Устройство «Пандора»

— Нет, это государственная программа научных исследований. Они начались в тысяча девятьсот пятьдесят втором году. Цель выяснить, происходили ли когда-нибудь контакты пришельцев с землянами.

И тут я вспомнил. Я с детства питал некоторый интерес к пришельцам и летающим тарелкам, но, слава Богу, не увлекся ими настолько, чтобы съехала крыша.

— Тогда власти впервые публично признали возможность существования НЛО. Разумеется, поиски пришельцев дали отрицательный результат, а все свидетельства очевидцев были названы заведомо ложными или в лучшем случае ошибочными. Большинство уфологов считают проект «Синяя книга» первым из цепочки дорогих государственных мероприятий по сокрытию подлинных сведений, которыми в тот момент располагало правительство.

Мэллой заперхал, повернулся к столу, схватил банку «браун-колы» и глотнул. Стол был завален книгами и бумажными листами, на некоторых я заметил письмена вроде тех, которые нашел в меблирашке.

В конце концов власти официально заявили, что закрывают «Синюю книгу». — Он сделал многозначительную паузу. — Но это не соответствовало действительности. Широкой общественности просто пудрили мозги, а правда заключается в том, что в Розвилле… Надеюсь, вы слышали о Розвилле? Военные там кое-что нашли. Уверяю вас, это был вовсе не аэростат метеослужбы. Это был самый настоящий космический корабль, и Советы, конечно, тут тоже ни при чем. Розвиллский инцидент — величайшая в мире кампания по дезинформации. Разумеется, звучали голословные утверждения, велись липовые расследования, писались сумбурные книжки и допрашивались сомнительные свидетели, но общественность так и не узнала даже крупицы истины. Все убедительные доказательства хранились за семью печатями.

Мне уже доводилось слышать подобные речи — в основном, при общении с уфоманами. Мэллою я верил гораздо больше, чем этим чокнутым, хотя он пока не рассказал ничего нового. В свое время обо всем этом писали в газетах.

— Ну и при чем тут «Синяя книга»?

Старик ухмыльнулся.

— «Синяя книга» превратилась в «Синьку». Я очень сомневаюсь, что вы когда-нибудь слышали об этом проекте. Иначе бы не сидели передо мной, а лежали в гробу. Это любимая тайна военных, они берегут ее пуще глаза и любой интерес со стороны воспринимают как личное оскорбление.

— Так что же это за «Синька»?

— Из Розвилла обломки корабля были переправлены на ближайшую подземную базу. К исследованиям привлекли горстку высокопоставленных ученых, имевших допуск к сверхсекретным разработкам, — в сущности, эти люди согласились на пожизненное заключение в комплексе Розвилл. Космический корабль был невелик, но оказался настоящим кладом для ученых. Естественно, они в первую очередь искали оружие или технологию создания новой, более эффективной бомбы. Надо заметить, это происходило в разгар холодной войны. Если помнишь историю, я не буду тебе разъяснять, что в те годы генералов устраивали любые средства, которые позволяли добиться преимущества над вероятным противником.

— Похоже, вояки с тех пор не слишком изменились.

Мэллой хмуро улыбнулся и кивнул.

— Короче говоря, проект «Синька» — это тщательное изучение корабля пришельцев с целью добычи новых знаний и технологий. Работа в комплексе велась даже в восьмидесятых. Дело продвигалось черепашьим шагом. Первые годы ученые просто не могли подступиться к трофеям — земная аппаратура была настолько примитивна, что не годилась для анализа инопланетных данных. Но в конце концов мы ее усовершенствовали.

— Вы сказали — «мы»?

Мэллой откинулся на спинку стула и опять глотнул «браун-колы».

— Сказал. В проекте «Синька» я участвовал с тысяча девятьсот восемьдесят четвертого. Когда мне исполнился двадцать один, меня, в то время многообещающего аспиранта кафедры лингвистики и символогии, завербовали военные. В ретроспективе тот год выглядит очень подходящим для подключения к проекту «Синька» — Большой Брат прочно сидел в своем кресле и войска ООН считались самой мощной армией на планете. Удивительно, до чего все выглядело по-оруэлловски. Короче говоря, я переселился в комплекс Розвилл — руководить дешифровкой иероглифов, обнаруженных на космическом корабле. В этой области за тридцать два года мои предшественники добились очень скромных успехов, я бы даже сказал, нулевых. После розвиллского инцидента так и не удалось обнаружить другую летающую тарелку, хотя сообщений о контактах с инопланетянами было хоть отбавляй.

Монолог прервался — на старика напал кашель. Мэллою понадобилась добрая минута, чтобы прийти в себя.

— Извините. Это уже потом началось.

Я промолчал. Мне не терпелось дослушать его рассказ до конца. Наконец Мэллой отдышался.

— В Розвилле я проработал около четырнадцати лет, и тут вдруг пошли слухи об открытии. Я так и не узнал всех подробностей, но, насколько могу судить, кто-то обнаружил, что инопланетные устройства способны создавать крошечные порции антиматерии. Конечно, мы и сами занимались антиматерией и, по мнению прогнозистов, раскусили бы ее к тысяча девятьсот девяносто восьмому году, — но не смогли бы воспользоваться открытием в практических целях и уж тем более создать на его основе сверхмощное оружие. Инопланетная технология превзошла все наши чаяния.

Разумеется, военные пришли в восторг и заговорили о применении генератора антиматерии для создания бомбы необыкновенной разрушительной силы. Возможно, вы помните: как раз в то время мы нуждались в технологическом скачке, чтобы добиться подавляющего превосходства над Средневосточным блоком. В конце концов генералы своего добились и развязали войну. Но она, как вам известно, преподнесла неприятные сюрпризы.

— Это не только мне известно, но и всему человечеству.

— Совершенно верно. Так вот, генералы сочли, что испытывать бомбу им недосуг. Вместо испытаний они организовали политические провокации, дождались, когда созреет нарыв, получили удобный повод и отправили эскадрилью бомбардировщиков. Всех нюансов я не знаю; по-видимому, бомбы упали куда-то не туда, и началась цепная реакция. Результат походил на Чернобыль восьмидесятых, только в сотни раз страшнее. Разбушевалась война, над всеми континентами поплыли ядовитые облака, атмосфера перенасытилась радиацией. Вояки здорово облажались. В конце концов даже они это поняли и заморозили производство бомб, а кроме того, демонтировали генератор. Но было уже слишком поздно. Война прекратилась, но планете был нанесен невосполнимый ущерб.

Опечаленный Мэллой умолк. Что и говорить, глупо все это было. Глупо и трагично.

Немного погоревав, он слегка наклонился вперед и тихо заговорил:

Как я уже сказал, все эти годы я корпел над иероглифами с розвиллского звездолета. Материала у нас накопилось вдоволь, однако не было главного — ключа. Библиотека инопланетных письмен представляла собой космический розеттский камень, который только и ждал своего Шампольона. Первые шестнадцать лет я ни о чем, кроме этих иероглифов, и думать не мог. По меньшей мере десять раз мне казалось, будто до разгадки только шаг, но в последний миг все шло прахом.

Сразу после войны проект «Синька» был свернут. Нас распустили по домам. Военные были настолько деморализованы, что решили полностью прекратить исследования в Розвилле. Мне предложили работу в Китае, туда я и отправился — переводить технические документы. К счастью, мне удалось незаметно вынести из Розвилла все мои записи и фотоснимки иероглифов. Я и в Китае возился с ними тайком и всегда твердо верил, что рано или поздно добьюсь от них откровения… Что и сделал.

Я задумчиво покивал. Если Мэллой не лжет, если он не просто шизик, смолоду одержимый навязчивой идеей, я теперь один из первых посвященных в тайну инопланетной расы. Человек религиозный на моем месте решил бы, возможно, что внимает гласу Господнему. Я ждал затаив дыхание.

Но Мэллою не суждено было исповедаться до конца. С чудовищным грохотом распахнулась дверь в противоположной стене, и в комнату ворвался человек во всем черном и маске. В руках он сжимал штурмовую винтовку. Мэллой почти царственно поднялся на ноги и повернулся к нему. Через дверной проем доносился топот многих ног — человек с винтовкой пришел сюда не в одиночку. Взмахом руки Мэллой указал мне на другую дверь.