Салат из креветок с убийством

— Это очень редкая книга, — сказал Вайль, следивший за тем, как Беркович перелистывал страницы. — Вы с ней, пожалуйста, осторожнее.

— Не такая уж редкая, — пробормотал старший инспектор. — Три тысячи по тем временам…

— Не обращайте внимания на то, что там написано! — воскликнул Вайль. — Эта книга — раритет, больше таких нет! Единственный экземпляр. Видите ли, это типографский брак. Там в середине случайно вклеена тетрадка из другой книги — тоже кулинарной, но совсем на другую тему: о приготовлении сосисок. Понимаете? Это все равно, как у филателистов марка с неправильно отпечатанной датой. Она в сто раз дороже обычных!

— Вот как… — протянул Беркович. — Хорошо. Если книга такая ценная, то понятно, почему Морган вспомнил именно о ней. Но тогда непонятно, почему убийца взял деньги и не взял эту книгу.

— Если это был случайный грабитель…

— Это не был случайный грабитель, — резко сказал Беркович. — Это был человек, которого Морган знал. И скорее всего, из вашего же круга — любителей кулинарных книг. Жаклин… это родственница Моргана…

— Я знаю, кто такая Жаклин, — перебил Вайль.

— Так вот, Жаклин утверждает, что к брату приходили в последнее время только знакомые по кулинарному клубу.

— Ну, — пожал плечами Вайль, — это не обязательно…

— Конечно. Но то, что это не случайный человек, — очевидно.

— Дайте мне книгу, пожалуйста, — попросил Вайль.

В отличие от Берковича, он перелистывал страницы осторожно, будто они могли рассыпаться под его пальцами, что-то бормотал, вздыхал, закатывал глаза… и неожиданно вскрикнул.

— Что с вами? — воскликнул Беркович.

— Это не та книга! — взволнованно сказал Вайль. — Не та!

— Что значит — не та? — удивился старший инспектор. — Вы же сами только что сказали…

— Да, это Вайкен, но — обычный! Я имею в виду… Да вы сами посмотрите, вы же ее листали, там есть что-нибудь о сосисках?

— Ну, — смутился Беркович, — я не так внимательно…

— Нет! Вся книга — о рецептах на каждый день! Никаких сосисок!

— Вы хотите сказать…

Вайль встал и принялся ходить по комнате из угла в угол, громко разговаривая то ли сам с собой, то ли с Берковичем.

— Это обычный Вайкен. Кто-то подменил книгу. Убийца, конечно, кто же еще. Вот почему Джулиус начал писать это слово… Он хотел сказать… Книгу подменил убийца.

— Кто еще знал о том, какой это раритет? — спросил Беркович.

— Да все мы знали! Ну и что? Не станете же вы подозревать каждого! Это уважаемые люди! Нас двадцать три человека в Израиле, тех, кто собирает уникальные кулинарные книги!

— Уже двадцать два, — пробормотал Беркович. — Точнее, двадцать один — вас я из списка подозреваемых исключаю.

— Спасибо, — криво улыбнулся Вайль. — Двадцать один! И что теперь?

— Но ведь для того, чтобы подменить книгу, — сказал Беркович, — нужно иметь экземпляр «обычного» Вайкена, верно?

— Черт! — воскликнул Вайль. — Да, я об этом не подумал.

— Наверно, не у всех был такой экземпляр?

— Нет, конечно. Сразу скажу — у меня этой книги нет. А у кого… Знаю точно, что есть у Шимона Штыпеля, есть у Моше Габриэли, есть у Игаля Динура… И все, пожалуй.

Вайль остановился перед Берковичем и сказал твердо:

— Да, больше ни у кого. Разве кто-то купил совсем недавно. Но послушайте! Это же огромный риск — для убийцы, я имею в виду. Если он подменил книгу, то должен был понимать, что это обнаружится, и он сам на себя навлечет подозрения!

— Не такой большой риск, как вам кажется, — вздохнул Беркович. — Подумайте сами. Разве наш эксперт обратил на эту книгу внимание? И если бы Морган не стал писать это слово, разве мы вообще стали бы интересоваться именами и книгами? И если бы у вас не было неоспоримого алиби, разве я позвал бы вас сюда? Нет, нет и нет! Мы бы действительно подозревали всех вас, но не нашли бы улик и… не знаю, может, действительно решили бы, что это был случайный визитер…

— Да, — прошептал Вайль. — Но… Все равно. Я вовсе не хочу сказать, что кто-то из этих трех… Уважаемые люди!

— Предоставьте это нам, — сказал Беркович. — Позвольте, я вас отвезу домой. Вы нам очень помогли, спасибо.

Штыпель, Габриэли и Динур. Уважаемые люди, да. Но только кто-то из них мог подменить книгу Вайкена. Кого-то из них не было дома в ту ночь. И у кого-то из них теперь был раритет, который он ни за что не станет демонстрировать полиции.

— Если бы Морган не начал писать это слово, я бы, скорее всего, не нашел убийцу, — сказал Беркович своему другу эксперту Хану вечером следующего дня, после того, как провел первый допрос и получил признание в совершении преступления.

— Если бы Вайль не указал тебе на книгу, ты бы так и не понял, что хотел сказать Морган, — заметил Хан.

— Ты прав, — согласился Беркович.

— Так кто же убил?

— Динур. Я попросил всех троих принести свои экземпляры Вайкена, двое отнеслись к этому спокойно, а Динур запаниковал. Не могу, мол, найти, куда-то запропастилась книга… И алиби — в ту ночь он вернулся домой только в три часа, и домашние понятия не имеют, где он был. В общем, книгу мы при обыске нашли. Ту самую, с сосисками.

— Рецепты хоть хорошие? — поинтересовался Хан.

— Ты о сосисках? Нет, там только свиные. Некошерная книга!

С утра у Арончика была температура, и по дороге на работу Беркович отвез жену с сыном в поликлинику, а потом каждые полчаса звонил Наташе на мобильный, чтобы узнать, как дела. Телефон был отключен, старший инспектор нервничал, и только около полудня Наташа, наконец, отозвалась:

— Все в порядке, — сказала она усталым голосом. — Мы только что вернулись домой, не беспокойся. У Арончика ухо воспалилось, прописали антибиотик, в сад я его, конечно, не повела, на работу не поехала, побудем дома. А у тебя что нового?

— Ничего особенного, — бодро сказал Беркович. — Все как обычно.

Он, конечно, лукавил. С утра все шло не так, как всегда. Начать с того, что комиссар Бендецкий отменил ежедневное совещание, потому что с виллы миллионера Гиндеса поступило сообщение о внезапной смерти старого Абрама, главы рода. Казалось бы, что странного? Человеку недавно исполнилось семьдесят восемь, болезней у него был целый букет, но врач “скорой помощи” заподозрил, а полицейский эксперт подтвердил, что старику помогли отправиться в мир иной. На тумбочке, стоявшей возле кровати, были обнаружены: тарелочка с шоколадными вафлями (Абрам непременно съедал две-три, прежде чем принять лекарство), рюмка с лекарством против болезни печени, пустая рюмка (в ней, по словам домашних, был коньяк, которым Абрам непременно запивал горькое лекарство), а рядом лежала коробочка с порошком — это было снотворное, которое Абрам обычно принимал на ночь. Осмотр показал: в рюмке из-под коньяка вместе с замечательным напитком содержался сильнодействующий растительный яд, не имевший вкуса, но обладавший специфическим запахом. Старик запаха не чувствовал, поскольку с обонянием у него уже давно были проблемы, и выпил вместе с коньяком более чем достаточно яда, чтобы отправиться на тот свет — во сне, естественно, поскольку он принял и снотворное.

Когда Беркович приехал на виллу, патрульный Соломон уже успел выяснить, что убийцей мог быть только кто-нибудь из ближайших родственников Абрама Гиндеса: либо сын Алекс, либо Ринат, жена Алекса, либо, наконец, сестра Алекса Наоми, разведенная и бездетная женщина, долгое время жившая с отцом. В ту ночь на вилле были — кроме самого Абрама, естественно, — только эти три человека, и подозревать кого-то из них в убийстве старика было, на взгляд старшего инспектора, колоссальной глупостью.

Сейчас все они молча сидели в салоне второго этажа, выглядели изможденными и подавленными. Беркович представился и пробежал взглядом текст протокола, составленного сержантом Соломоном. Алекс Гиндес, 52 года, вице-директор рекламной компании, постоянно проживает в Герцлии, отца посещал ежедневно, советовался по проблемам бизнеса, нынешнюю ночь провел на вилле. Ринат Гиндес, жена Алекса, 43 года, не работает. Ночевала с мужем в спальне на первом этаже. Наоми Гиндес, 46 лет, незамужняя, проживала с отцом и выполняла функции его секретаря и сиделки. Именно она приносила отцу на ночь его любимые вафли, рюмку коньяка и лекарства, так же поступила и вчера. Утверждает, что, как обычно, накапала в рюмку лекарство от печени и залила водой из чайника. Пятьдесят граммов коньяка налила из бутылки, стоявшей в баре там же, у отца в спальне. Никакого постороннего запаха не почувствовала.