Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста»

а об руку господин Мозес и опозоренный невоспитанной собакой кумир дня Олаф. Сойдя, они расстались. Господин Мозес, прихлебывая на ходу, унес свою кружку к себе за портьеры, а викинг, не говоря лишнего слова, встал в наш строй. Я посмотрел на часы. Мы ждали уже больше десяти минут.

Хлопнула входная дверь. Мимо нас, не задерживаясь, пронеслось наверх неслышными скачками чадо, оставив за собой запахи бензина, пота и духов. И тут до моего сознания дошло, что из кухни слышатся голоса хозяина и Кайсы, и какое-то странное подозрение впервые осенило меня. Я в нерешительности уставился на дверь душевой.

- Давно стоите? - осведомился Олаф.

- Да, довольно давно, - отозвался дю Барнстокр.

Хинкус вдруг неразборчиво что-то пробормотал и, толкнув Олафа плечом, устремился в холл.

- Послушайте, - сказал я. - Кто-нибудь еще приехал сегодня утром?

- Только вот эти господа, - сказал дю Барнстокр. - Господин Андварафорс и господин... э-э... вот этот маленький господин, который только что ушел...

- Мы приехали вчера вечером, - возразил Олаф.

Я и сам знал, когда они приехали. На секунду в воображении моем возникло видение скелета, мурлыкающего песенки под горячими струями и моющего у себя под мышками. Я рассердился и толкнул дверь. И конечно же, дверь открылась. И конечно же, в душевой никого не оказалось. Шумела пущенная до отказа горячая вода, пар стоял столбом, на крючке висела знакомая брезентовая куртка Погибшего Альпиниста, а на дубовой скамье под нею бормотал и посвистывал старенький транзисторный приемник.

- Кэ дьябль! - воскликнул дю Барнстокр. - Хозяин! Подите сюда!

Поднялся шум. Бухая тяжелыми башмаками, прибежал хозяин. Вынырнул, словно из-под земли, Симонэ. Перегнулось через перила чадо с окурком, прилипшим к нижней губе. Из холла опасливо выглянул Хинкус.

- Это невероятно! - возбужденно говорил дю Барнстокр. - Мы стоим здесь и ждем никак не менее четверти часа, не правда ли, инспектор?

- А у меня опять кто-то на постели валялся, - сообщило чадо сверху. - И полотенце все мокрое.

В глазах Симонэ прыгало дьявольское веселье.

- Господа, господа... - приговаривал хозяин, делая успокаивающие жесты. Он нырнул в душевую и прежде всего выключил воду. Затем он снял с крючка куртку, взял приемник и повернулся к нам. Лицо у него было торжественное. - Господа! - произнес он глухим голосом. - Я могу только засвидетельствовать факты. Это ЕГО приемник, господа. И это ЕГО куртка.

- А, собственно, чья... - спокойно начал Олаф.

- ЕГО. Погибшего.

- Я хотел спросить, чья, собственное, очередь? - по-прежнему спокойно сказал Олаф.

Я молча отстранил хозяина, вошел в душевую и запер за собой дверь. Уже содрав с себя одежду, я сообразил, что очередь, собственно, не моя, а Симонэ, но никаких угрызений совести не ощутил. Он же и устроил, наверное, подумал я со злостью. Пусть-ка теперь постоит. Герой национальной науки. Сколько воды зря пропало... Нет, этих шутников надо ловить. И наказывать. Я вам покажу, как со