Апрель в Лондоне

— А отца ты не считаешь?

— Я его совсем не помню, — тихо признался мальчик. — Даже не узнал. Маму, может, узнал бы, а его — нет…

— Должно быть, он просто мало с тобой занимался, — предположила Эйприл. — Дела всякие… Да и еще мужчины обычно не очень хорошо управляются с совсем маленькими детьми, так что, наверно, с тобой в основном мама возилась или няня.

— Наверно… Так ты скажи, больше никого нет, да?

— Я не знаю, — честно ответила она, — а он не сказал. Вполне вероятно, какие-то дальние родственники остались. А тебе зачем знать?

— Я… — Кэвин замялся. — Я слышал, как Мэгги говорила про соседского мальчика. У него родители умерли, и его отдали тете с дядей. И я подумал, что если бы у меня была родная тетя или дядя, я бы жил у них, а не у мадам… и мне так плохо стало!

— Погоди, — сообразила Эйприл, — это когда было? Когда ты кухню подпалил?

— Ага…

— Тогда все ясно. Мне сказали, что такое у маленьких волшебников приключается, если они сильно понервничают, расстроятся, все такое. У тебя настроение сильно испортилось — вот и полыхнуло.

— Но раньше оно тоже портилось, и ничего такого не было!

— Значит, силенок не хватало, — серьезно сказала Эйприл. — Ты следи за собой. Хорошо, в этот раз обошлось, никто особенно не пострадал… но мало ли. Ты же растешь, становишься сильнее…

— Я не хочу быть волшебником, — мрачно произнес Кэвин. — И так плохо вышло, а если я вдруг тебе больно сделаю?

— Я не обижусь. Ты же не специально.

— А я боюсь… — он уткнулся в плечо девушки и засопел. — Эйп… Ты спроси у этого дяденьки… ну, который вроде бы мой отец… как сделать, чтобы я был обыкновенный? Или хоть ничего не натворил…

— Спрошу непременно. И о родственниках спрошу.

— Не надо про них спрашивать! — выпалил Кэвин.

— Почему? Ты же сам первый начал…

— Это я тогда, еще у мадам подумал, что вот бы у меня нашлась родня! — пояснил он. — А теперь не надо. Теперь есть ты! Если они раньше не нашлись, то и ну их! Еще заберут… а я с тобой хочу! Эйп?

— Не бойся, — тихо сказал она. — Я все разузнаю, я умею. А теперь заканчивай хныкать, идем домой, а то нас заругают. Тут все делают вовремя. Ясно?

— Ясно, — сквозь слезы улыбнулся Кэвин.

«Не отдам, — подумала Эйприл внезапно. — Даже если придется драпать из страны, все равно не отдам. Интересно, мама Сара тоже так себя чувствует? Надо спросить…»

Назавтра Эйприл взяла велосипед и отправилась за пятнадцать миль в поселок, на почту, где имелась междугородняя связь. Номер Дурсля — рабочий, разумеется, девушка еще не сошла с ума, чтобы звонить ему домой, — долго был занят, но, наконец, ей удалось дозвониться.

— Вернон Дурсль слушает, — произнес он.

— Весна на связи, — сказала Эйприл. Немудреный позывной, но ей не хотелось называть имени.

— Да? — голос мужчины сделался настороженным.

— Как там у нас?

— Очень… странно, — негромко произнес он. — Был скандал, жена слышала, как причитала ваша хозяйка. Но никого не вызывали.

«Полиции не было, — расшифровала Эйприл. — Уже хорошо.»

— Жена еще видела ту старушку, она крутилась поблизости. А после этого как отрезало. Тишина. Как будто ничего не было.

— Думаете, память подтерли?

— Наверно. Я туда не пойду и ни о чем спрашивать не буду. Если только случайно… мол, куда подевалась ваша симпатичная служаночка…

— Не надо лучше, — попросила Эйприл. — Если мадам затерли память, то такое вот упоминание, сами понимаете, может натолкнуть на подозрения. Хм, интересно, они что, всех обошли? Многие же меня знали!

— Я мало с кем общаюсь, — тяжело вздохнул Дурсль. — Но, похоже, охватили не всех… Вчера я в лавку ходил, жена послала за детским питанием, так лавочник ворчал, мол, что химией детей травить, вот мисс такая-то говорила, что сама готовит… и куда пропала?

— Всех, должно быть, обойти просто нереально, — вздохнула девушка. — Кстати, как ваши ребята?

— Нормально, — фыркнул мужчина. — Племянник капризный, конечно, как и мой, но ничего, терпимо. Вчера оба вместе играли, даже не подрались. А ваш как?

— Замечательно, — искренне ответила Эйприл. — Ему тут очень нравится. И еще раз спасибо, мистер Дурсль… Помните, я называла фамилию, а вы кому-то звонили, узнавали? Так вот, все верно. И поместье вовсе не заброшено.

— Да что вы?! — поразился он. — Не может быть!

— Я серьезно. Вы же помните, что эти люди — мастера на всякие фокусы.

— А, точно… А ваш… не чудил больше?

— Пока нет. А ваш?

— Тоже нет. По мелочи разве — что-то разбил, что-то уронил, ну да и сын тоже посуду бьет только так… По заднице получат оба, и ладно.

— Это хорошо, — серьезно сказала Эйприл. — Я тут поразмыслила… и поговорила кое с кем… По всему выходит, что тому, кто подбросил вам ребенка, вовсе не нужно, чтобы он вырос… обычным. Ну, в смысле, обычным пацаном, которого и выпороть могут, и приласкать, и в магазин отправить…

— Я понял, — после паузы ответил Дурсль. — Ну так я ведь обещал, что сделаю из него… человека. А с вашим что?

— С моим наоборот, похоже, — вздохнула девушка. — Говорю же, он стал бы избалованной истеричной дрянью, если бы не случай…

— Удачно вас занесло.

— Да уж, — усмехнулась она. — Что ж, желаю успехов, мистер Дурсль! Я вам еще позвоню, если не возражаете.

— Нет, конечно.

— Тогда еще одно… Насчет странных штучек, которые может выкинуть ваш племянник…

— Ну? — голос Дурсля стал настороженным.

— Не пугайтесь и не сильно его ругайте. Он не нарочно, у них в этом возрасте такое спонтанно случается, как у мальчишек-подростков… сами понимаете, что.

— Гхм… — тот закашлялся.

— Аналогии лучше я придумать не смогла, — серьезно сказала Эйприл. — Они не умеют себя контролировать. В школу им только в одиннадцать. Я так понимаю, в семьях, где имеются такие же взрослые, детей начинают учить владеть собой очень рано, но мы с вами этого сделать не сможем, увы. Просто постарайтесь объяснить мальчику, что он может напугать или даже покалечить кого-то, так что пусть держит себя в руках.

— А он сможет, в три года-то?

— Ну мой-то вообще своим умом дошел, отчего у нас пожар на кухне случился. Теперь страшно боится кому-то навредить. Говорит, хочу быть обыкновенным.

— Ч-черт, говорю же, нам бы такую девушку в няньки, — засмеялся Дурсль. — Как это у вас выходит так с детишками управляться?

— Я просто их люблю, — улыбнулась Эйприл. — Не всех, конечно, но… Словом, вы его не балуйте, но и не наказывайте особенно. Он не специально.

— Да я понял уже, — вздохнул мужчина. — Вы извините, меня начальство зовет.

— Мне тоже пора. До связи.

— До связи.

«Ну что ж, — подумала Эйприл, оседлав велосипед. — С этой стороны вроде все в относительном порядке. По своей воле Дурсль меня вряд ли сдаст, да и не знает он, как меня зовут на самом деле, и где я живу. Выследить можно, конечно, это вопрос времени, но, будем надеяться, обойдется. Хотя документы я подготовлю… Если что — Кэвина в одну руку, чемодан в другую, и в аэропорт. Пускай тогда поищут! Только вот отец его…»

Помучившись сомнениями, она все же свернула не к ферме, а на давно заросшую дорогу, ведущую к поместью. Эйприл никогда не была особенно человеколюбивой, и не сказать, чтобы она прониклась жалостью к владельцу усадьбы, сам виноват, в конце концов… Однако ей нужна была информация. Ей и Дурслю, причем второму даже больше: Кэвин для своего возраста очень разумен, а вот Гарри — не факт.

Эйприл оставила велосипед у ворот, прошла уже знакомой дорогой: сегодня картины вели себя смирно, никто никуда не перебегал… Разве только расседланный рыцарский конь мирно пасся на лужайке, а хозяин его оказался на картине, изображающей трех практически раздетых пышнотелых нимф (а может, богинь или граций, кто их разберет!), и уже без доспехов.

«Развратники, — весело подумала Эйприл. — С другой стороны, чем еще заниматься нарисованным людям? Тут ведь даже посплетничать не о ком…»