Салон "Забвение"

— Боюсь, что так оно и есть, доктор.

— Нет, вряд ли. Существует, конечно, небольшая вероятность того, что я допустил ошибку, но, судя по некоторым признакам, речь идет о неуместной виновности.

— Хотелось бы верить, что вы правы, но это трудно. Видите ли, я имею все основания полагать, что сам где-то ошибся, и в случившемся есть моя доля вины.

— А что вы ищете? — поинтересовался доктор.

— Сам не знаю. Ключ к странной загадке.

Такен ненадолго задумался.

— Должен сообщить вам вот еще что: судя по моим наблюдениям, полноценного курса в «Забвении» вы не прошли. В принципе это и так очевидно — по объему стертой памяти, — но есть еще одно свидетельство. Обычно стирание осуществляется медленно и крайне осторожно — в результате человек забывает строго определенный фрагмент, как будто из книги вырезали несколько последних страниц. То, что случилось с вами, — следствие поспешного и безжалостного вмешательства, больше напоминающего вырывание ПОЧТИ ВСЕХ последних страниц, хотя некоторые, изуродованные, и остались. Может, именно поэтому память возвращается к вам быстрее, чем обычно. Больше, к сожалению, ничего добавить не могу.

— Спасибо, я это учту. Та дверь, которую я увидел, показалась мне знакомой. Что это за дверь — я пока не знаю, уверен, что она каким-то образом связана с той ночью, когда я потерял память. Смысл написанного на песке слова мне тоже непонятен, но наверняка оно тоже крайне важно. Видимо, я очень беспокоился об отлете «Виттории» — но в связи с чем? — Кэл заплатил Такену, поблагодарил его и вышел.

Уже на улице Винсент сообщил ему, что поступили еще два сообщения.

— Я решил не мешать, — объяснил он. — Похоже, ничего нового в них нет.

— Правильно сделал, — похвалил Кэл и присел на ближайшую скамейку. — Ну, что там?

Мишель прислала ему тот полицейский бюллетень, о содержании которого Кэл уже знал, и свое интервью с Толбором.

Судя по голосу, Мишель слегка нервничала — из-за жучка, очевидно, а не из-за Толбора. Куда же она его умудрилась прилепить, подумал Кэл. Скорее всего под кресло, на котором сидела, решил он и, несмотря на напряжение, не смог удержаться от улыбки. Мишель нравилась ему все больше и больше, и хотя у нее наверняка были свои причины оказывать ему помощь, Кэл принимал ее с такой же благодарностью, как будто это делалось бескорыстно.

Что касается самого интервью, то Толбор, как всегда, был жизнерадостен, энергичен и деловит. Естественность его манер вновь заронила в душу Кэла подозрение, что он преследует не того.

Мишель задала Толбору пару вопросов о его новом жилище на «Виттории», и Кэл внезапно вспомнил, что собирался заглянуть туда, но сначала нужно было побывать в собственном кабинете. Слово на песке не давало ему покоя, и внезапно у него появилась одна идея.

— Кто-нибудь заходил в мой рабочий кабинет? — спросил он у Винсента по дороге.

— Микрофон регистрировал только посторонние шумы. По-моему, нет.

Кабинет выглядел точно таким же, каким Кэл его оставил. Он тщательно обшарил все углы, но ничего подозрительного не обнаружил. На прикосновение пальца компьютер откликнулся мгновенно.

С легкой опаской Кэл уселся в кресло и, когда компьютер запросил пароль, напечатал: ОТПРАВЛЕНИЕ.

В верхней части экрана загорелась строка: ЗАЩИЩЕННЫЙ РЕЖИМ. Кэл возликовал. Первым делом он решил удостовериться в правоте своих предположений. В телефонной книге под именем «Ангел» действительно значился Доминго.

Затем он выяснил, кому ежемесячно переводил деньги. Джерри Лопес.

Это имя Кэлу ничего не говорило.

— Винсент, тебе знакомо такое имя — Джерри Лопес?

— Нет. Я всегда все узнаю последним.

— Чем же ты занимаешься целыми днями?

— Сейчас смотрю старое кино по каналу С, с Марло Тинготил. А по каналу F крутят сериал, который я никогда не пропускаю.

— Не могу понять, когда ты говоришь серьезно.

— Нет, я действительно их смотрю. Я так учусь.

— И никогда не пропускаешь?

— Конечно.

Кэл вновь повернулся к экрану. Через несколько минут он обнаружил еще один доклад Джаму — это сообщение было отправлено раньше других, и гласило:

«Основной план не годится. Намерен собирать информацию. Если Ангел откажется, буду действовать без него. Когда узнаю что-нибудь новое, сообщу».

Кэл задумчиво откинулся на спинку кресла. Что же заставило его изменить планы? И о каких планах вообще идет речь? Узнать хотя бы, кто же такой этот Джам?

Винсент о нем тоже понятия не имел. На кого же, черт возьми, он работал?

Промышленный шпионаж, несомненно, исчез как явление вместе с населением Земли. Кэл не мог объяснить, на чем основывается такая уверенность, но это казалось ему совершенно очевидным. Второй вариант — полиция. Но почему тогда его допросили в связи с гибелью Доминго? Может быть, перестали доверять.

Правда, не исключено, что он шпионил в собственных интересах, но в чем они состояли?

В душе Кэл все-таки склонялся ко второму предположению — хотя в основном только потому, что лишь оно могло гарантировать, что совесть его чиста.

Ухватившись за эту мысль, как утопающий за соломинку, Кэл быстро составил сообщение Джаму:

«Потерял память в ту ночь, когда погиб Доминго. Выйди на связь — мне нужно знать, что я делал и зачем».

Он подождал несколько минут, в надежде, что Джам откликнется сразу, но не дождался и, разочарованный, ушел. По пути Кэл намеревался еще поболтать с Лероем, но тот оказался слишком занят.

— Винсент, как мне найти улицу Карлмайкла?

Винсент объяснил, и вскоре он уже подходил к новому жилищу капитана «Виттории». На этой улице располагались самые роскошные дома на корабле — и один такой «коттедж» был раза в два больше дома, в котором жил Кэл.

Одновременно с ним к зданию подъехала тележка, доверху нагруженная всякими коробками и домашней утварью. Кэл мгновенно принял решение и, удивляясь собственной наглости, юркнул в дом вслед за одним из грузчиков.

В смысле роскоши новое обиталище Толбора ничуть не уступало старому. Напустив на себя деловой вид, Кэл быстро обошел комнаты.

Ничего необычного он не встретил, до тех пор, пока не забрел в библиотеку. В дальнем углу стояла большая открытая коробка. Кэл заглянул в нее и удивленно присвистнул.

Кубики с записями, сделанными микропучком, лежали тесными рядами, и, когда Кэл наклонился, чтобы рассмотреть этикетки, он поразился еще больше: здесь хранилась едва ли не десятая часть всех знаний, накопленных человечеством.

«Литература. Беллетристика. А — М». Меньше всего Толбор производил впечатление человека, увлекающегося чтением. Кэл осторожно вынул один из верхних кубиков. «История». В соседней коробке лежали записывающий аппарат и несколько чистых кубиков.

Все это богатство, включая и аппаратуру, стоило бешеных денег. А главное — зачем это Толбору? Записывающих устройств на «Виттории» наверняка и без того в достатке, а книги — неужели он действительно надеется все это прочитать и усвоить? Покачав головой, Кэл отправился в соседнюю комнату. Там он обнаружил несколько больших ящиков с вычислительной техникой, но на сей раз не удивился: в этой области Тол-бор был признанным специалистом.

Внезапно за спиной у Кэла послышался недовольный голос:

— А ну, посторонись, чего встал? Тут и так развернуться негде!

Голос принадлежал молодому человеку лет двадцати. Он, отдуваясь, поставил на пол тяжелую коробку и подозрительно посмотрел на Кэла:

— А вы, собственно, кто такой?

— Проверяющий, — нагло ответил Кэл и удалился, пока тот не опомнился.

Когда Кэл уже выходил из дома, на глаза ему попались две знакомые фотографии Земли и Дедала — точно такие же, как и в старой квартире Толбора, — и пару минут он размышлял о том, есть ли в этом некий тайный знак, или ему уже во всем мерещится скрытый смысл.

Возвращаясь на Дедал, Кэл прикинул, что делать дальше. Факт остается фактом — он платил Джерри Лопесу деньги. Платил ежемесячно и к тому же анонимно. Сообщение о том, что Лопес «потерял» его после инцидента в вагоне, тоже заслуживало внимания.