Скользкая дорога (СИ)

Высокое разрешение проекции позволяло изучить каждый миллиметр трупа и хорошо рассмотреть даже микроскопические повреждения кожных покровов. Впрочем, одного взгляда на полностью изувеченную голову было достаточно для того, чтобы легко установить истинную причину смерти, а потому детальный наружный осмотр Валерия провела скорее в образовательных целях. После завершения осмотра она взяла в руки скальпель и сделала Y-образный разрез, который не менялся на протяжении последних столетий — тремя уверенными, достаточно быстрыми движениями она провела скальпелем от передней части плеч до пупка, а затем, аккуратно обнажив грудную клетку, вскрыла ее при помощи лазерного резака и стала демонстрировать студентам внутренние органы, которые, в отличие от головы, прекрасно сохранились.

— Простите, господа, — она с сожалением посмотрела сквозь спадающую на глаза черную челку на столпившихся вокруг стола студентов, — но вскрыть черепную коробку мы с вами в данный момент не сможем по причине ее отсутствия, как вы видите.

Один из студентов засмеялся, но моментально замолчал и покраснел, как только поймал на себе непонимающий взгляд профессора.

— Я сказала что-то смешное?

— Простите, госпожа Видау. Просто… у вас манера говорить такая…

— Я могу продолжать, сэ-э-эр?

— Простите.

— Сбили меня… А, да. Коробка. Исследование содержимого черепной коробки представляет собой крайне любопытную, хоть и не самую приятную процедуру, которую по очевидным причинам сейчас мы осуществить не сможем. Однако к нам везут еще один труп. Сразу предупреждаю — речь идет о сотруднике Сиднейского университета. Это приглашенный профессор кафедры исторической литературы нашего с вами университета. Ее зовут… звали… Ее звали Стефани Джефферсон. Так что если кто-то из вас знал ее или пересекался, можете не присутствовать.

Студенты молчали. В этот момент датчики элеватора в дальнем углу прозекторской попеременно замигали синим и зеленым, оповещая о том, что в приемную капсулу-холодильник загружено тело.

— Ага, а вот как раз и новое поступление! О… Простите… — тут же опомнилась Валерия. — Это было неуместно. Дополнительное подтверждение консервативности моей предметной области — еще в старые времена патологоанатомы шутили, как… Собственно, как патологоанатомы и шутили. Это тот редкий случай, когда с меня не надо брать пример. Кто поможет переместить труп на стол?

Два высоких парня, одного из которых пять минут назад Валерия заставила покраснеть, переглянулись и синхронно двинулись на выход к темно-синим дверям секционной.

— Господа! — окрикнула их Валерия, и когда они обернулись, процедила: — Я вроде бы не объявляла перекур.

— Так мы за телом…

— И где вы, позвольте спросить, собрались его искать? Тут 70 тысяч квадратных метров. Тело в холодильнике в пяти шагах от вас. Не поленитесь перевезти его сюда и положить вот на этот секционный стол, — она рукой указала на тонкую, обрамленную синеватым светом прямоугольную пластину из мультистекла.

— Извините. Мы первый раз в морге. Мы просто думали, что тут, ну… Ну как в старых фильмах про морги, когда санитары выкатывают тело на каталке…

— Во-первых, это не морг, а прозекторская кафедры патологической анатомии, сэ-э-эр. А во-вторых, мало ли что показывают в старых фильмах. В «Пятом элементе» — был такой фильм то ли в двадцатом, то ли в двадцать первом веке — вообще показано, что персонажи будущего все еще говорят по кнопочным мобильным, а ведь даже моя прапрабабка уже не застала телефонов с тачскрином. И да — я все еще жду тело.

Парни подошли к капсуле-холодильнику, интуитивно отсоединили ее от патрубка и подкатили к секционному столу.

Валерия приложила палец к сенсору капсулы — боковая крышка отворилась, и нагое тело профессора Джефферсон было аккуратно выгружено на поручнях из капсулы на секционный стол.

— Господа, — сказала Валерия, — я предлагаю вернуться к предыдущему трупу и закончить с ним, после чего займемся телом госпожи Джефферсон.

— А мы еще не закончили? — удивленно спросила Сабрина.

— Почти. Несмотря на то, что голова превращена в однородную массу, интерес для нас представляет не столько она, сколько проекция, которую мы получили в результате сканирования. По ней мы сможем определить, есть ли у нас, а точнее — у трупа, чип роговицы глаза.

— А разве не полиция изучает его содержимое? — послышался вопрос одного из студентов.

— Безусловно. Но судмедэксперт также имеет право доступа к чипу, поскольку содержащаяся на нем информация может повлиять на результаты аутопсии.

— А если чипа нет или он поврежден?

— Поврежден? Ну, это еще надо серьезно постараться. А по поводу его отсутствия — очень маловероятно, но, в принципе, не страшно, — ответила Валерия, внимательно изучая проекцию. — Его содержимое может быть получено из «облака», ведь большинство людей предпочитают постоянный бэкап на случай той же смерти, чтобы все на чипе, до последней доли секунды жизни, было синхронизировано с «облаком», а врачам и полиции было бы легче установить истинную причину смерти и отчитаться перед родственниками покойного. Поэтому, если только наш с вами умерший принудительно не отключил бэкап, отсутствие чипа не будет критичным. Единственное — прочитать чип я могу в режиме реального времени прямо здесь, а вот доступ к «облаку» конкретного человека возможен только в следственном отделе полиции. Нет, вы только гляньте! Вам сегодня везет!

С этими словами она стукнула пальцем по проекции и, вооружившись ультраскопом, подошла к той части тела покойного, где при жизни находилась его голова, и спустя полминуты подцепила шпателем кусочек изувеченной массы и положила его на предметное стекло. Прибавив зум, она стала методично отделять излишки, пока на стекле, казалось бы, ничего не осталось, после чего капнула туда прозрачный раствор. Студенты следили за происходящим, как дети в цирке за обманчивыми движениями иллюзиониста.

«Попался!» — послышался голос Валерии. Она подошла к увеличителю и вывела на проекцию изображение.

— Дамы и господа! Позвольте представить вашему вниманию чип роговицы глаза.

— Э-э-э… Вот это — чип?! — удивленно распахнув глаза, воскликнул один из студентов.

— Ты что, не знаешь, как выглядит чип? — с не меньшим удивлением и нескрываемой долей презрения сказала ему Сабрина. — Нет, ну я поражаюсь просто… Тебя что, пинками, что ли, на медицинский загнали?

— Послушай-ка, умница ты наша, а не пойти бы тебе? В сфинктер ануса!

— Сейчас все у меня пойдут в сфинктер ануса! — строго вмешалась Валерия. — Мы собрались здесь учиться, а не препираться. Если кто-то не обладает знаниями о чипе, самое время их получить. Возражения?

Студенты покорно молчали. В такие моменты Валерия начинала себя ругать. Когда она только занялась преподаванием, то дала себе зарок, что станет для студентов, особенно для тех, кто действительно выражает неподдельный интерес к профессии, не просто педагогом, но также наставником, другом, помощником. Ее никогда не прельщала мысль держать тактику передачи знаний на принципах власти и подчинения, однако порой сдержаться было трудно. А когда Валерия стала всемирно известной не только как медик, ее абсолютный авторитет уже сам по себе нагонял трепет не только на студентов, но и на коллег.

— Возражений, видимо, нет, — она слегка улыбнулась, чтобы разрядить обстановку. — Итак, чип. Понимаю твое удивление, Лукас. При слове «чип» ожидаешь увидеть что-то металлическое, что-то среднее между наносхемой и крошечным маячком. Все мы знаем про контактный визуалайзер у нас на роговице левого глаза, но не все знают, что этот визуалайзер, эта линзочка, которую мы помним в себе столько, сколько помним себя — это и есть чип.

Она еще сильнее увеличила масштаб проекции.

— Итак, чип представляет собой что-то вроде контактной линзы, которая в силу закона устанавливается каждому человеку на роговицу левого глаза не позднее, чем через месяц после рождения. Его толщина составляет всего 2,8 микрона. Представьте только, да? — восхищенно сказала она и повернулась к ребятам.