Спецназ Лысой Горы

Дом, в котором я живу, если и отличается от соседних, то не сильно. Алиса следит за порядком и за тем, чтобы никто из жильцов не сломал себе шею из-за ветхости стен и перекрытий, – но не более. Поэтому удивляться тому, что на черной лестнице перила начинаются со второго этажа и представляют собой толстенную веревку, место которой скорее где-то на причале, чем на лестнице, – не приходится. Кусок этой веревки и лежал сейчас на моем столе, а рядом лежало волоконце, подобранное на месте преступления. Оба предмета сделаны из льна, и один из них сильно похож на часть другого. Если бы сейчас кто-то вошел и сказал, что Алиса и есть ведьма, которая собирает черепа, я бы не удивился. Я бы сказал – очень может быть. Я бы спросил, нашли ли у Алисы рыжий парик, а потом задал бы еще один вопрос. Если Алиса ведьма, то зачем, перед тем как убить жертву, она связывала её по рукам и ногам? А если жертва уже связана – зачем тратить силы и колдовать: не проще ли просто отрезать голову?

Наверное, еще стоило бы сказать: если определять убийцу по наличию у него льняной веревки, придется повесить довольно большое количество горожан. Настолько большое, что оно может возмутиться и с успехом начать вешать в ответ.

А пока гвардия патрулировала Лысую Гору, а мечи патрулировали гвардейцев. Сильно не хватало кого-нибудь, кто патрулировал бы мечей. Я бы непременно занялся этим увлекательным делом, если бы не уверенность, что рано или поздно найдется патруль и для меня.

Почему-то мне захотелось пообщаться с майором Яковлевым. Для каждого, кто хоть раз с ним общался, желание довольно странное… Альтернатива этому была – приятная, но довольно длинная… И для нее непременно нужна была пятница. Если нужно прочистить мозги, у меня есть особый пятнично-воскресный обряд. В пятницу я начинаю с пива «Княжевич», потом перехожу на водку… Субботу я не помню. В воскресенье утром я обретаю себя. С болью от проделанного. К понедельнику боль проходит. Обряд очищения завершен. Может быть, сказать Яковлеву, что он – моя пятница?

– Данила!

Не пора ли моему ученику сделать что-то самостоятельно? Например, отработать деньги клиента?

Глава четвертая

Скрытые способности

Я не ждал, что Яковлев бросится мне навстречу. Я надеялся обойтись без часового ожидания в приемной и двух гвардейцев, кажется, специально выращенных, чтобы нависать надо мной. Даже если я прыгну под потолок, они всё равно будут нависать.

Допуск в кабинет не означал ничего. Яковлев был занят. Перед ним было два листа бумаги, в случае процесса перекладывания их с места на место вполне достаточно для бесконечности.

– Майор?

Два кровожадных глаза уставились на меня. Я только что понял, почему ни разу не видел, как Яковлев смеется. Он просто не хочет демонстрировать свои клыки. Сантиметров десять, не меньше – чтобы наверняка добраться до жизненно важных органов. Яковлев встал. Во весь свой небольшой, но широкий рост. Его плечи были немного вывернуты вперед, будто на них лежало что-то важное. Так оно и было. Как все-таки славно, что я уже не служу, – иначе мой нынешний проступок тянул бы на пару лет гауптвахты только в качестве вступления к настоящему наказанию. На широких плечах Яковлева лежали вовсе не майорские погоны. Со времен мятежа Лоретты кое-что все-таки изменилось. На меня пристально смотрел ПОЛКОВНИК Яковлев и мысленно вписывал мою фамилию в реестр своих врагов. Реестр был маленьким – в одну страничку. И не потому, что полковник был добродушным созданием, а потому, что его враги по какому-то странному совпадению долго не жили.

– Вон отсюда!

Фактически, это был лучший вариант из всех, какие я уже готов был услышать. Я просто не успел. Яковлев переключил регистр:

– Болваны, не видите – мужчинам поговорить нужно.

Так как я присутствовал в кабинете в единственном числе, то есть мог быть в крайнем случае болваном, но никак не болванами, – то и остался стоять.

– Алекс, то, что ты забыл о моем назначении, – печально, но не смертельно, а вот если тебя кто-то превратил в памятник тебе же – это скверно. Мои орлы наверняка отобьют пару его частей, пока будут сносить вниз. Оживай – зачем пожаловал, лейтенант Каховский.

Слово «лейтенант» подействовало. Я ожил. Окончательное пробуждение к жизни останавливал тот упрямый факт, что никогда и ничего полковник Яковлев не делал просто так. Говорят, девушкам в таких ситуациях сильно легче.

– Одно условие.

Вот оно, сейчас я и узнаю, что мне предстоит потерять за неимением девичьей чести.

– Если нужна помощь – обращайся прямо ко мне. Без ведьм. Договорились?

Не видать мне теперь Костяного отделения. Это должно было когда-то случиться. И случилось. Даже позже, чем могло.

– Договорились… Нужна помощь.

– Выкладывай, лейтенант…

Яковлев лично брал Безумного Фила… Брал – это не совсем точно.

Который по счету череп Фил собирался водрузить на алтарь и сколько ему еще оставалось, было неизвестно, и тогдашний лейтенант Яковлев решил не рисковать. Фил умер, не выпустив добычу из рук, на что его уже отделенная от туловища голова могла смотреть с почтительного расстояния.

Меня не волновали особенности яковлевского представления о правосудии. Настораживало другое: тысяча черепов – это много для одного человека. Даже просто собрать… А уж построить из них Костяницу… Я оказался не единственным сомневающимся. Сообщников Фила искали, но убийства прекратились, и энтузиазм гвардии постепенно испарился. Теперь сообщник (или сообщники?..) Фила на десять лет старше, и это по-прежнему единственное, что мы знаем про него, кроме того, что он удачливее своего бывшего босса.

Что мне совсем не нравилось, так это то, что нынешний собиратель черепов оставлял обезглавленные скелеты где угодно, кроме одного района. И я поверил бы в случайность, если бы это не был район Лавры.

Я получил от полковника, что хотел. Я что-то узнал. Оставалось еще раз как следует обшарить район Лавры, получить результат и как следствие – вознаграждение. Но иногда природа заставляет убедиться в своем величии. Размер того, что может произойти не так, как надо, подавляет.

Начнем с «во-вторых». Данила не смог. Его визит к человеку, который – первый на моей памяти – убеждал меня деньгами, прошел несколько хуже, чем хотелось бы. Чтобы как-то помочь Лёве Васильченко, надо было найти ворожку. Проблема была даже не в том, что Данила не смог ее найти. Кроме Лёвы никто и не догадывался о том, что ворожка вообще существует, а сам Лёва вдруг не смог вспомнить, где она живет. Девушка, обозначенная Лёвой в качестве невесты, не помнила ни самого Лёвы, ни своего замечательного качества… И как-то уж совсем усложнял дело такой факт: если кого-то привораживают, то – к кому-то. Невеста же Лёвы продолжала жить сама по себе. Если бы не аванс, я бы решил, что у Лёвы не было ни ворожки, ни невесты.

Было еще «во-первых». Я решил не давать Григоряну рецепт наливки тролля. В результате, вместо того чтобы готовить наливку себе, я это делал для Григоряна. В последние несколько дней я уже был близок к мысли, что мое рабочее место – кухня, и только по чудовищной случайности платят мне по-прежнему за то, что я кого-то нахожу, а не за то, что готовлю напитки.

Прямо сейчас я готовил очередную порцию троллевки, а Григорян делал вид, что может мне сообщить что-то новое о Безумном Филе. Пока моему хромоногому другу с вечно пересохшим горлом удавалось лишь намекать на то, о чем Яковлев мне сказал абсолютно точно.

– Везет тебе, Алекс, с клиентами… Лёва Васильченко тебя озолотит, ты хоть знаешь, кто его отец?

Кажется, я действительно стал мало знать. Вероятно, я занят чем-то еще, кроме собирания городских сплетен, а всем остальным за это приплачивают.