Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста»

быть, я должен объявить награду? - продолжал он, взвинчивая себя все круче. - Проклятая полиция ведь и пальцем не шевельнет, пока ей не пообещают награду! Извольте, объявляю. Сколько вам нужно, вы, инспектор? Пятьсот? Тысячу? Извольте: полторы тысячи крон тому, кто найдет мои пропавшие золотые часы! Две тысячи крон!

- У вас пропали часы? - спросил я, нахмурившись.

- Да!

- Когда вы обнаружили пропажу?

- Только что!

Шутки кончились. Золотые часы - это вам не войлочные туфли и не занятый привидением душ.

- Когда вы видели их в последний раз?

- Сегодня рано утром.

- Где вы их обычно храните?

- Я не храню часы! Я ими пользуюсь! Они лежали у меня на столе!

Я подумал.

- Советую вам, - сказал я наконец, - написать формальное заявление. Тогда я вызову полицию.

Мозес уставился на меня, и некоторое время мы молчали. Потом он отхлебнул из кружки и сказал:

- На кой черт вам заявление и полиция? Я вовсе не хочу, чтобы мое имя трепали вонючие газетчики. Почему вы не можете заняться этим сами? Я же объявил награду. Хотите задаток?

- Мне неудобно вмешиваться в это дело, - возразил я, пожав плечами. - Я не частный сыщик, я государственный служащий. Существует профессиональная этика, и кроме того...

- Ладно, - сказал он вдруг. - Я подумаю... - Он помолчал. - Может быть, они сами найдутся. Хотелось бы надеяться, что это очередная глупая шутка. Но если часы не найдутся до завтра, утром я напишу вам это заявление.

На том мы и порешили. Мозес пошел к себе, а я - к себе.

Не знаю, что новенького обнаружил Мозес у себя в номере. У меня новенького было полно. Во-первых, на двери косо висел лозунг: "Когда я слышу слово "культура", я вызываю мою полицию". Лозунг я, конечно, содрал, но это было только начало. Стол в моем номере оказался залит уже застывшим гуммиарабиком - поливали прямо из бутылки, бутылка валялась тут же - в центре этой засохшей лужи красовался листок бумаги. Записка. Совершенно дурацкая записка. Корявыми печатными буквами было написано: "Господина инспектора Глебски извещают, что в отеле находится в настоящее время под именем Хинкус опасный гангстер, маньяк и садист, известный в преступных кругах под кличкой Филин. Он вооружен и грозит смертью одному из клиентов отеля. Господина инспектора убедительно просят принять какие-нибудь меры".

Я был до такой степени взбешен и ошарашен, что прочел записку дважды, прежде чем понял ее содержание. Потом я закурил и оглядел номер. Следов, конечно, я никаких не заметил. Я расправил смятый лозунг и сравнил его с запиской. Буквы лозунга были тоже печатные и тоже корявые, но выписаны они были карандашом. Впрочем, с лозунгом и так все было ясно - это была, конечно, чадова работа. Просто шутка. Один из тех дурацких лозунгов, которые французы писали на своей Сорбонне. С запиской же дело обстояло значительно хуже. Мистификатор мог подсунуть записку под дверь, мог воткнуть ее в замочную скважину, просто положить на стол и придавить, например, пепельницей. Нужно