эта ведьма оказалась жутко страшной, уродливой, гадкой с большим торчащим зубом. Артур не хотел подставлять своего друга и сказал, что пусть лучше уж сам погибнет. Однако Гавейн заявил, что раз жизнь Артура священна и важна для всего королевства, то он, Гавейн, как вассал короля, теперь просто обязан взять в жены эту ведьму. После официального согласия колдунья поведала королю, что больше всего женщины хотят распоряжаться собственной судьбой. Это и был ответ на жизненно необходимый для Артура вопрос. После, когда король оказался вне опасности, а для рыцаря Гавейна наступила свадебная ночь, тот, собравшись с духом и взяв волю в кулак, переступил порог спальни. Перед его взором предстала самая красивая из когда-либо виденных им девушек. Звали ее леди Рагнелл. Рыцарь обалдел и изумленно спросил, что произошло? Почему? Ведьма ответила, что в признательность за хорошее отношение к ней, когда она была гадкой и страшной, теперь половину времени сможет быть молодой красавицей, а половину как раньше — уродливой и противной. Затем она объяснила, что рыцарь сам должен решить, какой он хочет видеть ее днем, а какой ночью. Гавейн крепко задумался. Хочет ли он, чтобы при свете дня все видели его с удивительной красавицей, зато ночи проводить со страшной уродиной? Или наоборот — днем везде ходить с гадкой ведьмой, а ночью спать с красавицей? Это оказался тяжелый выбор. Ничего путного не надумав, рыцарь дал возможность ведьме решать самой. Как только она это услышала, то вся заулыбалась и словно засветилась изнутри. Девушка сказала, что коль скоро Гавейн уважает ее мнение и позволяет свободно распоряжаться собственной жизнью, то чары, наложенные феей Морганой, исчезли, и она всегда теперь будет красавицей. И днем, и ночью…