Салат из креветок с убийством

Кто готовил еду? Никто не готовил, старший инспектор (это крикнул Исаак Бургер, друг хозяина, владелец фирмы, изготовлявшей по моделям Альгарона пластмассовые шкафчики для ванн).

— Как это — никто? — удивился Беркович.

Никто — это означало, что всю еду Альгарон заказал в ресторане, где обычно обедал, там замечательная кухня, оттуда все доставили к семи часам, официанты украсили стол, поставили на газ кастрюли, разрезали индейку — а дальше хозяин управлялся сам, не один, конечно, помогала ему двоюродная сестра Лея, да вот она, старший инспектор, в углу, видите, плачет…

Лее было лет пятьдесят, и плакать она перестала, когда Беркович, присев рядом на раскладной стульчик, попросил ее рассказать, как все случилось. Пожалуй, эта женщина одна и сохранила в этом сумасшедшем доме трезвую голову. Во всяком случае, говорила она короткими фразами и без лишних комментариев — всхлипывала, конечно, и прикладывала к глазам платочек, не прерывая рассказа.

Да, собрались к семи. Ну, то есть, к половине восьмого на самом деле. Здесь были только самые близкие — Дан с семьей, Ида с сыном, Кармелла, сотрудница Моше, Соломон, он тоже с Моше давно сотрудничает, да и она вот, Лея, одинокая женщина, у Моше, кроме нее, никого и не было… Приходил еще Одед Финкель, темная личность, с недавних пор Моше с ним дружил. Но Финкель быстро ушел, только первый тост произнес. Дела у него какие-то. А что пили, поинтересовался Беркович, на столе ведь только кола и минералка. Так колу и пили, что еще?

— Понятно, — пробормотал старший инспектор. Тост с бокалом кока-колы — не всякому это дано понять…

После ухода Финкеля тостов никто не говорил, Моше сидел во главе стола, не вставал, Лея сама принесла из кухни кастрюлю с супом.

— Суп? — удивился Беркович.

— Вам это кажется странным? — хлюпнула носом Лея. — Моше обожал супы. Сам хорошо готовил, но сегодня заказал в ресторане. Овощной и грибной. Вот тогда это и случилось. Он попробовал суп и…

Хозяин взял в руку ложку, отхлебнул любимый овощной суп, после чего глаза его закатились, он захрипел, ложка вывалилась из его руки… Понятно, все засуетились, положили Моше на пол, позвонили в «скорую», он сильно кричал, бедный, держался рукой почему-то не за живот, а за сердце, наверно, приступ, не могло же быть, чтобы из-за ложки супа…

И умер раньше, чем приехала "скорая".

— Именно из-за ложки супа, — мрачно сказал Вайнтрауб, когда гостей отправили по домам, записав адреса и телефоны, а тело увезли в “Абу Кабир”. — Одной ложки оказалось достаточно. Хорошо, что никому больше в голову не пришло пробовать суп из тарелки хозяина — тогда трупов было бы больше.

— Такой сильный яд? — поразился Беркович.

— Очень сильный, — кивнул эксперт. — И вот что я вам скажу, старший инспектор. Если у кого-нибудь есть желание отправить ближнего своего на тот свет — быстро отправить, за минуту-другую, — то это довольно просто сделать. В Интернете столько всяких рецептов… Ничего секретного, химикаты, которые используются в домашнем хозяйстве. Обычно никому и в голову не придет есть или пить эту дрянь, да там и написано: ни в коем случае… Ну, вы знаете. Но если вы хотите кому-то…

Вайнтрауб так волновался, что Берковичу пришлось его успокаивать.

— Это мне известно, — вздохнул он. — Мы с Роном на эту тему часто разговаривали. Даже атомную бомбу, я слышал, каждый может, в принципе, собрать, если следовать указаниям в Интернете.

— Ну, этот вот… Ахмадинеджад до сих пор не собрал почему-то. Не так просто, значит.

— Если есть оружейный плутоний… У Ирана пока нет.

— Вот видите. А отравить можно обычной жидкостью для мытья полов.

— Этим Альгарона и отравили?

— Не знаю, скажу, когда сделаю анализы. Но что-то похожее, да.

— Не пойму я, — пожаловался Беркович, — как яд попал в суп.

— Ну, это, наверно, просто, — пожал плечами эксперт. — Здесь же народу было…

— Девять человек, включая именинника, — заметил Беркович. — Да, и один ушел за полчаса до…

— Значит, каждый из восьми мог…

— В том-то и проблема, — вздохнул старший инспектор. — Не мог каждый. Я с ними сейчас говорил, противоречий в показаниях не обнаружил, договориться друг с другом они бы просто не успели, да и зачем? Кого-то выгораживают? Вряд ли. А говорят все вот что: после того, как сели за стол, именинник ни разу не встал. Кастрюлю с подогретым супом принесла из кухни Лея Коэн, родственника покойного. Все видели. Поставила перед именинником. Альгарон взял половник и лично налил каждому в тарелку. Себе тоже — той же ложкой из той же кастрюли. Все начали есть, Альгарон…

Беркович неожиданно замолчал, и Вайнтрауб сказал нетерпеливо:

— Альгарон, вы говорите…

— Да, — пробормотал Беркович. — Погодите… Как я мог забыть?

Он подошел к стулу, на котором недавно сидел именинник. На спинке стула все еще висел пиджак, и старший инспектор принялся шарить в карманах. Удовлетворенно воскликнув “Вот!”, Беркович вытащил изкармана довольно объемистую металлическую коробочку.

— Что это? — заинтересованно спросил Вайнтрауб.

— Посмотрите сами, — Беркович протянул коробочку эксперту. — Только осторожно.

Вайнтрауб принял из рук Берковича коробочку, внимательно ее осмотрел, подцепил ногтем крышку, приоткрыл и понюхал.

— Жидкость, — пробормотал он. — Вязкая.

Через минуту Вайнтрауб так же осторожно закрыл коробочку, поставил ее на стол и спросил Берковича:

— Вы знали?

— Что? — удивился старший инспектор.

— Что яд — здесь?

— Нет, — покачал головой Беркович. — Я только сейчас вспомнил, что говорила Лея…

— Что она говорила? — резко спросил эксперт.

— Она упомянула, что брат — Лея называла Альгарона братом, хотя они, конечно, более дальние родственники, — да, так брат любил добавлять к супам специфические вкусовые добавки. Сам их готовил, никому не давал, никто их никогда и не пробовал. Только показывал издалека — сегодня тоже, по словам Леи, показал, рассказал, из чего сделана приправа, и спрятал в карман. А когда суп был уже разлит по тарелкам, достал из кармана коробочку, набрал оттуда маленькой ложечкой, положил себе в суп…

— Вам это сказала Лея!..

— Я не обратил сначала на эти слова внимания, ведь это означает, что…

— Альгарон сам себя отравил!

— Это невозможно, — сказал Беркович.

— Почему же? — настаивал эксперт. — В этой коробочке — яд.

— Психологически не могу себе представить, — возразил Беркович. — Все, что я успел услышать об Альгароне, говорит об этом… Да и зачем? При всех? Не оставив записки? Нет, поведение совершенно не типично для самоубийцы.

— Вам виднее, старший инспектор, — сухо сказал Вайнтрауб. — Результат вскрытия вы получите завтра, а экспертное заключение по яду… надеюсь, на следующей неделе.

Беркович кивнул. На следующей неделе вернется Рон. Конечно, Вайнтрауб — хороший специалист, но… Не лежала у Берковича душа к этому человеку.

— Ты все время думаешь об этом… как его… ну, тот, что отравился, — недовольно сказала Наташа.

— Что? — рассеянно переспросил Беркович. — Да, ты права… Не сходится, понимаешь.

— Что не сходится? — сердито сказала Наташа. — Посмотри лучше, что эти ребята выделывают, да еще на льду, даже не скажешь, что не профессиональные танцоры!

— Не мог Моше покончить с собой, — терпеливо повторил Беркович. — Да, яд был только в его тарелке и только в его коробочке для приправ. Да, все, с кем я разговаривал, утверждают, что Моше сам ложечкой взял из коробочки приправу и положил в суп. Тридцать раз да! Но зачем? Все у него в жизни было прекрасно! Бизнес процветал. С женой он развелся, верно, но из-за этого с собой не кончают, и, к тому же, по словам Леи, у него намечалось новое приключение — кто же в это время…

— Может, — осторожно предположила Наташа, — он давал кому-то свою коробочку, и кто-то положил туда яду, а потом…

— Я думал об этом! Но проблема, видишь ли, в том, что с коробочкой Моше в тот вечер не расставался — об этом говорят все гости, подтверждая показания друг друга. Показал издалека — как обычно, он всегда это делал… Либо все они сговорились…