Чужие ключи

— Ты еще спрашиваешь! Конечно, соглашусь. Но, как мне поведала одна колдунья, у меня нет никаких способностей, кроме разве что выраженной эмпатии [7].

— Вот! Это и потребуется. Эмпатия твоя. Просто твои возможности были не то чтобы скрыты, но ты сам их толком не знал, а проявлялись они именно так, в качестве эмпатии. Кстати, что за колдунья?

— Одна знакомая, из Питера…

— Ну, конечно! — язвительно среагировал Леонид. — Откуда же еще? Мог бы и не спрашивать! В общем, неважно… Так что? Ты точно согласен? Не передумаешь потом, когда уже поздно будет?

— Да, — согласился я. Не отказываться же в самом деле от такой халявной синекуры.

— Тогда — заключим новое трудовое соглашение по всей форме. Я жду тебя в своем офисе завтра, скажем, после обеда. Часа в три, устроит тебя?

— Да, вполне. Но как же это… Я же тут сейчас?

— Ты что, так ничего и не понял? Засим твоя вахта на этой даче закончена! Думал, долго тут проторчишь, а ты смотри-ка… Сейчас же едем в Москву, нечего тут рассиживаться. Вещи свои с собой забери, а я по дороге объясню все, что успею, и на твои вопросы отвечу. Если смогу, конечно.

— Знаешь, все хотел спросить, что у тебя за часы на руке?

— Сейчас, — Леонид посмотрел на часы, — Эти? Ролекс… чего там дальше за надпись… субмаринер… не разберу, плохо видно. А так — хорошая сборка, смотрятся неплохо, главное удобные и при плохом освещении время всегда легко рассмотреть, — подсветка стрелок. Но есть недостатки: слабая противоударность и браслет. Но купил и не жалею. Стоят своих денег. Помнишь как у Пелевина? «Ничто так не выдает принадлежность человека к низшим классам общества, как способность разбираться в дорогих часах и автомобилях».

— Да, эту фразу часто цитируют.

— Вот и я процитирую, для хорошего человека не жалко. Давай быстрее! Собирайся, и поехали, времени у нас в обрез, скоро жуткие пробки начнутся…

* * *

— Ты смотрел этот фильм, «Дом-призрак»? — вдруг неожиданно спросил Леонид. — Там, в фильмотеке диск был?

— Да… вернее, начал смотреть, но не осилил как-то. Не понравилось, даже до середины не дотянул. И потом я, понимаешь ли, не самый большой ценитель Болливуда. Не люблю индийское кино.

— А вот зря не досмотрел. Я же специально на самое видное место его выставил.

Мы быстро ехали в сторону Москвы. Несмотря на поздний час, трасса вовсе не выглядела пустой. Ночная дорога оказалась на удивление оживленной, но Леонид смело обгонял грузовики и фуры с польскими, белорусскими, прибалтийскими и даже шведскими номерами. Часто попадались легковые автомобили с московской припиской.

«Сегодня же воскресенье, — вдруг вспомнил я, — вернее, понедельник уже. Народ возвращается из своих загородных владений, всем к утру на работу. А фуры с товарами только ночами и пропускают».

— …Странные непонятности, — тем временем рассказывал Леонид, — давно и прочно вошли в мою жизнь. Они вспоминаются с тех пор, что себя знаю. В доме, где довелось расти, постоянно происходили различные пугающие явления. Например, однажды ночью, когда все уже давно спали, я услышал, что входная дверь сама собой открывается. Перепугался не на шутку, но все-таки встал и заглянул в прихожую. Там сразу увидел сначала одну только бесформенную тьму, постепенно сконденсировавшуюся и принявшую очертания размытой человеческой фигуры с лицом какой-то старухи. Призрак медленно двинулся прямо на меня. Показалось, что приведение хочет что-то сказать или чем-то привлечь мое внимание. Стало жутко и неестественно холодно. Я дико заорал и бросился в спальню, запрыгнул на кровать и с головой укрылся одеялом. Когда потом выглянул, то никакой фигуры уже не было. Проснулись родители, перепугались моего крика, пришли ко мне и стали успокаивать. Только это ничего не изменило, подобное происходило не раз, только в разных вариантах…

Шоссе хорошо освещалось, и фонари на фоне черного неба светили как-то необыкновенно ярко. Дорога действовала успокаивающе, зато рассказ Леонида не давал уснуть, даже бодрил.

— …уже потом, — продолжал Леонид, — когда я подрос, ко мне в руки попал наш семейный фотоальбом. Мне его никогда не показывали, поскольку там были разные снимки, в том числе очень старые. Иногда — снимки покойников в гробах. Или еще того хуже. В начале прошлого века появилась традиция, сегодня кажущаяся просто жуткой: было модно и считалось в порядке вещей фотографировать своих умерших родственников как живых. Мои родители считали это ужасным для детской психики, и альбом не показывали. В общем, в детстве я его не знал, и лишь в подростковом возрасте случайно нашел и просмотрел. Ну, ты понял, да? Одна из моих прабабушек как раз соответствовала тому самому «призраку», что я иногда видел в детстве.

— Погоди, — перебил я, — но почему призраку потребовалось открывать дверь? Вроде бы привидения не нуждаются в подобных действиях.

— Вот! В самую точку! Никто никаких дверей не открывал, и не отпирал. Это звучал призрак старой, давно исчезнувшей двери, как части явления. Много позже выяснилось, «призраки» бывают и у неодушевленных предметов. В призрачном доме могут обитать призрачные люди. В доме, который уже давно снесен, разрушен или разбомблен во время войны. Такие дома есть в Москве, но больше всего в моем родном Петербурге. Городские власти всегда хорошо знали о данном явлении, поэтому старались такие места не трогать и не застраивать. Сейчас, когда земля в мегаполисе стоит безумных денег, на это стали плевать, и не замечать. Раньше на таких местах обычно разбивали какой-нибудь садик или скверик. Днем там бабушки с детьми гуляют, и никого ничего не беспокоит. Но иногда, при определенных условиях, некоторые люди получают возможность такой призрачный дом видеть, и даже, если им помогают посвященные, входить туда. А если на месте, где стоит что-то призрачное, все же построить новое здание, начинаются проблемы. Особенно плохо, если построят не просто новый дом, а жилой. Происходит наложение информационной реплики старого давно исчезнувшего дома на структуру нового. У жильцов возникают трудности, их беспокоят разные «видения», часто делающие жизнь непереносимой. Вот тут-то и появляюсь я. Знаю, как разрушать старую информационную реплику, не повредив ничего нового. Причем не только знаю, но и умею это осуществлять.

«Все, решено, — подумал я тогда, — надо проверить психику. Иду к специалисту. Вот только основные анализы соберу».

15. Кабинет психиатра

Кабинет психиатра особой изысканностью дизайна не отличался: обычный канцелярский письменный стол, простой деревянный стул, больничная кушетка, ширма, платяной шкаф из дэ-эс-пэ и заурядный умывальник, как в туалете. Все новое, современное, но какое-то унылое и до упора банальное. К стене приделан портрет сердитого бородатого старика в военной форме. Явно намертво приделан, не оторвешь. На столе — аккуратная стопка бумаг, работающий ноутбук и пластмассовая модель мозга. Человек в белом халате за столом быстро писал какой-то блестящей, будто никелированной, авторучкой. Кажется, он заполнял некие формы или бланки.

Я вежливо поздоровался.

— Здравствуйте, на что жалуетесь? Меня зовут Алексей Николаевич, — представился человек в ответ на мое приветствие. Это был спокойный лысоватый врач немного за сорок, с убедительным, добрым лицом, смотревшим сквозь очки без оправы все понимающими душевными глазами. — Присаживайтесь.

Когда мне рекомендовали этого специалиста, то уверяли, что «он совершенно не похож на своих коллег, своеобразно ведет прием, работает по оригинальной методике, и именно поэтому ему пришлось покинуть государственное учреждение».

— Извините, а это кто? — набравшись духу, спросил я, показывая взглядом на портрет.

— Извиняю. Великий русский психиатр, Владимир Михайлович Бехтерев. — Так что вас беспокоит?

— Со мной происходят неестественные, странные вещи, доктор, какие-то ненормальные события, и это пугает меня, — несколько пафосно сказал я, передавая врачу большой конверт. — Вот мои данные. Там общие анализы крови и мочи, холестерин и сахар. Эм-эр-тэ головы, электрокардиограмма и электроэнцефалограмма. Со всеми заключениями.