Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста»

Мозес, - произнес хозяин с достоинством, - именно сейчас весьма желательно, чтобы все мы были в сборе. Я имею сообщить моим уважаемым гостям весьма приятную новость... Кайса, быстро!

- Да не хотят они...

Я поставил тарелку с закуской на столик.

- Погодите, - сказал я. - Сейчас я его приведу.

Выходя из столовой, я услыхал, как Симонэ сказал: "Правильно! Пусть-ка полиция, наконец, займется своим делом", после чего залился кладбищенским хохотом, сопровождавшим меня до самой чердачной лестницы.

Я поднялся по лестнице, толкнул грубую деревянную дверь и оказался в круглом, сплошь застекленном павильончике с узкими скамейками для отдыха вдоль стен. Здесь было холодно, странно пахло снегом и пылью, горой громоздились сложенные шезлонги. Фанерная дверь, ведущая наружу, была приоткрыта.

Плоская крыша была покрыта толстым слоем снега, вокруг павильончика снег был утоптан, а дальше, к покосившейся антенне вела тропинка, и в конце этой тропинки неподвижно сидел в шезлонге закутанный в шубу Хинкус. Левой рукой он придерживал на колене бутылку, а правую прятал за пазухой, должно быть, отогревал. Лица его почти не было видно, оно было скрыто воротником шубы и козырьком меховой шапки, только настороженные глаза поблескивали оттуда - словно тарантул глядел из норки.

- Пойдемте, Хинкус, - сказал я. - Все собрались.

- Все? - хрипло спросил он.

Я выдохнул клуб пара, приблизился и сунул руки в карманы.

- Все до одного. Ждем вас.

- Значит, все... - повторил Хинкус.

Я кивнул и огляделся. Солнце скрылось за хребтом, снег в долине казался лиловатым, в темнеющее небо поднималась бледная луна.

Краем глаза я заметил, что Хинкус внимательно следит за мной.

- А чего меня ждать? - спросил он. - Начинали бы... Зачем людей зря беспокоить?

- Хозяин хочет сделать нам какой-то сюрприз, и ему нужно, чтобы мы все собрались.

- Сюрприз... - сказал Хинкус и покашлял. - Туберкулез у меня, - сообщил он вдруг. - Врачи говорят, мне все время надо на свежем воздухе... И мясо черномясой курицы, - добавил он, помолчав.

Мне стало его жалко.

- Черт возьми, - сказал я искренне, - сочувствую вам. Но обедать-то все-таки тоже нужно...

- Нужно, конечно, - согласился он и встал. - Пообедаю и опять сюда вернусь. - Он поставил бутылку в снег. - Как вы думаете, врут доктора или нет? Насчет свежего воздуха...

- Думаю, что нет, - сказал я. Я вспомнил, какой бледно-зеленый он спускался днем по лестнице, и спросил: - Послушайте, зачем вы так глушите водку? Ведь вам это должно быть вредно.

- Э-э! - произнес он с тихим отчаянием. - Разве мне можно без водки? - Он замолчал. Мы спускались по лестнице. - Без водки мне нельзя, - сказал он решительно. - Страшно. Я без водки с ума сойти могу.

- Ну-ну, Хинкус, - сказал я. - Туберкулез теперь лечат. Это вам не девятнадцатый век.

- Да, наверное, - вяло согласился он. Мы свернули в коридор. В столовой звенела посуда, гудели голоса. - Вы идите, я шубу сброшу, - сказал он, останавливаясь